Бывшие. Спаси моего сына

Если Фролов решил воевать, то я должна быть к этому готова.

– Проблемы? – Володя тут же улавливает мое настроение.

– Да так, возможно, - протягиваю задумчиво.

– Моя помощь нужна? Расскажешь?

– Пока еще не ясно. Фролов в клинику пришел. Узнаю, скажу. Пока волноваться нет причин.

– Может, мне с тобой поехать?

– Перестань, - отмахиваюсь. – Я не маленькая девочка. Справлюсь. Тем более, сейчас еще ничего не ясно.

Меньше всего мне хочется сразу нагружать друга. Едва он приехал.

– Мам, может пусть Володя поможет? – хмурится Костя.

– Пока не в чем помогать. И не стоит волноваться, - треплю сына по голове.

– Не могу. Я переживаю за тебя. Фролов явно гнилой мужик.

– И что? Что он может сделать? – пожимаю плечами.

Хотя осознаю, что от такого недочеловека, можно ожидать всего. То, до чего нормальный мозг просто не додумается.

Успокоив всех. Умываюсь, принимаю душ, пью кофе, перекусываю. И еду на работу. Володя остается с Костиком и моим папой. Они долго не виделись, и я знаю, что не имея собственной семьи мужчина тянется к моим близким. Ему одиноко, и вряд ли в Голландии он нашел близких по духу людей.

Захожу в здание клиники немного на нервах. Как ни успокаивай себя, а эти гости из прошлого все равно играют на нервах. До моей смены еще час.

– Ну что там? – интересуюсь у Анны.

– Не знаю, - разводит руками. Из Клиники он еще не выходил.

– Ясно, - внешне остаюсь спокойной, а мысленно позволяю себе несколько крепких словечек.

Идти к Адриану сейчас точно не стоит, если у него еще Фролов околачивается. Направляюсь к себе в кабинет. Пытаюсь вникнуть в текущие дела, общаюсь с коллегами.

Надо еще к Юре заскочить. Хоть Кирилл и сообщил, что мальчик чувствует себя хорошо. Амир безвылазно у постели сына сидит.

Интересно он знает, что его тесть пожаловал?

Закончив разговоры, переодеваюсь и собираюсь к пациентам, как ко мне входит Адриан.

– Надо поговорить, Милана Алексеевна, - заявляет вместо приветствия и устало плюхается в кресло.

– Надо, так говорите.

– У меня тут встреча была… - замолкает, смотрит на меня, словно вор, который только что совершил кражу.

– С Фроловым.

– А ты в курсе…

– Так о чем разговор? Адриан Аристархович, у меня пациенты, нельзя ли быстрее, - подгоняю, если каждое слово из него клещами вытягивать, это затянется надолго.

– Я продаю свою часть клиники, - выпаливает и опускает голову прячет взгляд.

– Что? – моргаю несколько раз.

– Но ничего не изменится. Я останусь на своей должности. Ты тоже. Все будет как прежде. Просто владельцем вместе с Евсеевым будет теперь Фролов, а не я.

– Это уже не все как прежде. Адриан Аристархович, чем вы думали? Какое Фролов имеет отношение к медицине? Никакого! – повышаю тон.

В данном случае мне даже не за себя обидно. Да, неприятно. Но работу я всегда найду. Хоть это место и стало моим вторым домом. Под началом Фролова точно не останусь. Но профессор Евсеев! Клиника – его детище. Он ее по кирпичику создавал, вкладывал силы, здоровье, сердце, все.

Адриана он взял, потому что денег не хватало. Он один бы не потянул, да и возраст не позволял. Адриан он хваткий, тоже трудоголик, отличный специалист. Хоть немного своеобразный человек, но у меня с ним никогда проблем не было.

До сегодняшнего дня.

Хоть в прошлом, Адриан не всегда показывал себя с лучшей стороны, много дров наломал и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не Евсеев.

Как можно предать Евсеева! Ведь и для Адриана профессор сделал очень много!

Дальше еще хуже, у профессора проблемы со здоровьем, почтенный возраст, он не потянет борьбу с Фроловым. Для него будет удар, что я ухожу. А потерю клиники, он, боюсь, не переживет.

Евсеев стал для меня вторым отцом, и мне дико больно, что из-за гниды, возомнившей себя царьком, может пострадать такой замечательный человек. Вместо спокойной старости, уверенности, что его дело живет, он получит вот такой удар.

– Ему и не надо иметь отношение к медицине. Руководить по-прежнему буду я. Фролов займется финансовыми вопросами, вложениями, выведет клинику на новый уровень. Мы станем лучшими. Расширимся. Это перспектива роста.

– Вы себя слышите? – голос звенит от злости. – Это предательство! После всего, что для вас сделал профессор? Из какой чернухи вас вытянул! Он из вас человека сделал! И вот ваша плата? Так да? О каких еще перспективах вы мне тут заливаете? – сжимаю кулаки.

Так хочется взять его за полу халата и со всей дури встряхнуть. Только это делу не поможет.

– У меня нет выбора. Он меня прижал к стенке, - тихо пищит. – Милана… Алексеевна, был бы у меня хоть один вариант… там серьезные люди… Не нам с ними тягаться… Документы уже готовятся, - смотрит на меня как побитая собака.

Как представлю профессора, узнавшего эту новость… Черные круги перед глазами. Я никогда себе не прощу, если из-за этого с Евсеевым что-то случится. Ведь это для него сродни как потерять ребенка.

– Давай, я найду человека, который купит клинику вместо Фролова. Даст больше, чем он, - предлагаю первый пришедший на ум вариант.

– Нет. Это невозможно. Только он, - бубнит обреченно. – Иначе… нельзя иначе. Надо просто смирится, Милана Алексеевна.

Дверь моего кабинета открывается без стука. На пороге стоит Фролов.

– Пшел вон, - пренебрежительно шипит на Адриана. – Мне с этой перетереть надо.

Глава 39

Главврач вылетает из моего кабинета так быстро, что я не успеваю и рта раскрыть. Фролов так же быстро закрывает дверь, поворачивает замок.

– Унижая других, пытаетесь поднять собственную самооценку. Других способов не придумали? Надо сказать дешевый и малоэффективный прием, - скрещиваю руки на груди.

Страха нет ни капли, есть только чувство омерзения. Хочется вынести из кабинета тухлятину и проветрить помещение.

– Умничать решила? Ага-ага… знаем таких, - облизывает губы.

От этого жеста шкала омерзения уверенно поднимается вверх.

– Этой… таких… в бывший директор лицея, а такой скудный словарный запас. Остап, какое же вы унылое зрелище, - демонстративно зеваю. – Покиньте мой кабинет. Как вы выразились «перетирать» нам нечего.

– Вон оно че, я не признал сразу. Острая на язык стала, стервозиной заделалась, хм… интересненько, - облапывает меня сальным взглядом. – А ведь была страшнучей, журнючей бегемотихой. А тут на те, завотделением, все бегают в ножки кланяются. В постели поднатаскалась, научилась мужиков соблазнять. Видать, ценят твои таланты.