Будь что будет

Я повернулся к ней, Ты мне никогда не рассказывала.

– Это было так давно.

Даниэль посмотрел на маму, Думаю, нет смысла тебя спрашивать, чем ты занимаешься.

– Я по-прежнему стараюсь быть лучшей в научных дисциплинах, и у меня по-прежнему проблемы с мальчиками, даже в моем возрасте.

– Я пойду. – Он встал, опираясь на палку. – Сейчас я похож на своего деда, который прошел через Верден, но я обязательно поправлюсь.

Он не захотел, чтобы мама отвезла его в Париж, она вызвала такси, мы прошлись по саду, пока ждали, он восхищался густой геранью. Как хорошо за городом, сказал он. И уехал. Мы вернулись в дом, Так здорово встретить школьного друга. Ты никогда о нем не рассказывала.

– Да, потому что решила смотреть только вперед, – и замолчала.

Я решил, она скажет что-то еще, но она передумала, и до меня дошло, как мало я знаю о ее жизни.

Я жил с мамой в Брюйере уже много лет, прабабушка Вивиан приезжала посидеть со мной, когда я был маленьким, а мама была в отъезде, и я не мог оставаться один, но теперь, когда она решила не возвращаться в Алжир, ее поездки в провинцию стали редкими и короткими. Мы оставались вдвоем утром и вечером, я знал, что она любит, а что нет, что ей нравится, а что не нравится, я изо всех сил старался ей помогать, освобождать от домашних забот, чтобы как можно больше времени проводить вместе. Я ее знаю лучше всех, лучше, чем отец, – когда мы собираемся, то о важном не разговариваем, во всяком случае она не упоминает о своих делах.

А я знаю все.

Когда она вечером на выходных обсуждала что-то с коллегами по телефону, я всегда держался рядом. Когда она звонила из своей спальни на втором этаже, я слышал щелчок в аппарате, который стоял в гостиной на первом, и иногда снимал трубку одновременно с ней – она ничего не замечала, а я слушал, о чем они говорили, пусть даже ничего не понимал. А когда она вешала трубку, я тоже вешал, и она так ничего и не заподозрила. Именно так я узнал, что она работает над проектом атомного реактора последнего поколения со смешным названием: «Осирис». Его должны запустить в следующем году, если успеют, потому что у них возникли проблемы с первичным контуром охлаждения и двудверным шлюзом или чем-то в этом роде. Я никому не рассказывал о том, что слышал, – ни маме, конечно же, она бы разозлилась, ни отцу, а когда тот из любопытства задавал вопросы, я невинно хлопал глазами. Ничем себя не выдавал. Вообще. Я знал и молчал. Однажды, когда мама спустилась, я заметил, У тебя какой-то расстроенный вид.

– Правда?.. Знаешь, когда у меня на работе все хорошо, тут и надо забеспокоиться.

Даниэль позвонил в четверг вечером, когда мама еще не пришла с работы, – он хотел узнать, как дела, спросил, чем я занимаюсь, я объяснил, что готовлю реферат «Пикрохоловы войны» [66] на примерах из «Лагарда и Мишара» [67] , но он ничего не помнил об этих войнах, зато хотел пригласить нас на обед в следующее воскресенье и познакомить со своим сыном. Когда я передал приглашение маме, она засомневалась, Можно, а ты что скажешь?

66

 Пикрохол – персонаж романа Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», затеявший нелепую войну с королем Грангузье, отцом Гаргантюа. Выражение «Пикрохоловы войны» («Les guerres picrocholines») означает конфликты по незначительному или нелепому поводу.

67

 «Лагард и Мишар» («Lagarde et Michard») – шеститомная антология классических французских текстов, составленная Андре Лагардом (1912–2001) и Лораном Мишаром (1915–1984), издавалась с 1948 по 1962 год и широко использовалась в программе среднего школьного образования.

– А это разве не день рождения Николь?

Она возвела глаза к небу. Николь была одной из трех дочерей тети Жаклин. Напомню, что у матери три сестры, у каждой – трое детей, а если добавить мужей, то появляется масса поводов собраться на бесконечный семейный обед, где за столом не меньше двадцати человек. Мама сказала, Позвони ей и скажи, что я устала и мы не придем. Пообедать с Даниэлем будет веселее, и мне хочется познакомиться с его сыном. Хорошо бы вы подружились.

Приятно, что мама об этом подумала. Ведь друга у меня нет. Настоящего друга, который бы все обо мне знал и с которым я мог бы поговорить, а главное, помолчать. Она заметила, что меня никуда не приглашают ни одноклассники, ни соседские дети. Я не любил ни футбол, ни регби, ни «Монополию», мне больше нравилось читать в тишине, и она сказала, Я понимаю, в жизни появляются друзья, когда происходит сцепление атомов. Похоже, что Тома, сын Даниэля, такой же, как я. У него тоже нет друзей, Так что будем делать? Идем или не идем? Да или нет? Я почувствовал, что ей будет приятно, если я скажу «да».

Мы встретились в шикарном ресторане в Булонском лесу и познакомились с Тома. Сказать о нем особо нечего, кроме того, что мы одного роста, он отлично одет и не слишком разговорчив, нас представил его отец, и мама добавила, Забавно, мы с Даниэлем родились в один день, я старше на несколько минут. Моя мать много лет говорила, что это знак, но мы так и не поняли, какой именно. А вот вы родились с разницей в два дня, вы почти близнецы.

– Мы оба Львы, – подтвердил Тома.

И это было практически все, что он произнес за два часа. Когда мама спросила, как у него дела в школе, он ответил, Нормально. Даниэль уточнил, что сын поступил в лицей Марселен Бертло, и мама воскликнула, Ну надо же! И кто у тебя учителя? Они с Даниэлем принялись вспоминать своих преподавателей и говорили о них, как о потерянных друзьях. С тех пор старых сменили новые, только главный повар, кажется, остался, судя по гримасе отвращения, которую скорчил Тома, когда упомянули о столовой. Я сидел напротив мамы – если честно, давно я не видел ее такой веселой, а может, это просто смесь белого и красного вина. Тома слушал, не следя за ними взглядом, а поворачивая голову, словно на теннисном матче, – никогда не видел, чтобы так внимательно слушали. В тот день я узнал, что наши родители не одноклассники, а друзья детства, моя бабушка Ирен работала портнихой у матери Даниэля, и они знали друг друга целую вечность, их разлучила война, и они встретились снова в лицее в Сен-Море. В конце обеда оба замолчали, повисла непонятная пауза, мы заказали десерт, и у меня появилось незнакомое и странное чувство, будто передо мной разыгрывается пьеса, которую остальные уже видели, и всех связывает нечто таинственное. Даниэль рассказывал, что они перестали общаться, когда он поступил в Сен-Сир, бросил взгляд на мать и вдруг осекся, не закончив фразу. Тома долго смотрел отцу в глаза, тот отвел взгляд, поднял руку, подозвал официанта и спросил, когда подадут десерт. Потом мы гуляли по Булонскому лесу. Мы с Тома шли позади, они впереди. Тома вышагивал, заложив руки за спину и разглядывая кончики ботинок, Кем ты хочешь стать?

– Не знаю. А ты?

– Я тоже, но думаю, что стану художником… Так мама говорила. – Он остановился, медленно поднял голову, посмотрел на меня. – Это не был несчастный случай. – И снова пошел вперед, но метров через сто опять остановился. – Ты веришь в астрологию?

– Я об этом никогда не думал.

– А надо верить, потому что это правда, что бы ни говорили идиоты, которые только смеются. Можно предсказать многое, если подойти с умом, и хорошее, и не очень, – например, когда встречаются два Льва, они знают, что могут друг другу доверять, а это очень важно – знать, что можешь кому-то доверять. Верно? У нас, Львов, или всё, или ничего, мы требовательные, бескомпромиссные, не всем это нравится, но мы не отрекаемся от себя, мы люди цельные.

Я подумал над его словами и решил, что мне это вполне подходит, Пожалуй, ты прав.

– Конечно!

Мы дошли до берега озера, мне очень хотелось покататься на лодке, но мама не разрешила, Давай не сейчас. Мы пошли дальше, и я услышал, как Даниэль сказал ей, что теперь он умеет плавать.

* * *

Никто не мог бы предсказать, что встреча моей мамы с другом детства перевернет вверх дном весь наш семейный уклад. Сколько я себя помню, отец был частью семьи, хотя они и не были женаты, и не жили вместе, – его приглашали на дни рождения, на все праздники, мамины сестры и их мужья считали его четвертым свояком, а бабушка Ирен – зятем. Если разобраться, я не знал, как родители договорились о правах отца на посещение, они сошлись на том, что он будет видеть меня на воскресных посиделках, что всех устраивало, – и мамины отговорки, почему вместо семейных встреч мы обедаем с Даниэлем и Тома, недолго обманывали отца, в первую очередь потому, что мы теперь виделись гораздо реже.

Однажды в воскресенье он позвал меня на балкон, где обычно курил, я рассказал ему, что мать встретила лицейского друга, который водил нас вместе со своим сыном в классные рестораны. И тут тетя позвала, Все готово!

Мы вернулись за стол, он вопросительно посмотрел на маму, Это еще кто такой? И в ту же секунду все рухнуло, она послала его куда подальше, Я встречаюсь, с кем хочу, и не обязана перед тобой отчитываться. Он ответил, что больше не позволит морочить себе голову, он требует официального права на посещения, через выходные, и письменного подтверждения, и половину каникул тоже, ему надоело, как она с ним обращается. Все прекратили есть, удивленные таким напором, и начали переглядываться, будто хотели открыть окна и сбежать. Вмешалась бабушка Ирен, И правда, дочка, никто не понимает, почему ты так с Пьером, чего ты ждешь? Чтобы он ушел? Почему вы не живете вместе? Разве так можно – то да, то нет? Что это за жизнь? Поженились бы, хватит его мучить.

Мать отложила вилку, Я что, лезу в твои дела? Я спрашиваю, почему Ролан не обедает с нами, почему ты его к нам не подпускаешь, будто он чужой? Да, все знают, что вы живете вместе и он уезжает, когда приходим мы. Так вот что я вам скажу: хватит с меня воскресных обедов. Вы все меня уже… Вставай, Лоран, мы уходим.

Я запротестовал, Мы же еще не доели!

– Ничего страшного!

Она вскочила, бросила салфетку на стол и вышла, ни с кем не попрощавшись.

Через несколько дней за завтраком мама небрежно сказала, Кстати, со следующего года ты будешь видеться с отцом каждые вторые выходные. Так будет проще.