Бриллиантовая рука

— Вот он! Жена и двое детей. Третий столик слева. Несколько секунд Лёлик разглядывал семейство Горбунковых, после чего опустил трубу и спокойно заметил:

— Лопух.

— Ну-ну, ты поосторожней! — огрызнулся Кеша.— Я ведь могу и ответить...

— Да не ты,— миролюбиво протянул Лёлик.— На этот раз не ты. Клиент твой лопух.

С первого взгляда видно. Такого мы возьмем голыми руками, без шума и пыли.

Кеша забрал у Лёлика подзорную трубу и снова прило­жил ее к глазу, словно желая удостовериться в правильно­сти лёликиной характеристики.

— Давай знаешь что? — сказал вдруг Лёлик.— Ты пригласи его на рыбалку.

— На рыбалку? — не понял Кеша.

— Ну да. На «Черные камни», как условились. С но­чевкой пригласи...

— Ты предлагаешь сделать это прямо сейчас?

— А то когда же? — удивился Лёлик.— Только не суе­тись, как это обычно у тебя бывает.

— Обижаешь, Лёлик,— попробовал было возразить Ке­ша, но Лёлик его перебил:

— Значит так: перво-наперво — детям мороженое, а его бабе — цветы. Понял?

— А как же это? — спросил Кеша, прикладывая ладонь к черной повязке на своем лице.

— Ну и что? Ты ж не кинозвезда. Или ты не знаешь, что раны украшают мужчину?

— Угу,— с горечью кивнул в ответ Кеша.— Знаю. Так что, ты говоришь, мне нужно делать?

— Ну ты и дубина! Детям — мороженое, бабе — цветы! Кеша встал и направился к лестнице.

— Смотри, не перепутай! Кутузов..,— кинул ему вдогонку Лёлик.

Увидев Кешу, Семен Семеныч искренне обрадовался:

— Кеша! Какими судьбами? Господи, какая встреча. Надя, познакомься, это Геннадий Петрович! Ну, я тебе рассказывал. Тот самый, с которым мы проплавали в одной каюте весь отпуск.

— Очень приятно!

Кеша галантно склонился над Надей и поцеловал ей руку.

— А что у тебя с глазом? — спросил вдруг Семен Семеныч.

— Я сейчас,— бросил коротко Кеша через плечо, уже убегая от столика.

— Ты куда?

— Одну секундочку! Сейчас вернусь!

Он действительно вернулся очень скоро, неся перед собой в торжественно протянутых руках, собранных в горсть, две порции эскимо и две алые георгины. Подойдя к столику, Кеша встал навытяжку и, широко оскалив безукоризненно белые зубы, сначала вручил Наде эскимо, а детям, естественно, достались георгины. После чего, довольно потирая ладони, с видом человека, исполнившего долг, Кеша опустился на стул.

Неотрывно следивший за ним со своего поста Лёлик в отчаяньи опустил подзорную трубу и, хлопнув себя ладонью по лбу и запрокинув голову, что означало край­нюю степень возмущения, громко воскликнул:

— Идиот!!! Детям мороженое!

Кеша, конечно же, не мог слышать этого отчаянного возгласа, но идиотом он не был. Во всяком случае, если и был, то не совсем уж законченным. Потому что спохватился он достаточно быстро. А мог бы и не спохватиться. Откровенно говоря, он и раньше, в момент вручения пре­зентов, интуитивно чувствовал, что что-то здесь не так, но только не мог понять, что именно.

Он подпрыгнул на стуле так резко и неожиданно, слов­но снизу его ужалила оса. Или, может быть, в стул была вмонтирована пружина, заставившая катапультироваться незадачливого ухажера.

Итак, он исправил свою ошибку быстро, изящно и вир­туозно, так, как это было присуще только одному ему, несравненному и блестящему Кеше. Почти насильно вы­рвав мороженое из рук Нади и отобрав цветы у детей, он, скрестив вытянутые руки, перевручил подарки тем, кому они предназначались.

— Так что у тебя с глазом? — переспросил Семен Семеныч, когда Кеша, наконец, сел.

Продолжая радушно улыбаться Наде и детям, Кеша сделал вид, что не расслышал вопроса.

— Ты упал? — не отставал от друга Семен Семеныч. Больше притворяться глухим было нельзя. И Кеша, осторожно приложив ладонь к повязке, беззаботно, словно о чем-то малозначительном, сказал:

— Да ерунда. Пройдет.

Его сейчас больше волновало другое: целы ли брилли­анты и не догадывается ли о чем-нибудь Семен Семеныч. И поэтому, осторожно придвинувшись к нему, Кеша

дове­рительно спросил:

— Как твоя рука, Сеня?

— Ничего,— отозвался неохотно тот.

— Не болит?

— Не-а.

Но настырный Кеша не отставал. Придвинувшись вплотную к Горбункову, он тихо потребовал:

— Ну-ка, пошевели пальчиками...

Семен Семеныч покорно поднял здоровую правую руку и, словно пианист, выполняющий пассаж, поиграл в воздухе вытянутыми пальцами.

— Нет, не этими,— поправил его Кеша,— вот этими. И он легонько притронулся к гипсу.

— А-а-а,— протянул Семен Семеныч.

— Ну да,— обрадовался Кеша, отметив про себя ред­чайшую тупость Горбункова.

Семен Семеныч приподнял руку и исполнил Кешину просьбу.

Эх, если бы у Кеши в глазах были вмонтированы рент­геновские аппараты! Или хотя бы в одном! Увы, оставалось довольствоваться лишь наличием внешней оболочки объ­екта его пристального внимания да уповать на лучшее.

Проследив, словно внимательный доктор, как работают горбунковские пальцы, Кеша удовлетворенно сказал:

— Нормально. Пройдет.

В этот момент Танюшка вскочила со своего стула, обежала вокруг стола и вскарабкалась на Кешины колени. Он принял девочку с умиленной улыбкой и обнял ее ху­денькие плечики.

— Геннадий Петрович,— вдруг обратилась к нему На­дя.

— Да,— отозвался Кеша, машинально поглаживая Та­нюшку по шелковистым кудряшкам.

— Вы, как друг, должны повлиять на Сеню... Кеша на всякий случай неоднозначно хмыкнул.

— Он слишком легкомысленно относится к этому! Вы знаете, ведь он хотел меня обмануть...

Улыбка на Кешином лице из радушной и естественной постепенно превращалась в вымученную.

Тщательно облизав чайную ложечку, Танюшка потяну­лась вдруг к уху и доверительно шепнула:

— У папы там совсем не то, о чем он говорит! И почему-то весело засмеялась.

Тут уж стало совсем не до улыбок. Резко разогнувшись, так, что чуть не выронил девочку, Кеша единственным остекленевшим глазом посмотрел куда-то вдаль. И, уже не пытаясь сдержать дрожь в подбородке, осторожно спросил: