Будешь моей женой. Снова

— Чего ты хочешь от меня? — я практически задыхалась. От каждого слова. От пронзительности в его голосе. От бури, что поднималась внутри. — Я с Улей одна была: без тебя, без родителей. Если ли бы не дедушка… Вы все меня обманули и предали! Ты — мой муж, родители, сестра. Все! Я никому ничего не сделала, я просто любила тебя. Боже, как же я любила тебя…

— Яри… Джульетта моя… Любимая…

— Все пустое, Свят, — высвободила ладони. — Что было между нами не стереть и не забыть. Ты — это ты, я — это я. Это всегда будет между нами. Нагорные и Савицкие…

— Между нами любовь и кровь, Ярина. Разве наша дочь не доказательство, что даже в сухой пустыне иногда растут цветы?

— Мы чужие, Свят! И всегда ими были. Я наивная дурочка, а ты манипулировал мной. Ты никогда не пускал меня в свою жизнь! Я была просто красивой куклой, приложением, постельной грелкой!

— Я пытался защитить тебя от этого мира! Моего чертова мира! Чтобы эта грязь не затронула тебя! Чтобы ты осталась девочкой с чистыми глазами.

— Я хотела быть женой! Близкой тебе!

— Ты и была мне женой! — крикнул Свят. — Любимой женщиной! Я не хотел иметь рядом партнера и напарницу: черствую, равнодушную, бесчувственную, потому что иначе никак, с ума сойдешь. Я любил тебя, а когдп возвращался домой, знал, что могу быть рядом просто мужчиной и мужем. Ждал твоих исцеляющих поцелуев, нежных пальцев на моих плечах, чистого взгляда…

— Партнера бы проверил, прежде чем выкинуть из бизнеса, а в мою подлость поверил сразу, — горько выплюнула, поднимаясь.

— Да, верно, — он остался сидеть на полу. — Рядом с тобой я не мог думать рационально. Я потерял голову. Я виноват, Яри. Очень виноват… Но я люблю тебя и, надеюсь, это все еще для тебя что-то значит.

— Свят, а любовь ли это? Ты сам сказал, что одержим мной, а это разные вещи. Одержимость, именно она толкнула тебя на жестокость. Любовь… — я слабо улыбнулась, — любовь не способна на зло. Ты ведь чувствуешь это? — не сдержалась, коснулась темных волос. — К нашей дочери чувствуешь?

Он болезненно и отчаянно медленно кивнул.

— Я очень рада, что ты способен на любовь, — Свят удержал мою руку, приложив к теплым губам. Я мягко высвободилась и ушла, оставляя его наедине с мыслями. Святославу Нагорному нужно честно и откровенно разобраться в самом себе, а потом, возможно, мы поговорим еще раз. Ведь теперь мы никогда не будем чужими.

Следующие несколько дней мы со Святом общались исключительно на тему дочери, затем он улетел в командировку.

Я приехала из музыкальной школы, настроение было творческое и меланхоличное, дочка спала, а на улице большими хлопьями падал снег. Мне в первый раз за эти годы захотелось написать что-то: стихи и музыку. Я устроилась в оранжерее с чашкой горячего какао, пледом и тетрадью. Погода творила волшебство зимы, и мне хотелось создать нечто особенное, новогоднее.

— Ярина Дмитриевна, — через час меня отвлекли, — к вам гости: Игорь Владиславович.

Я только приподняла бровь в немом удивлении — свекр?! Мы и в лучшие времена не общались, а после ужина у них дома с завуалированной враждебностью ко мне и сценой со Святом…

— Хорошо, веди, — я не могла его выставить, хотя очень хотелось.

— Здравствуй, невестка, — свекр в идеальном костюме, в амбре дорогого парфюма и сальной пакостью в глазах пытался расцеловать меня. Я взглядом показала, что не стоит. — Принеси виски, — велел экономке, — и не беспокойте нас, — распоряжался как в своем доме. Алла Георгиевна вопрошающе смотрела на меня, ждала подтверждения.

— Кофе и минеральной воды, — кивнула ей, затем посмотрела на отца мужа, — для крепкого алкоголя еще рано, особенно в вашем возрасте, Игорь Владиславович.

Тот стрельнул в меня рассерженным взглядом, но губы продолжали мило улыбаться.

— Как скажешь, Ярина.

— Чего вы хотели? — поинтересовалась, когда напитки принесли, и мы остались одни.

— Сказать тебе, что пора бы поторопиться. Скоро сроки выходят. Ты беременна уже?

Я фыркнула, поражаясь человеческой наглости и беспардонности.

— Или ты не в курсе, что хозяйничаешь здесь исключительно в качестве инкубатора?

Ах, вот оно что?! Свекр считал, что я не в курсе про завещание и требование старшего Нагорного. Решил вбить между мной и мужем еще один кол. Так, чтобы наверняка.

Я поднялась, осмотрела его холодным брезгливым взглядом и кивнула на дверь:

— Убирайтесь отсюда.

Сегодня мне было плевать на манеры, этикет и родство этого мужчины с моим мужем. Гнилой и низкий человек. Не хочу даже одним воздухом с ним дышать!

— Не так быстро, невестушка, — взгляд стал плотоядным. — Ты очень красивая, Ярина. На девочку похожа… Это возбуждает…

Глава 26

Глава 26

Святослав

Откровенный разговор с женой заставил меня о многом задуматься. Я точно знал, понимал, осознавал, да чувствовал, мать твою, что люблю ее! Я никогда и ни к кому не испытывал ничего похожего, но… Любовь мою вряд ли можно назвать нормальной, правильной, созидательной. Мог ли я пожелать такого мужа своей маленькой принцессе? Чтобы прошла через то, что пришлось выдержать ее родной матери? Чтобы судьба свела с мужчиной, который привык жить по волчьим законам и мог в гневе перегрызть глотку даже своей паре, любимой волчице? Нет. Убил бы сразу! Порвал и развеял бы остатки плоти над Невой! А жене моей пришлось жить с таким экземпляром, и некому было защитить, когда у меня крышу сорвало.

Я готов всем, что имел, поклясться, что больше никогда, что научусь создавать, любить бережно, держать демонов в узде, если уж не выйдет изгнать их полностью. Да, в ментальном смысле я не самый здоровый человек. Многие люди травмированы псевдоблагополучным детством, и я не исключение, но я научился контролировать его влияние на мою взрослую жизнь. Думал, что научился, пока не столкнулся с «предательством» любимой жены. Значит, нужно учиться еще! Не давать черноте выползать из-под камня, в который я загнал ее. Смогу ли? Тут даже Бог не даст сто процентов, а я всего лишь человек, но я хочу. Очень хочу.

Только отчего Ярине верить мне? Нет гарантий у нее. Кто бы подсказал, что дать ей для веры в меня. Единственная моя надежда — Ульяна, наша дочь. Если нас благословили ребенком, значит, шанс есть.

— Я должен уехать на пару дней, — утром зашел в спальню жены. Мы так и жили: каждый за своей чертой, и физической, и моральной. Вероятно, в этом доме у нас иначе никак не получится.

— Куда? — Ярина спросила, затем смутилась своего любопытства.

— Па-па, — Уля, умытая и готовая завтракать, слезла с кровати и попросилась ко мне на руки.