Будь что будет

Даниэль пристально на нее посмотрел, А может, уедем вдвоем? Оставим все как есть: твоего сына с Пьером, моего с моими родителями. Пора перерезать пуповину, мы им не только не нужны, они будут рады от нас избавиться… Мы ведь имеем право на счастье?

– В общем, да… Мы же этого всегда хотели?

– Я бы с удовольствием пожил в Италии, в Риме, как ты на это смотришь?

– Я никогда не была в Италии.

– Или в Нью-Йорке?.. Поедем куда захотим и будем жить так, как должны были с самого начала…

Арлена осушила свой бокал – она слишком много выпила, голова кружилась, Даниэль говорил, размахивая руками, у нее горели щеки, в ушах стоял ровный гул, и она подумала, что вот он, момент истины, ей предстоит принять главное решение в жизни, Итак, поезд мчится в ночь без остановок и больше не берет пассажиров. Я на великом распутье. Было бы гораздо проще составить уравнение из вариантов выбора и присвоить им коэффициенты по степени важности, как-то рациональнее решить эту задачу, прежде всего устранить миазмы прошлого, не позволить им влиять на будущее, создать теорию выбора, по которой можно вычислить единственно верное решение, – короче, не делать ошибок и всегда выигрывать. Но нельзя все время размышлять, взвешивать за и против, ждать, снова раздумывать, передумывать, откладывать на завтра, на послезавтра, спрашивать мнение тех, кому доверяешь, – на самом деле в какой-то момент надо прыгнуть в пустоту и надеяться, что парашют раскроется.

– Ну так как?.. Что ты об этом думаешь?

– Я не поеду в Италию и в Соединенные Штаты тоже не поеду, я останусь здесь… Если я потеряю Лорана, это будет ужасно, куда хуже, чем проиграть, я не могу бросить его одного – это все равно что уничтожить себя. Нам еще предстоит пройти долгий путь вместе, прежде чем он встанет на крыло. Я собираюсь вернуть сына, мы все друг другу объясним, поговорим по душам. Возможно, на повышенных тонах, но это будет просто шум, ведь никто из нас не хочет, чтобы все закончилось вот так, нам предстоит пережить вместе много всего, прежде чем он станет мужчиной. Я знаю Лорана: он наверняка очень страдает, так что будем разбираться с глазу на глаз. Невыносимо думать, что я уеду без него, буду жить дальше без него. У меня претензии к Пьеру, не к Лорану – Пьер не справился с ролью отца, он использовал сына в своих интересах… Я не только не жалею, что взяла эти документы, но и готова за это ответить… Жаль, конечно, если я останусь одна, но это вряд ли – нас хоть и немного, но достаточно, чтобы поддержать друг друга. Отрекаться от себя я не хочу.

– Я уже говорил, тебя ждут большие проблемы – рано или поздно тебя выследят, подадут на тебя в суд, оклевещут, все от тебя отвернутся, ты станешь изгоем. Сражаться с армией бесполезно, они слишком сильны, у тебя нет шансов на победу, они тебя растопчут.

– Возможно, но игра стоит свеч. Если я сбегу, дело точно замнут, некому будет поддержать пострадавших людей в их борьбе. Я остаюсь еще и поэтому – не могу смириться с мыслью, что побеждает наглейший, ведь проигрываешь не когда тебя побеждают, а когда отказываешься сражаться. Я знаю, что бой будет неравным, что они сильнее и заставят дорого заплатить. Меня могут посадить в тюрьму или выгнать – пусть попробуют, я не поддамся, даже если будет страшно. И потом, я знаю руководителей служб, которые осуждают случившееся, инженеров и техников, которые тоже возмущены, – они откажутся покрывать эту мерзость, я знаю, в каких досье находятся остальные доказательства и как их интерпретировать. Нас придется выслушать.

Даниэль долго смотрел на Арлену, Что ж, значит, никакой Америки. Останемся здесь и будем бороться.

Когда нет выбора между плохим и хорошим решением, нужно прыгнуть в ледяную воду, выплыть и выжить. Истина в том, что мы никогда не принимаем решение, противоречащее нашей сущности, это решение мы знаем с самого начала, потому что оно – наша история.

Мы не выбираем, мы просто идем по намеченному пути и всегда достигаем того, чем являемся.