Будь что будет
Шрифт:
Первый телефонный звонок раздался в конце дня, в среду, после того бурного обеда. Услышав звонок, Лоран выскочил из кабинета, где занимался, и бросился в гостиную, думая, что это отец, Алло?
– Алло, Лоран, это я, Тома.
– Привет… Мама еще не вернулась из Сакле.
– А я хотел поговорить с тобой.
– Да? О чем?
– Просто так… Ты занят?
– Нам задали «Сожаления», нужно определить причины меланхолии Дю Белле в «Счастлив, кто, уподобясь Одиссею…» [68] , тут голову сломаешь.
68
Цитируется сонет XXXI («Heureux qui, comme Ulysse…»)
– А я люблю поэзию. Мой дядя был великим поэтом. Ты его читал?
– Нет, мы сейчас проходим шестнадцатый век. А о чем ты хотел поговорить?
– Ни о чем таком. Я не знаю, увидимся ли мы в это воскресенье.
– Надо спросить у твоего отца. Он дома?
– Нет, я живу в Сен-Море, с бабушкой Мадлен, а отец – в Париже, на улице Суффло, но я туда и заходить не хочу, слишком много воспоминаний, иногда он сюда заезжает, но сейчас очень занят проблемами со спиной, позавчера был тяжелый приступ. А чем занимается твой отец?
– Он типограф во «Франс-суар», набирает газету, которую мы читаем каждый день, правда, работает по ночам.
– Хорошо, что мы можем поговорить, я дам тебе свой номер, позвони, если хочешь.
Так Лоран и Тома начали созваниваться каждый день, иногда звонил один, иногда другой. Разговаривали не меньше часа. Встречаясь за воскресным обедом, они продолжали беседу с того места, на котором закончили вчера.
В середине декабря Арлена сообщила сыну, что ей придется поехать в новый центр в Кадараше, это на юге, чтобы помочь команде, которая создает лабораторию для изучения облученного топлива. Лоран удивился: обычно мать не вдавалась в подробности – все равно никто не понимал, чем она занимается. Проблема в том, уточнила она, что я еду на десять дней и меня не будет на Новый год, – хочешь, я попрошу Вивиан приехать, или лучше побудешь с отцом?
Лоран долго не раздумывал – он любил бывать у отца, правда там тесновато и похоже на кемпинг, но главное, он свободен весь день. Когда Лоран предложил взять с собой Тома в бассейн на Турель в воскресенье, отец долго раздумывал, Мне не нравится, что вы общаетесь, не хватало еще, чтобы я приглашал сына этого типа, – ты бы лучше перестал с ним видеться. Конечно, сказал Лоран, который собирался встретиться с Тома после обеда, чтобы поболтать без посторонних. На самом деле Тома слушал, а Лоран рассказывал о последних семейных дрязгах, Такое ощущение, что они нарочно усложняют себе жизнь.
– Взрослые всегда говорят, что думают о тебе и все делают ради тебя, но это неправда – они делают то, что им выгодно, а потом убеждают себя, будто это ради твоего блага. Иначе бы меня здесь не было, и тебя тоже.
– Ты как-то сказал, что смерть твоей мамы не была несчастным случаем.
Тома грустно улыбнулся, Я покажу тебе то, чего никогда никому не показываю. Оба потягивали горячий шоколад на террасе отеля «Бребан» на Больших бульварах, они только что посмотрели потрясающий спагетти-вестерн, в котором после финальной перестрелки никто не выжил. Тома скинул куртку, стянул свитер, расстегнул рубашку, обнажил левое плечо и показал розоватую припухлость, В машине раздался взрыв, пуля вошла в лопатку с одной стороны и вышла с другой, не раздробив кости. Боль была ужасной, я уже терял сознание, когда увидел, что мамина голова откинута назад, а лобовое стекло изрешечено пулями, и тогда я понял, что это конец, все, жизнь кончена, я заорал, я не хотел отключаться и думал: «Я сплю!..» Потом ничего не помню. Когда я очнулся в больничной палате, мой дедушка по отцу сидел у кровати и держал меня за руку. Маму убило на месте. Это был не несчастный случай и не теракт, а месть, за плохие поступки всегда мстят.
Тома застегнул рубашку и надел свитер.
– Представляю, какой это был кошмар для тебя и твоего отца, наверняка он тоже очень страдал.
– Я сказал, что все забыл, потому что так было проще, но
я отлично помню все, что было до этого, и мама такого не заслужила. – Тома помолчал, задумавшись. – Знаешь, в чем причина этой трагедии? – Он посмотрел на Лорана, тот молчал. – Ты не понял? Правда?.. У тебя глупый вид, когда ты корчишь такую мину. Где сейчас твоя мать?– Ее послали в центр в Кадараше, она звонит каждый вечер около восьми.
– Очень мило с ее стороны помнить о своем дорогом сыночке, когда она так занята, – вот у моего отца никогда нет времени позвонить.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что твоя мать сейчас вовсе не в Кадараше, она отдыхает в Венеции с моим отцом, который тоже наплел мне, будто должен пройти курс лечения в Швейцарии.
– Ты шутишь?
– Я очень серьезен. Мой отец и твоя мать не просто друзья детства, они любят друг друга, они встретились в Алжире – я точно знаю, я там был и все помню. А сейчас они в Венеции, в отеле «Гритти». Можешь сам позвонить, попроси позвать к телефону господина Янсена или госпожу Шарден, портье тебе ответит: «Подождите, я посмотрю, где ключи… А, они вышли… – и добавит: – Передать им что-нибудь?» Можешь заодно проверить, что они живут в одном номере.
– Ерунда, они друзья… просто друзья, мать бы мне сказала.
– Конечно, когда будешь говорить с ней вечером, попроси прислать открытку из Кадараша и привезти миндальное печенье из Экс-ан-Прованса.
Нахлынувшая волна унесла Лорана с этой шумной террасы, по телу разлился незнакомый жар, дыхание участилось, сердце бешено заколотилось.
– Зачем ты врешь? Это не так! Это все неправда!
– Смешно, ты весь покраснел. Понимаю, как ты разочарован. А главное, это так досадно для твоего отца.
– Ты мерзавец!.. Или сошел с ума! И ты врешь! – Лоран встал, схватил свое пальто. – Ты просто грязный врунишка, все, ты мне больше не друг!
Вернувшись в квартиру отца, Лоран решил выяснить, правду ли говорит бывший друг, не слушая внутренний голос, который твердил, что проверять ни к чему. Сначала он нашел в справочнике номер телефона этого отеля, затем поговорил с оператором международных звонков, которая сообщила: «Для Италии сорок минут, вы подождете?»
– Да, – ответил Лоран.
Он уселся на стул, взвесил все за и против, три раза передумывал и пришел к выводу, что если есть на земле человек, которому можно полностью доверять, то это его мать, а не Тома, с которым он познакомился три месяца назад, и не так уж хорошо его знает. Через полчаса телефон зазвонил, Лоран взял трубку, услышал мужской голос, «Hotel Gritti», ascolto [69] .
– Извините, вы говорите по-французски?
– Конечно, месье.
– Можно ли позвать к телефону мадам Арлену Шарден?
69
Отель «Гритти», слушаю (ит.).
На том конце провода мужчина несколько секунд помолчал, Оставайтесь на линии, номер триста семь, соединяю. Три гудка, и ответил женский голос – Лоран узнал голос матери, Алло?.. Алло?.. Алло?.. И он положил трубку.
Лоран должен был разозлиться, но, как ни странно, злости не было, только пустота внутри, в которой не за что ухватиться, на губах появилось нечто вроде ухмылки, он ругал себя за наивность, хватит быть таким слабым, надо принять неизбежность, да и что он может изменить? Никогда он не увидит своих родителей вместе, давняя мечта рухнула, Я туго соображаю, раз не заметил признаков того, что они не просто друзья, – их взгляды, долгие улыбки, чуть задержавшаяся рука, частые приглашения… Что я скажу отцу?.. Он-то все еще надеется, он ее по-прежнему любит и так расстроится… Я ничего не скажу. Внезапно зазвонил телефон, Это мама, как раз восемь, не возьму трубку, скажу, что меня не было дома, но она ведь перезвонит завтра. Он взял трубку, Алло?