Цапля для коршуна

Дион приблизился текучей походкой хищника; взгляд в глаза, цепкий, как стальные крючья, пригвоздил Лену к месту. Она дышать забыла, чувствуя, как жарко давит и стучит в груди.

Потом пришло в голову, что Дион не стремился ее запугать, а скорее, опасался сам, не представляя, чего ждать от чужачки из другого мира, сотворившей невозможное. Уэллс знает, что он вообще о ней думал: может, считал червяком-паразитом, присосавшимся к мозгу его маленькой рэйди. И неважно, что там пела иэннская красавица из зеркала — ей он тоже не верил.

Остановился в двух шагах, взял у Лены из руки браслет, осмотрел со всех сторон.

— Как вы это сделали?

— Спасибо избавителю за подсказку, — она хотела съязвить, но горло, как несмазанный механизм, подвело — получилось глухо и хрипло.

Дион покачал головой.

— Этот энтоль изготовлен специально для вас. В нем нет разрывов и слабых мест.

— Тогда как мне удалось его снять?

— Хотите сказать, что сами не знаете? — он помолчал. — Тогда наденьте и попробуйте снова.

Лена выпрямила спину, ощутив себя клинком — твердым, острым и несгибаемым.

— Если хотите посадить меня на цепь, потрудитесь сделать это собственной рукой!

Дион вновь качнул головой, улыбнулся уголками губ.

— Собственно, я пришел сказать, что был неправ.

Он вложил энтоль Лене в руку и заставил сжать пальцы. Стало горячо. Возникло ощущение, что браслет в ее ладони — живой. Пульсирует, дышит, чувствует.

И весь мир вокруг — полон жизни!

Гостиная вмиг расцветилась тонким мерцающим кружевом. Это были уже не разрозненные огоньки, а тщательно продуманный рисунок из множества элементов.

Столько узоров на стенах, и все — чтобы защищать и следить? Или здесь и магическая электропроводка для световых шаров, и связь с прислугой, и отопление, и охлаждение, и система пожарной безопасности и Сальвадор Дали знает, что еще. Наверняка все стены замка — в огненных орнаментах, но раньше она видела только обрывки…

— Что вы сделали?

— Передал вам управление. Можете снимать и надевать энтоль по своему желанию. Но хозяином остаюсь я.

— То есть вы сможете отдавать мне приказы?

— Я отказался от этого права. И отменил все запреты. Не верите?

Быстрым движением он защелкнул браслет на ее запястье, сделал шаг назад.

— Расстегните платье.

— Что?! Да вы…

Лена чуть в единственный глаз ему не съездила.

Дион улыбнулся шире.

— Видите? Ни малейшего побуждения исполнить приказ. Теперь сожмите энтоль двумя пальцами и пожелайте снять.

Браслет послушно соскользнул с запястья — Лена перевела дух.

Дион погасил улыбку, как световой шар.

— А теперь давайте сядем, и я объясню, почему вам все-таки стоит его носить.

Они расположились друг против друга в изящных креслах, обитых узорчатым шелком в серебряных лилиях, с видом дипломатов, которым предстоят сложные переговоры.

— У вас есть дар, Елена. Лютен подтвердил это со всей определенностью. Даже я что-то чувствую.

Ага, значит, госпожа Каверина отправлена в отставку.

— Рано или поздно почувствуют и надзирающие, и ни титул, ни положение моей невесты вас не защитят.

— Ну и что? — спросила Лена, стараясь не поддаваться нервозности. — Разве королевский эдикт не дал одаренным свободу?

— Свободу от частных владельцев и обязанности носить энтоль, но не от королевской службы. Я рассказывал вам о печати верности. Все мы приносим присягу королю, и он налагает на нас печать, на каждого одаренного без исключений. Потом мы должны научиться владеть своим даром. С недавних пор это правило распространяется и на женщин. Вас отправят в училище на шесть лет. Впрочем, не это плохо. Да и печать сама по себе нестрашна. Вы не сможете злоумышлять против короля, посягать на его жизнь или имущество. Но вы ведь и не собирались? Одаренных приводят к присяге два-три раза в год, по десятку человек сразу. Однако налагая печать, король заглядывает в душу каждому. Иначе говоря, читает эмоции, намерения, обрывки мыслей. Сможете вы сохранить свою тайну, если Лаэрт посмотрит в душу вам? И главное, до присяги одаренный находится в руках надзирающих. Вы уверены, что хотите попасть в руки к надзирающему Веллету?

— Ох, — сказала Лена.

Живо вернулось ощущение пальцев-сучьев на предплечье, откликнулось сосущим холодком в солнечном сплетении.

Вот же Джордж Мартин! Почему в этом мире все так сложно и страшно?

А еще сбивало с толку чувство, что она сидит внутри шкатулки, обитой ярким китайским шелком, среди золотых цветов и огненных павлинов, которых оживил проказливый волшебник. Комната вся двигалась, мерцала, переливалась.

— Я теперь всегда буду видеть эти узоры? Боюсь, у меня голова заболит.

— На узоры не обязательно смотреть, — непонятно объяснил Дион. — А лучше наденьте браслет. Это приглушит остроту восприятия и яркость дара. Кроме того, метка на браслете показывает, что у энтоля есть хозяин. Надзирающие не смогут забрать вас без моего ведома.

Лена оценила деликатность формулировки. Следовало сказать: у вас есть хозяин…

— Вам нужно остаться незамеченной до приезда княжны Алиаллы. С энтолем это вполне выполнимо.

— А потом?

Вопрос повис в воздухе. Дион стал мрачнее бухгалтера перед ревизией.

— Представьте себе маленького ребенка и, допустим, короля Лаэрта… Я бы сказал, Айделя Шело, но вы его не знаете. Так вот. Самые сильные и мудрые из нас — беспомощные дети рядом с магами Иэнны.

Значит, они смогут вернуть меня домой, подумала Лена. А вслух спросила:

— Как мне теперь вас называть?

— Как хотите, Елена.

Что, больше никаких "послушайте, рэйд Герд"?

— Все-таки поверили? Я думала, вы считаете меня Леннеей, у которой случилось раздвоение личности. Или шпионкой Иэнны.

— Вы не Леннея, — Дион усмехнулся. — Это было ясно с самого начала. Просто я не мог понять… Принять, тем более. Слишком невероятно.

Лена представила, что в кого-то из ее знакомых, там, дома, вселился гость из параллельной реальности. Сумела бы она поверить, даже если бы ей предъявили тысячу неопровержимых доказательств?

— Не знаю, чего добивается князь Иэнны, — продолжал Дион. — Но уверен, он не заставил бы Леннею считать себя женщиной из другого мира. Довольно было изменить ее отношение к некоторым вещам.