Бывшие. Спаси моего сына

– Я уже сделал ему предупреждение. Его папашу в камере почикали ножиком. Вроде как оклемается, но думаю зятек понял мой посыл. Так что, папка твой сложа руки не сидит, ты только подумала, а я уже сделал, - самодовольно скалится.

– Этого мало! – Тая бьет кулаком по матрасу. – Ты разве не понимаешь, он безвылазно в больнице, и она там! Милка на этот раз шанса не упустит! Ты бы видел какой она стала!

– Видел, - Фролов похотливо губы облизывает.

– Вооот! – от нее не укрылась реакция отца.

– Я бы не отказался, - не скрывает от дочери своих низменных, грязных желаний.

– Ей особо даже делать ничего не надо! Пальцами щелкнет и Амир у ее ног! Если даже ты, - болезненно морщится.

– Значит, надо организовать ей проблемы. Это мы можем, - ухмыляется. – Надо пробить, кто владелец их больнички, кого там нагнуть можно. Тем более, когда я приходил, они мне организовали неуважительный прием. Такого прощать нельзя.

– Конечно, нельзя, - радостно кивает Тая.

– Интересно, Лешка батя ее еще жив, - глаза Фролова хищно блестят, - Я бы не отказался ему нервишки потрепать. Недоумок!

– Видишь папа, выход есть всегда! Главное нам, действовать быстро! – Тая немного успокаивается, отец на ее стороне.

– Амир реально распоясался, - протягивает задумчиво. – Решил, что все ему позволено. Хотя… тебе бы нормального мужика…

– Нет, Амир мой и я буду только с ним, - Тая упрямо поджимает губы.

– Я бы внука у него забрал. И пусть на все четыре стороны катится паршивец. Хотя с Милкой все равно бы ему быть не дал, не заслужил, за все твои страдания, - подходит и отрешенно гладит дочь по голове.

Тая и сама в страшном сне не могла представить, что ее желание стать женой Амира исполнится таким ужасным образом.

И никогда ей не забыть тот балкон… она летит, а вверху глаза Амира. Она видела только их во время своего недолгого полета вниз, и когда нечеловеческая боль пронзила ее тело. Именно в тот миг ее любовь приобрела уродливую форму жгучей ненависти, смешанной с душераздирающей одержимостью.

Глава 36

Милана

– Костик, я не против. Только там и Амир будет, - пожимаю плечами.

– И что? Мне его бояться, что ли? – фыркает. – Я ему все сказал. Он для меня просто незнакомец. И уж не мне точно надо прятаться и скрываться. Юра нуждается в поддержке. Я хочу увидеть брата. А Амир… все равно.

– Хорошо, когда я буду днем на смене, созвонимся и приедешь, - соглашаюсь.

Хотя, положа руку на сердце, мне не очень хочется в очередной раз объяснятся с Амиром. А его придется поставить в известность. И уж точно втихую ничего делать не стану. А с другой стороны, я одобряю желание сына. Юра действительно нуждается в положительных эмоциях.

Будучи врачом, я не раз видела, как творит чудеса стимул к жизни. И как вроде бы несерьезная болезнь, оборачивается осложнениями, когда человек себя поедом ест и в нем угасает огонь жизни.

– Спасибо, мам, - Костик меня обнимает. – А теперь в душ и спать. Не буду больше тебя отвлекать.

– Некрасиво с моей стороны. Тебе помощь нужна. У нас гость…

– Забей, - отмахивается. – Мы с дедом справляемся. А Володя все понимает.

Киваю и скрываюсь в ванной комнате. Понимает… действительно, наверное, слишком все понимает.

Потому как началось наше знакомство далеко не радужно. Володя мог меня возненавидеть, или хотя бы вспоминать злым и совсем не добрым словом. Но он повел себя слишком рассудительно. Этим и зацепил.

Мы познакомились в моей клинике. Где же еще? Если я или на работе, или с семьей. В других местах почти не бываю.

Ко мне привезли его сестру. Пятидесятилетнюю женщину в очень тяжелом состоянии.

У них с Володей была разница пятнадцать лет, родители развелись, у каждого появилась своя семья, разъехались по другим городам. А Володю с сестрой оставили в однокомнатной квартире. Мальчику тогда было пять лет. Сестре двадцать. И вместо того, чтобы устраивать личную жизнь, она посвятила себя брату. Вырастила его, дала образование, помогла открыть бизнес и во всем всячески поддерживала. И когда, казалось бы, можно жить, все горести в прошлом, пришла болезнь.

Так, что к сестре у Володи были чувства сродни как к матери. Он ее обожал. Помню, как пришел впервые ко мне в кабинет, бледный, в глазах отчаяние, он так боялся ее потерять. Умолял спасти, предлагал все, что у него есть. Так и сказал тогда:

– Я вам все отдам. Бизнес перепишу. Квартиру. Все до трусов. Только спасите ее!

Я обещала сделать все возможное. Но… как я говорила, у каждого врача свое кладбище. Не получилось. Марина попала ко мне на операционный стол, когда уже ничего нельзя было сделать. Я была пятым врачом. Болезнь запустили. Есть у нас типа «светила», которые очень многое обещают, а по факту только калечат. К сожалению, некоторым особям противопоказано работать врачами. Жертвой таких вот «гениев» стала его сестра.

Я честно об этом сказала Володе. Понимала исход. Но надеялась… не знаю на что, на чудо какое-то. Я делала все, что могла. Но увы…

Потеря Марины до сих пор для меня самая болезненная. Это не передать словами, когда теряешь пациента. Не научилась я отстраненно на это реагировать. И тогда меня выкручивало наизнанку. Я умом понимала, что случай фатальный, но душа кровоточила.

В данной ситуации родственники обычно обвиняют врача. И я была к этому готова. Володя же взял меня за руку и прошептал:

– Спасибо, что не отказали. Вы попробовали. Я все понимаю…

Его боль была физически ощутима, но он не позволил себе выплеснуть ее на меня. Он благодарил…

И вроде бы на этом все. Мы должны были разойтись и никогда больше не встречаться.

Но он позвонил мне после похорон. Мы долго проговорили. С ним было легко. Володя не засыпал меня жалобами на жизнь. Мы просто общались, и в процессе разговора узнавали друг друга.

Эти разговоры вошли в привычку. С ним было так легко и комфортно, как не было мне ни с кем, после разрыва с Амиром. Я замкнулась в себе. Много с кем общалась, но никому не позволяла приблизиться, не открывала души. Родным я тоже старалась не показывать боль. Они слишком за меня переживают, чтобы огорчать их.

А с Володей мне было очень просто быть откровенной. Он понимал. Именно к этому пониманию я тянулась.

Я не поняла как, но мы узнали практически все друг о друге. Я выболтала ему все, и ни о чем не сожалела. И для меня, полностью замкнутого человека, не пускающего никого к себе в душу, это было с родни фантастики.

Именно этого понимания мне не хватало.

Закручиваю кран. Вытираюсь и накидываю халат. Прохожу мимо кухни, бросаю взгляд на Володю, сидящего с папой и сыном. Он как чувствует, поднимает голову, улыбается. Киваю в ответ, иду к себе в комнату.