Бывшие. Я не смог ее забыть
Шрифт:
Нет. Слава богу…нет.
Это мой свекор.
Николай Петрович неловко мнется у своей машины. Он взглядом будто бы оценивает меня, будто бы спрашивает разрешения подойти, а я…просто стою и смотрю на него в ответ.
Как же он похож на Рому…
Точнее, безусловно, он на него, но…какая разница? Мне опять больно. Эти глаза и без того будут преследовать меня до конца жизни…
Наконец-то свекор решается и делает пару шагов навстречу. Я чуть хмурюсь. Мне бы не разрыдаться…
– Здравствуй, девочка моя.
Пробивает насквозь.
Его
Он все знает…
– Вы знаете.
Чуть прикрыв глаза, Николай Петрович кивает. Я благодарна ему за то, что он хотя бы не врет.
– Без понятия зачем вы приехали, но если собираетесь выгораживать его, то…- продолжаю движение, упрямо глядя себе под ноги.
Свекор шепчет.
– Лер, брось.
Я опять замираю.
– Ты же…
Не успевает договорить. Через мгновение дверь подъезда жестко открывается и на улицу выскакивает полуголый Илья. Взгляд у него тяжелый и жесткий, брови опять упали на глаза.
Я свои поднимаю. Николай Петрович тоже. Теперь нас тут трое в этой странной мизансцене.
Первым в себя приходит свекор. Он откашливается, потом издает смешок.
– Что? Меня тоже бить будешь?
– Вы знаете, что я вас безумно уважаю, Николай Петрович. Но.
– Но.
– Да. Если потребуется, за сестру…
– В курсе. Думаешь, я ее обижу?
– Что у вас на уме? Зачем вы здесь?
Свекор пару раз кивает, глядя на носки своих ботинок, потом поднимает на меня глаза.
От них опять бьет током.
– Я просто хочу поговорить с тобой, дочка. Выгораживать никого не стану, даю свое слово. Согласишься?
Мне известно, что если я пойду в отказ, он настаивать не будет. В глубине этих проклятых глаз я вижу боль и вину. Стыд. Но так же вижу там любовь…Он всегда относился ко мне тепло. Как к своей дочери. Конечно, Рома все равно его сын, и это не одно и то же, но…у нас не такая ситуация, когда это будет иметь значения. Сомневаюсь, что Николай Петрович одобряет то, что сделал его сын.
Бросаю взгляд на Илью и шепчу.
– Все нормально. И господи, вернись в квартиру! Ты же заболеешь!
Брат стоит еще пару секунд, потом цыкает, подходит к Николаю Петровичу и жмет ему руку. Я не злюсь на это. Я все понимаю. Именно этот мужчина стал для нас всех чем-то вроде…фигуры отца. Мы втроем его любим и уважаем. Ничего не поменялось и не поменяется никогда…
Когда Илья скрывается в подъезде, Николай Петрович слабо улыбается и смотрит на меня.
– Прямо лев. Хороший парень.
– Спасибо. Извините, у меня не очень много времени…
– Не волнуйся, Лер. Я не прошу о долгой встрече. Думаю, тебе сейчас со мной рядом…находится сложно.
Ничего не отвечаю.
Он все и без меня знает…
– Давай на качели? Сто лет на них не сидел.
Молча соглашаюсь.
И идем мы тоже молча. Солнце пару раз выходит из-за тучи, но, в конце концов, прячется за нее. Становится серо и зябко. Я кутаюсь в
свой платок, присаживаюсь на качели и смотрю в землю. Он перед собой.– Не против, если я закурю?
Слегка мотаю головой.
Раз.
Толчок - и я немного иду вперед. Два - второй. Я возвращаюсь обратно. Эти качели сейчас так похожи на меня саму. Безумно хочется, чтобы Рома страдал, но так же безумно хочется узнать, что с ним все в порядке…
Идиотка.
Хорошо, что мне хватает силы воли не спрашивать то, о чем так отчаянно стучит мое сердце…
– Давно вы знаете?
Николай Петрович делает затяжку, выпускает горький дым в серое небо.
– Он рассказал на том ужине, где вы поздравляли нас с годовщиной.
Вау.
Нет, я опять ему благодарна за отсутствие лжи, но…от этого мне становится легче? Нет.
– Я не буду говорить тебе ничего, Лер. Знаю, что так сделаю только хуже, а я не хочу делать тебе больно.
– Я разведусь, - пинаю носком ботинка камушек, - Меня ничего не остановит.
– Знаю, и я здесь не для того, чтобы попытаться тебя остановить.
– А зачем тогда?
Мой голос вздрагивает. Между строк звучит: зачем вы меня мучаете?…
Николай Петрович, кажется, слышит. Он бросает на меня короткий взгляд, после отбрасывает во внутренний карман своего пальто и вынимает оттуда бумаги. На мгновение мне кажется, что это документы о разводе.
Сердце бьет наотмашь.
Развод - это то, чего я хочу. Но если говорить откровенно, не прикрываясь никаким бредом а-ля «гордость» и «самоуважение». Это только то, чего я должна хотеть. То, чего я заставляю себя хотеть. На самом деле, все мое нутро в этот момент сжимается, а душа идет трещинами.
Сердце хочет совершенно другого. Мы - это сердце. Кто бы что ни говорил, кто бы как ни думал, но мы - это наши эмоции. Разум - это расчет. Это система ценностей и ориентиров, которые способны привести нас в точку, где по итогу нам должно стать лучше. Но мы - это то, что мы чувствуем.
Вся я заключена в паре слов: я хочу вернуться обратно.
Обнять его. Поцеловать. И никогда не вспоминать о том, что случилось…
Больно.
Мне дико больно говорить правду, только от нее не спрячешься. В момент, когда я думаю, что свекор привез мне документы о разводе, мое сердце разбивается снова на тысячу частей.
Блядь…
Николай Петрович передает мне документы.
– Я хочу, чтобы ты это взяла.
– Что это?
– спрашиваю хриплым голосом.
– Это документы на квартиру.
Ударяет током.
Я пару раз моргаю, глядя на ровный шрифт бумаги. Вижу уголок с розовыми узорами, а еще чувствую в конверте что-то твердое и железное - ключи.
Он не шутит.
Резко смотрю на него.
– На квартиру?!
– Да, Лер. Квартиру.
Меня искажает неожиданная эмоция. Ядом опаляются кости.