Царь Дмитрий - самозванец

На девятый день по кончине царица Арина неожиданно объявила о своем намерении принять постриг и удалилась в монастырь Новодевичий. За ней последовал Борис Годунов, до самых сороковин он, презрев дела, сидел у ног сестры и уговаривал ее переменить решение. Уговаривали Арину патриарх Иов и все святители вместе, приходили под стены монастыря огромные толпы народа, стенали и плакали, молили царицу не покидать их, не оставлять державу в сиротстве, а народ без защиты перед своеволием боярским. Но Арина была тверда в своем решении.

Бояре, видя неуступчивость царицы, быстро отступились и решили на Думе своей созвать Собор Земский для всенародного избрания нового царя. Пока же обсуждали, кого в цари выкрикнуть. Первым вспомнили Федора Никитича Романова,

который был ближайшим родственником царя Федора, вторым — великого князя Симеона, который, сойдя с престола Русского и вернув его царю Иоанну, удалился в свои поместья тверские и проживал там безвыездно без малого двадцать пять лет. Но громче всех кричали приспешники Годунова, указывая на то, что только его попечением крепилась держава во все годы царствования царя Федора и что он является ближайшим наследником. Одни говорили, что Борис с самого первого детства возрастал в палатах царя Иоанна, питался от стола его и навыкал государственной мудрости. Другие вспоминали, как царь Иоанн, узнав о недуге своего любимца, приехал к нему, сказал милостиво: «Борис! Страдаю за тебя как за сына, за сына как за невестку, за невестку как за самого себя», — и, подняв три перста десницы своей, примолвил: «Се Федор, Ирина и Борис, вся семья моя». Третьи же лживо утверждали, что в последние часы жизни царь Иоанн, всеми оставленный для исповеди, удержал Бориса при одре своем, говоря ему: «Для тебя обнажено мое сердце. Тебе приказываю душу, сына и все царство, блюди или дашь за них ответ Богу».

Тут немногие прозорливые разгадали хитрую игру Годунова с воцарением Арины, ныне он наследовал не зятю, а сестре! Но большинство, страшась безначалия и смуты, высказалось за Годунова.

Удивительным же было то, что Годунов отказался от чести предложенной, ведя игру хитрую и лицемерную, он заставлял себя долго упрашивать. Уговаривали сначала Годунова на Думе боярской — Годунов перестал туда приходить. Собрался Собор Земский — Годунов не пришел и затворился в своем доме. Составили грамотуутвержденную, и все члены Собора, патриарх, святители, бояре, князья служилые, дьяки приказные и другие посланцы Земли Русской, числом более пятисот, на ней подписи свои поставили — Годунов отказался ее принять и вновь удалился в Новодевичий монастырь, чтобы ему не докучали. Собралась огромная толпа простого народа и во главе с избранными из Собора Земского отправилась в Новодевичий Монастырь, Годунов речи избранных выслушал, но на все мольбы ответил отказом. Вышел на стену монастырскую и об-

ратился к народу, вкруг монастыря расположившемуся, говорил со слезами на глазах, что никогда в жизни не мыслил он посягнуть на превысочайший царский чин, что клялся во времена давние царю Иоанну не искать никогда престола царского, что он скорее возложит на себя клобук монашеский, чем венец царский. Тут народ, возбуждаемый приспешниками Бориса, принялся готовиться к новому, невиданному ходу. Всю ночь до утра двери храмов были открыты, везде служили литургии, все храмы были полны народом, так что яблоку было негде упасть, а с утра священники вынесли самые почитаемые иконы и со всей святостью, под звон колокольный, двинулись крестные ходы к Новодевичьему монастырю со всех концов Москвы. Шел и патриарх вместе со всеми членами Собора Земского, после молитвы всеобщей в кремлевском храме Успения.

Во двор монастырский пропустили лишь избранных, но и они заполонили его весь до самых дальних уголков. Вышел Годунов к народу и вновь отказался от предложенной чести. А для убедительности обмотал шею платком тканым, показывая всем, что скорее удавится, чем примет венец царский. Тогда выступил вперед патриарх Иов и сказал, что коли так, то и он с себя свой сан слагает, и положил посох свой к ногам Годунова. За патриархом последовали все другие святители и сказали, что с сего дня все церкви в Земле Русской затворяются, потому как некому будет службы служить. Тут и бояре сказали свое слово веское: «А мы называться боярами не станем!» И служивые люди закричали, что перестанут служить и биться с врагами, и будет в земле кровопролитие. И дьяки закричали, что закроют они приказы и перестанут указы писать, и будет оттого столпотворение вавилонское, ибо никто не будет знать, кто он есть и где его место. И из дальних рядов закричали купцы, что перестанут они торговать и будет в земле голод.

Годунов сделал вид, что этот вопль горя народного, от сердца идущего, поколебал его решимость. Уединился он в келье для разговора последнего с патриархом и сестрой своей, ныне инокиней Александрой. Изложил он им вновь свои сомнения, но патриарх Иов разрешил его от клятвы давней, а се-

стра дала ему свое благословение. Тогда Борис якобы воскликнул: «Буди же святая воля Твоя, Господи! Повинуюсь Тебе, исполняя желание народа». После этого вышел на крыльцо и смиренно возвестил народу о своем согласии принять венец царский. Обрадованные бояре под радостные крики народа подхватили Годунова и чуть ли не на руках отнесли в храм монастырский, где патриарх под иконами святыми нарек Годунова на царство и возгласил ему первое многолетие.

Вновь собрался Собор Земский, еще более представительный, и в грамоте новой единодушно утвердил Бориса Годунова царем. Патриарх Иов, льстя Борису, даже предложил провозгласить сей день его воцарения праздником на все времена, как начало нового века, Золотого. Проголосовали единодушно и за это. Народ искренне ликовал, славя царя Бориса и поглощая щедрое угощенье.

Сколько лет ждал с вожделением Борис Годунов венчания на царство, а как дошло до него, так сам и откладывал со дня на день, несмотря на просьбы и даже призывы требовательные патриарха и бояр. На время Великого поста удалился в монастырь Новодевичий да еще приказал окружить его многотысячным нарядом стрелецким, дабы никто не мешал ему в уединении молитвенном. В конце же весны вдруг объявил сбор всеобщий, хотя никто не смел угрожать державе Русской. Назначил Борис быть главному стану в Серпухове, правой руке в Алексине, левой — в Кашире, передовому полку стоять в Калуге, а сторожевому—в Коломне. Никто не поленился откликнуться на призыв царский, все явились в места назначенные на лучших конях, в лучших доспехах, со всеми слугами, для ратного дела годными. Все стремились изъявить преданность новому государю, надеясь в глубине души, что их усердие не останется незамеченным, тем более что Борис объявил на время сбора службу без мест — это ли не возможность выдвинуться!

Съехалось полмиллиона человек без холопов боевых и посохи, рать небывалая в истории русской. Но войско стояло шесть недель на месте без дела, пируя за счет казны царской. Царь Борис, являя образ царя заботливого, все станы посетил, каждому ратнику сказал слово приветливое, расспросил, у ко-

го какая нужда имеется. Туда же прибыли послы хана крымского, направлявшиеся в Москву с поздравлениями в связи с восшествием Бориса на престол и с подарками дорогими. Устрашенный видом рати несметной, посол крымский заявил, что хан Казы-Гирей желает продолжения вечного мира с державой Русской, заключенного в правление царя Федора.

В канун Ильина дня все войско стянулось к главному стану, и там, на лугах приокских, состоялся пир, которому не было равных в истории. Полмиллиона гостей сидело за столом одним, баранов, свиней и прочую живность гнали к вертелам стадами, вино и мед развозили бочками, хлеба — телегами, а уж сколько подарков было роздано и каменьями, и деньгами, и тканями дорогими, то только казначей царский знает. После этого царь Борис распустил ратников по домам, заниматься делами хозяйственными, сам же отправился в Москву, готовить, наконец, свое венчание на царство, которое и состоялось сентября 1 -го, в первый день года нового, в день доброжелательства всеобщего и надежд светлых.

Тогда же разъяснилась причина столь долгой задержки с венчанием — Борис Годунов ждал, когда скончается нагаданное ему второе семилетие по смерти царя Иоанна. Само венчание прошло с невиданной доселе пышностью и торжественностью, ибо Борис, как никто из его предшественников на троне, нуждался еще в одном свидетельстве его силы и законности избрания. В заключение венчания Борис дал два обета, воззвав громогласно к патриарху Иову: «Святый отче! Бог мне свидетель, что в царстве моем не будет ни сирого, ни бедного! Отдам и сию последнюю рубаху народу, — добавил он, держась за ворот рубахи, и продолжил: — Клянусь щадить жизнь и кровь самых злостных преступников и единственно удалять их в пустыни Сибирские!»

Пышность венчания Борис дополнил пожалованиями народу: всем людям служивым приказал он выдать двойное жалованье, купцам русским подарил два года торговли беспошлинной, крестьян казенных освободил на год от всех податей. Подьячих призвал не брать подношений, судей — судить по закону, наместников — править без тягости.

Из прочего заложили новый дворец царский. Почему-то Борис Годунов не захотел переезжать в палаты покойного царя Федора и в ожидании постройки предпочитал ютиться в бывшем тереме царицы Арины.