Быть

Как ей потом рассказали, тот купец не первый раз так уводил детей из разных городов. Его подельник несколько дней ходил и присматривал сирот и бедняцких детей, на подходящих составлял письмо об уступке холопа, в котором подробно расписывал все приметы и вымышленное имя. А потом просил, предлагая большую награду, отнести послание другу-купцу. А дальше. Как увезут из города, так всё, больше никому ничего не доказать, ведь у купца передаточное письмо против слов холопа.

И в этот раз тоже всё могло получиться, но только нарвались они на девочку с даром, который и прорвался в решающий момент, что было очевидно всем волхвам в округе. К удивлению Малы в поместье они с матерью предстали перед самим княжем, который предложил свой договор. Дея согласилась.

Ещё с неделю Мала и Дея обустраивались на новом месте. Им выделили маленькую камору в общем доме в приместье, куда они перенесли весь оставшийся у них скарб. Подкормили, приставили к посильной работе, а девочке показали ещё и дорогу к старшинному дому. Мало по малу жизнь потекла по новому руслу. Клановые лекари по приказу княжа подлечили Дею, но предупредили, что болезнь слишком долго в её теле и они мало чем могут помочь.

Мала долго не могла свыкнутся с мыслью, что она теперь не просто городская сирота, что она волховица. Она продолжала ходить в понёве и хвататься за любую работу, лишь бы добавить в калиту на поясе хотя бы ещё одну монетку. Но стоило ей заработать первые деньги, как она сначала разыскала того гридня, который оставил денежку на еду и вернула долг с благодарностью. Оставшуюся монету девочка долго вертела и тёрла в руках, а потом достала из вретища подзабытый свёрток с оберегом, надрубила в четырёх местах денежку, и загнула вокруг петельки оберега. Всё, теперь он точно завершен, осталось подарить.

Девочка все в той же понёве поверх ветхой сорочки отправилась на поиски молодого волхва, вмешавшегося тогда в городе. Ей повезло. На следующий день она увидела его в приместье недалеко от старшинного дома. Он шел в сопровождении четырёх гридней и о чём-то сосредоточенно думал. Мала поспешила приблизиться, чтобы окликнуть, но воины среагировали быстрей неё. Стремительный удар кнутом отбросил девочку, разорвал сорочку над грудью, рукав и даже немного на спине, пропоров кожу до крови.

— Шла отсюда! — рыкнул он на сжавшуюся в комок и закусившую губу, сдерживая слёзы девочку. — Тут не место оборванкам-побирушкам.

Обида обожгла больнее кнута, и Мала, вскочив, бросилась прочь. Она не увидела, как слишком ретивого гридня отчитали, словно последнего мальчишку, как не заметила и цепкого взгляда княжича, не успевшего остановить воина.

А Мала сдержала боль и обиду, незаметно вернулась в их камору, переоделась в последнюю свою целую сорочку, и ушла на реку, попутно взяв мамину работу — чужую стирку. За шесть последних лет это уже стало привычкой — держать все беды в себе, не расстраивать мать понапрасну там, где она не сможет помочь. С работой девочка провозилась до вечера. Первым делом она застирала кровь со своей одежды и разложила пострадавшие рубъ и сорочку сохнуть на ближайших кустах. Потом в очередь отшоркала грязь с десятка гатей, выполоскала их, выжала, и отнесла обратно. На просушку чужую одежду она развесила уже во дворе.

После ужина, когда Дея уснула, Мала снова сбежала. Она нашла укромный угол на сеновале недалеко от общего дома, устроила лучину и принялась чинить порванную сорочку, прилаживая к ней заплатки из ставшей совсем уж негодной в день прорыва дара. Руки споро клали ровные стежки, а из глаз катились крупные слёзы и капали с подбородка. Рассечённая кожа ныла и отзывалась резкой болью при каждом неловком движении, а прихватившаяся короста тянула и зудела. Первая обида давно прошла, сейчас девочка больше досадовала из-за испорченной одежды и неудачи. Хотя… сама виновата, сунулась к княжичу в непотребном виде, вот и получила.

Погруженная в мысли и работу она не услышала, шаги и заметила пришедшего человека лишь когда он сел рядом. Да и тогда сначала увидела портки под синей волховкой, только потом подняла взгляд и стала удивленно разглядывать лицо княжича. Это было так неожиданно, что она не верила своим глазам. А он тепло усмехнулся и развёл руками.

— Ты ведь меня искала? — спросил он. — Прости, что днём так получилось. Больше этого не повторится.

Мала кивнула, продолжая рассматривать княжича и опустив шитьё. Потом вздрогнула, вытерла слёзы и смущённо улыбнулась.

— Да. А… а как вы меня тут нашли?

— Так ты же силу пока совсем не сдерживаешь. Тебя любой волхв за версту заметит. А почему ты волховку не носишь? Тогда бы днём ничего бы не случилось.

— Ну… — Мала смутилась, не желая говорить, что на новую одежду пока нет денег, а потом всё же вспомнила про подарок и, отложив сорочку, потянулась к вретищу. — Я хотела поблагодарить за помощь в тот день. Примите, пожалуйста, как мою признательность.

Девочка протянула завёрнутый в тряпицу оберег и улыбнулась. Княжич осторожно взял подарок, развернул и стал рассматривать.

— Интересный оберег. Я такого ещё не видел. — Он провёл большим пальцем по кожаным полоскам и зажатой в медь петельке, оцарапался об острый край разруба и хихикнул. — С характером! За обиду дарительницы отомстил!

Мала улыбнулась в ответ, а потом засмеялась вслед за юношей. Волхв выпустил три огонька взамен почти догоревшей лучины, снял своё вретище и закрепил оберег на его ремешке. Подбросил сумочку, прежде чем вернуть её на пояс.

— Вот. Теперь такого сердитого и грозного защитника да убоятся все напасти.

— Да убоятся! А ничего, что вы пришли сюда? Вас за это не накажут? Всё же… — девочка опять смутилась, подбирая слова. Но княжич лишь махнул рукой и снова засмеялся.

В ту ночь они просидели в углу сеновала несколько часов. Понемногу неловкость и смущение ушли, и они разговорились. Время пролетело незаметно. Вот Мала уже сделала всю взятую работу и начала с трудом сдерживать зевки, но идти в общий дом не хотелось. Ей было легко, будто бы рядом не сын главы клана, а просто интересный человек. Да и ему, пришедшему лишь извиниться за гридня, не хотелось уходить. Но надо.

— Ах да, — обернулась в дверях Мала. — Тебя зовут-то как, княжич?

— Горан. Иди спи уже, а то сейчас прямо тут свалишься.

В следующий раз они встретились через неделю, потом ещё через несколько дней, а там уже и сдружились. Поначалу Горан относился с ней чуть снисходительно, как к ребёнку, но очень скоро и это ушло, сметённое умом и характером Малы. Всё же он хоть и старше, хоть и несоизмеримо выше по положению, жил в родных хоромах под присмотром родителей и наставников, а она… она была взрослой не по возрасту, её повзрослеть заставило горе и жизнь. Так что дружба двух таких разных людей всё равно оказалась отношениями между равными.

Мала и Горан могли учить друг друга, помогать друг другу, поддерживать, но маленький оберег очень долго был единственным подарком между ними. Сначала так получилось случайно, а потом уже и закрепилось с молчаливого одобрения обоих. Так было пятнадцать лет, пока на холме в безымянном кедровом бору оберег не вернулся к своей создательнице вместе с туго набитым деньгами вретищем.

Ещё одним напоминанием для Малы стал шрам, прерывистой цепочкой пролёгший чуть ниже ключиц, но о нём волховица редко вспоминала.