Бяк-бяк-бяк-бяк
Шрифт:
— Мне кажется, Мстислав Всеволодович, что вам не стоит беспокоиться о проблемах, на решение которых вы повлиять не можете.
— Приходится беспокоиться, к сожалению я просто убежден, что запланированная Королевым программа… испытаний обречена на провал. Запускать ракету без детальной отработки ступеней на стенде…
— В этом вы совершенно правы. Поэтому мы сейчас поручим Сергею Павловичу провести такую отработку…
— Но стенда, на котором ее можно провести, вообще не существует!
— Вот пусть он пока созданием стенда и занимается. Мы, страна, не может просто так выкидывать в небо миллиарды…
Страна в небо миллиарды не выкидывала и даже не собиралась выкидывать туда многие миллионы — но эти миллионы в небо взлетали и приносили Советскому Союзу ощутимую
— Ваша фамилия — это уже не ваша собственность, а достояние всей страны. Иосиф Виссарионович часто повторял, что сам он — не Сталин, а Джугашвили, а Сталин — это тот, кто изображен на портрете, и этих двоих путать не надо. Так и Владимира Михайловича Петлякова мы не будем путать с авиаконструктором Петляковым: вы — выдающийся инженер, а он — символ нашей авиационной мощи. Надеюсь, вы согласитесь с таким положением дел. Кстати, Лаврентий Павлович хочет пригласить Владимира Михайловича к себе в Грузию, он предлагает рядом со своим домом в окрестностях Тбилиси и вам дом выстроить. По его же проекту, себе-то он дом очень красивый построил.
— Передайте ему при случае мое спасибо, но я откажусь: у меня под Зеленодольском уже прекрасная дача, причем деревянная — а у Берии все из камня, мне такие дома не особо нравятся… для жизни пенсионера не нравятся. Опять же, у меня и Дмитрий Сергеевич в соседях, мы с ним по выходным часто встречаемся, о самолетах разговариваем… так что я уж лучше здесь поживу.
После предновогоднего совещания Комиссии ВПК два министра — Шахурин и Хруничев — запершись в кабинете с генералом Каманиным и маршалом Неделиным за рюмкой коньяка обсуждали проблемы космической отрасли. И Михаил Васильевич пожаловался Алексею Ивановичу:
— Хорошо тебе живется: у тебя Челомей, который по факту всем космосом заправляет.
— Королев же заправляет!
— Ну да, после того, как его в шестьдесят первом отстранили, причем единодушным голосованием, от должности председателя совета Главных конструкторов, он только пыль в глаза руководству пускает.
— Кстати, я до сих пор понять не могу: а за что его не переизбрали-то?
— Ну, как тебе сказать? Королев — у него фантазия богатая, он идеи в народ бросает… то есть идеи-то он выдает, но вот воплощать их… раньше я считал, что он организатор хороший, хотя как конструктор он слабоват, но теперь и в роли организатора я его уже не вижу. Челомей — он тоже идеями богат, то каждую свою идею он сначала глубоко продумывает, потом людей подбирает, которые идею воплощать будут — и за людьми этими лично следит, помощь оказывает, короче, каждый проект лично ведет. И все у него получается. А Королев — он свою идею в верхах проталкивает, а затем ему на тех, кто ее старается воплотить, просто плевать: он сильно занят, новую идею выдумывает. Ту же «Семерку» у него Козлов с начала и до конца разрабатывал — но когда выяснилось, что ракета взлететь вообще не сможет, он же и пальцем не пошевелил! И если бы не Лебедев, который старт придумал и посоветовал Дмитрию Ильичу ракету не ставить, а подвешивать, то хрен бы сейчас у нас была эта ракета. И без Гаспаряна, без Легостаева… у меня иногда складывается впечатление, что Сергей Павлович часто вообще не представляет, что в его КБ творится и кто там чем занимается. Сыромятников, например, полтора года на твоего Челомея работал… то есть и для ОКБ он работу сделал исключительно важную — но само Королев, похоже,
об этом не знал и сейчас новые его корабли переделывать приходится.— А Комаров на чем полетел?
— На непеределанном, и теперь еще минимум год у Королева никто не полетит: Сыромятников гениальный стыковочный узел разработал, но чтобы его на корабль воткнуть, там поработать придется солидно. А у Челомея этот узел уже в работе, он и на МТК, и на БТК, и на «Алмазе» уже ставится штатно! До смешного дошло: на «Союзы» стыковочные узлы из Реутова везут!
— Ну так у Владимира Николаевича производственная база получше.
— А посему? Потому что военные — вон, Митрофан Иванович подтвердит — в Челомея деньги вкладывают, а в Королева нет!
— Военные в Янгеля тоже вкладывают, причем как бы не побольше, и в Макеева…
— По той же самой причине: И Михаил Кузьмич, и Виктор Петрович свои проекты лично ведут с начала и до конца — и у них все получается. Потому что они — лично причем — за каждую гайку в своей машине ответить готовы, и — что немаловажно — за каждого слесаря на сборке изделия. Как и Козлов, и Митрофан Иванович в Куйбышев лишнюю копейку отправить не пожалеет, если это доля дела нужно. Потому что знает: за эту копейку Дмитрий Ильич тоже ответит…
— Не поэтому, — Неделин, слегка пригубив коньяк, решил высказать свое мнение, — точнее, не только поэтому. Эти конструктора, хоть и разными задачами занимаются, но занимаются обороной страны, и им на личные амбиции плевать. Ладно, давайте за новые достижения в новом году. А ты, Николай Петрович, сказать что хочешь? Тут все свои, не стесняйся!
— Сказать… я вот что не понимаю: у нас прекрасный отряд космонавтов в великолепной подготовкой в очереди на полеты сидят, а ваш этот Владимир Николаевич одних и тех же в который раз уже в космос отправляет. У него что, людей нехватка? Так мы бы поделились…
— А, это тебя беспокоит… твои герои не подойдут.
— Это почему?
— Митрофан Иванович, у Каманина допуск-то есть?
— Есть.
— Тогда сам смотри: при аварии на промежуточном старте им придется неделю провести в бочке в половину «Востока», а потом садиться… я уж не знаю даже как. И сейчас врачи, что его отряд ведут, выбирают из всей его команды тех, кто такое выдержать сможет. А на Земле выбрать не получается…
— Но ведь можно и из моих выбирать…
— Нельзя. По куче причин, и я даже перечислять их не стану, — Митрофан Иванович при этих словах недовольно сморщился. — Скажу лишь об одной: требуется летчик-испытатель первого класса, и этого уже достаточно.
— Ну… да. А почему о программе даже Келдыш не знает?
— Келдыш знает. Только он считает, что вероятность успеха близка к нулю, и возможные причина провала очень подробно разъяснил, там хрен поспоришь.
— А почему…
— А Владимир Николаевич все эти причина внимательно изучил, на каждую свой болт оригинальной конструкции придумал… Все идет по плану, но планы эти мы публиковать до времени не станем. Мы же не американцы какие? Нам не… как это у них… не паблисити нужна, а… черт, слово забыл…
— Просперити, — хмыкнул Хруничев. — И я присоединяюсь к Митрофану Ивановичу: давайте поднимем за наши успехи в будущем году. За гарантированные успехи!
Глава 30
С гарантированными успехами все было прекрасно. А с негарантированными — несколько сложнее. За первую половину шестьдесят шестого года было произведено четырнадцать пусков «семерки» со спутниками «Заря», и два пуска были аварийными. Не по вине ракеты: один спутник не вышел на орбиту из-за сбоя в управляющей вычислительной системы, просто не запустившей двигатель третьей ступени, а один — спутник просто не сошел с орбиты из-за отказа тормозной системы. Зато два пуска «Союза» (оба в беспилотном варианте) прошли без сучка, без задоринки. Больше того, корабли в автоматическом режиме даже состыковались (а потом расстыковались) и оба приземлились «в заданном районе». По крайней мере ТАСС так и сообщил, а то, что у одного корабля кто-то «задал» этот район в глухой сибирской тайге — это вообще не считается. Более того, Сергей Павлович даже это постарался подать Патоличеву как успех — ведь несмотря на отказ автоматики операторы ЦУПа сумели с проблемой справиться с корабль все же посадить на советской территории.