Царство

Наступил последний момент, чтобы попытаться воззвать к благоразумию конвоиров и объяснить им их ошибку, но один из скитариев предупредил: "Молчать! Никаких разговоров. За нарушения вы будете наказаны".

Челюсть ещё побаливала, поэтому Вилхелм решил подождать.

4

Вилхелм оказался не единственным несчастным, кого привезли в лагерь в одном нижнем белье. Однако смерть от переохлаждения бедолагам не грозила. Им выдали ношеные стёганые куртки, дырявые шерстяные штаны и старые сапоги, короче, всё то, что не жалко выбросить, если заключённые сгниют живьём.

Вилхелм пытался расспросить охрану лагеря, за что взяли конкретно его, но скитарии сохраняли молчание и ни на какие уловки не реагировали. Вилхелм схватился за голову, – в тот день Бог-Император явно был занят какими-то другими делами и не приглядывал за ним.

Делать нечего. Вилхелм вздохнул, огляделся, подобрал деревянный брусок, который из великой щедрости ему дали скитарии вместо костыля, и поковылял в тот барак, где видел Серу в последний раз.

Старое увечье, решётчатые заборы с колючей проволокой, кибермастифы и автоматические лазерные турели, отслеживающие движения, всё это не позволяло даже помыслить о побеге. Оставалось только понять, что же произошло, и ответы Вилхелм собирался получить у знакомого техноадепта.

Глядя на ряды бараков, Вилхелм решил, что их давно не использовали. Какие-то деревянные постройки уже сгнили и развалились, другие обросли мхом. То тут, то там Вилхелм видел бреши в стенах или крышах, – не дай Бог-Император, начнётся снегопад.

Люди по пути попадались разные: меньшинство – хмурые мужчины и женщины со сталью во взгляде и сжатыми в кулаки ладонями; большинство – рыдающие паникёры, которые вот-вот превратятся в лужи слёз и соплей; погрешность – молящиеся, качающиеся во все стороны, обвиняющие и хулящие невидимых собеседников, одним словом – безумцы.

А скитарии не унимались и продолжали привозить в лагерь всё новых и новых арестантов. Вдоль заборов проезжала одна колонна повозок за другой.

Вилхелм вошёл в барак. Мужчин и женщин, стариков и детей не расселяли. Люди семьями сбивались вокруг маломощных обогревателей.

Вилхелм увидел Серу в самом дальнем углу. Она плакала уже без звука и вообще без слёз. Сидела на полу, подтянув ноги так, что и лица не видно. Тихонько тряслась.

Вилхелм остановился рядом, прислонил "костыль" к многоярусной койке, снял куртку и накинул на плечи Серы.

– Поднимайся, замёрзнешь, – сказал Вилхелм.

От прикосновений Сера вздрогнула. Она отскочила бы, но помешала стена.

– А… т-ты, – у Серы зуб на зуб не попадал.

Лицо Серы опухло: губы из-за удара, всё остальное от слёз.

– А я закалённый, – отозвался Вилхелм и улыбнулся.

То есть обстоятельства ни разу не располагали к улыбкам и приподнятому настроению, но Вилхелм решил, что вряд ли добьётся чего-то, если не поддержит Серу.

Сера скривилась и уже собиралась снова разрыдаться, когда Вилхелм подскочил ближе и обнял её.

– Ну всё, всё, – произнёс он. – Всё самое плохое уже случилось, Сера. Соберись. Ты… – Вилхелм подумал пару мгновений, а потом всё-таки произнёс: – Ты нужна мне.

Сера пошмыгала носом, проглотила ком в горле, восстановила дыхание.

Вилхелм отстранился, едва не потеряв равновесие, и спросил:

– Ты знаешь, что произошло? Почему нас схватили?

Сера утёрла нос рукавом и отозвалась тихо:

– Я-я как-то… со с-старыми друзьями встретилась. Они м-мне рассказали… всякое. Ну… я и сама не-не слепая. Из года в год всё хуже жи-живётся. Я согласилась помогать. Та-тайком выносила лекарства, за-запасные части. По чуть-чуть, так чтобы никто ничего не узнал, – в охране т-тоже сочувствующие были.

Глаза Серы снова заблестели. Она проговорила, в конце сорвавшись на низкий грудной голос:

– А т-теперь все они здесь…

– Не плакать! – приказал Вилхелм.

– Не плакать, – голос Серы, наконец, пришёл в норму.

Сера снова смахнула слёзы, тяжело задышала.

– Интересно, а меня-то за что взяли? – спросил Вилхелм.

В памяти услужливо всплыла встреча с Нере. Вилхелм заскрипел зубами и подумал:

"Ну не стали бы они за такую мелочь бросать меня в концлагерь! Или стали бы…"

Сера же прислонилась спиной к стене, побледнела, а потом рванулась вперёд и обняла Вилхелма:

– Ты, наверное, со мной общался! Прости! Прости, пожалуйста!

– Сера, успокойся. Возьми себя в руки!

– Хорошо! Хорошо! – голос Серы, наконец, пришёл в норму – хотя бы какую-то победу Вилхелм одержал.

Вот только на следующий вопрос Вилхелм так и не смог ответить:

– Что же нам теперь делать?

5

Первая ночь осталась позади, а за ней вторая и третья. Плюс – заключённых кормили хотя бы раз в день. Жирный минус – охрана, повара, водители повозок, все продолжали молчать, и от этого хотелось лезть на стенку. Хуже неопределённости только мучительная смерть, увечья и неизлечимые болезни.

Вилхелм размышлял так:

"Если бы хотели нас убить, то давно бы отравили еду или же просто-напросто расстреляли. Если бы решили превратить нас в сервиторов, то не держали бы впроголодь посреди холодного нигде, а сразу бы перевезли на специальные предприятия. Что, чёрт возьми, происходит?!"