Будешь моей

– Мне снится эротический сон? – мурлыкнула Тина.

Сладко потянулась, обхватила плечи Олега. Уткнулась носом в шею и глубоко, с нескрываемым наслаждением вдохнула, чувственно выдохнула, опаляя горячим, влажным дыханием. Потёрлась животом об уже готовый к подвигам стояк. Облизнулась, открыла глаза, пискнула счастливо и потянулась за поцелуем.

Олег, конечно же, ответил. Сходу ворвался языком, исследуя давно изведанное, наслаждаясь странным чувством новизны.

Каждый раз, как первый. Безумный, желанный до дрожи.

– Часто тебе снятся эротические сны? – прохрипел Олег, отрываясь от сладких губ.

– В последнее время – да, – протянула Маська. – Уедешь ещё раз так надолго, куплю вибратор, назову Илларионом. Буду изменять тебе с Илларионом, так и знай.

– Как я тебе с Машкой и Варькой, – ответил он. – Будет у нас свинг-пати.

С силой обхватил Маськины ягодицы ладонями, помял от всей души, развёл в сторону, сжал с силой. Не удержался, шлёпнул с оттягом по одной, потом по второй.

Маська дёрнулась, закрыла глаза в удовольствии. Прижалась, обхватила ногой его поясницу, прокрутила бёдрами восьмёрку, настойчиво задевая напрягшейся в ожидании член.

Он сейчас бесславно кончит… и Машка с Варькой, верой и правдой служившие ему два месяца, сдроченные почти до локтей, поймут, что справлялись из рук вон плохо.

В глазах плыло, дыхания не хватало. Олег перевернул Тину, навалился сверху, впился в губы жадным, на грани боли поцелуем. Вжимал в себя, втирал, растворял в себе податливое женское тело.

Больше никаких разговоров, никаких шуток, никакого остального мира. Теперь только он, она, два рваных дыхания, перемешанных с взаимными стонами, одуряющими ласками, поцелуями до боли.

Олег хотел свою жену под собой, только так, чтобы прочувствовать каждое движение, дыхание. Насладиться каждым участком тела, убедиться в который раз, что его, с ним, под ним.

Навсегда.

До скончания жизни, и после. Пусть существует что-то после, если и там Маська будет его.

– Думал, сдохну, – отдышавшись после оглушительного оргазма, прохрипел Олег, откровенно наслаждаясь женой, которая ещё отходила от своего.

Румяная, вспотевшая, с взлохмаченными волосами, она мелко подрагивала, дышала глубоко и рвано. С припухшими губами, следами на груди, шее, засосом на гладком лобке.

Чёртов извращенец, и ему ни капельки не стыдно, потому что его Маська – бесконечно его женщина.

– Пля-я-я-я, – протянул он, заглядывая Тине в глаза. – Забыл, что ты перерыв с противозачаточными взяла, кончил в тебя. Прости. Пойдёшь, помоешься?

– Не-а, – потянулась Маська. – Во-первых, спринцевание – бесполезное средство контрацепции и вредно для микрофлоры, а во-вторых – поздно.

– Несколько минут прошло всего, – для проформы возразил Олег.

Должен же он проявить участие, заботу… Вообще-то, он не против третьего ребёнка, он всей душой за. Геля взрослая, того и гляди упорхнёт из гнезда. Матвей растёт слишком быстро. Олегу срочно нужен младенец.

Он хотел ещё раз вкусить моменты Маськиной беременности, кайфовать от её большого живота, походки утки. Смотреть на монитор аппарата УЗИ, не понимая ничего, чувствуя, как в груди разливается тепло, губы растягиваются в улыбке.

Вот эти непонятные, размытые пятна, точки – его ребёнок!

А когда появляются очертания человека с ручками, ножками, головой, виднеются крохотные пальчики?

Офонареть какое чувство!

Он хотел пережить всё заново.

Заново присутствовать на родах.

Заново взять на руки горячий комочек.

Заново волноваться.

Заново полюбить…

Он уже любит!

– Знаешь, – улыбнулась Тина. – Ты и в прошлый раз забыл…

– Исправлюсь, – пообещал Олег, не веря себе.

– Не утруждайся, можешь смело кончать в меня ближайшие месяцев семь.

– В смысле?

– В смысле, я беременная, – положила она руку Олега на свой ещё плоский живот.

– Очешуеть… – прохрипел он. – А-а-а-а, да, да, да, да! Да! А-а-а-а-а! – не сдержал восторга.

Наверняка клич слоновьего вождя слышал весь дом.

– Почему не говорила? Сейчас почему не сказала? Я же тебя… – тряхнул головой, вспоминая, как немилосердно вколачивался в податливое тело, выходя и входя на всю длину, работая с силой отбойного молотка.

– В командировке, чтобы не волновать, а сейчас… забыла.

– Больше ничего не забыла? – усмехнулся он, растекаясь в непроизвольной улыбке.

– Забыла. Обещай только молча выслушать… Не психуй. Лучше я скажу, чем кто-то другой, – посмотрела успокаивающе, усмиряя вспыхнувшие как факел эмоции. – Отца выпустили, – выдохнула. – Приезжал, когда тебя не было.

– И? – застыл Олег.

Не психуй? Он не психует. Не психует. Нет.

Он найдёт Кушнарёва, где бы тот ни находился, и убьёт его.

С ледяным, сука, спокойствием.

– И ничего. Я испугалась, позвонила твоему отцу, он приехал с Игнатом, Николаем и Лериным Виктором, сказал, чтобы больше на пороге дома его дочери не появлялся…

– И? – повторил Олег вопрос.

– И всё. Отец ушёл, уехал в Кандалы, к Митрофану разнорабочим подрядился, у него фирма разрослась, руки всегда нужны… Саша звонила, рассказывала.

– Теперь всё? – нервно повёл плечами Олег.

От чего взбесился сильнее, непонятно. То ли от упоминания Митрофана этого, с бородой его дебильной и именем таким же.

То ли от того, что все дружно промолчали об инциденте, зная, что он с ума сойдёт от такой новости.

То ли от того, что одного захода мало, нужно ещё, жизненного необходимо.

То ли от всего сразу.

– Есть кое-что… – потупила взгляд Маська. – Всё хотела сказать, да забывала…

– Какая-то ты забывчивая, Масенька, – проворковал, как огромный кот или ворон, или ещё какой зверь, неизвестный науке.

– Матвей не мог быть от Митрофана. Не было у меня с ним ничего.

– В смысле?

– В том смысле, что для зачатия необходимо проникновение полового члена во влагалище, если не брать фантастические случаи. Ничего такого у меня с Митрофаном не было.

– Зачем сказала, что было? – опешил Олег.

Твою мать, он места себе не находил, нервничал, ревновал, чуть с ума не сбрендил, из собственной шкуры едва не выпрыгнул.

Кукуха знатно ехала, жбан звенел, как шаманский бубен над Байкалом!