Царство

Молодой человек достал из шкафа серое пальто. Вилхелм же вновь поглядел на карты. Высказанное предложение стоило проверить. Однако взгляд снова упал на настенные часы, потом Вилхелм сверился с уже собственным ручным хроно, и по всему выходило, что времени на проверку не осталось.

– Всем удачи! До завтра! – бросил напоследок Лукас.

Ему словно крылья приделали. Только был, и вот его нет.

– Хех… молодёжь, – сказал Квинтен.

Он усмехнулся, а потом намотал седой ус на палец.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – произнёс Квинтен после небольшой паузы. – Вспомнил вдруг, что меня вообще-то тоже бабка дома ждёт. А работа… в лес не убежит. Не убивайся ты так, Вилхелм.

– У тебя-то дом есть! А мне надоело ютиться на танкере. И вроде деньги есть, а не купишь ничего…

– О… если бы ты знал, какие налоги приходится платить, то не завид…

Скрипнули дверные петли. Рудолф собрался и прошмыгнул наружу, словно заправский шпион.

Квинтен ударил кулаком по столу и воскликнул:

– Что начальник, что это ничтожество… Славят Бога-Машину только на словах, ублюдки!

Квинтен обернулся к Вилхелму, взял его за плечо и выпалил:

– И ты что… теперь тоже собираешься этих уродов прикрывать? Да ладно, брось!

Вилхелм поморщился и кивнул.

– Жениться тебе надо, – произнёс Квинтен, а потом пошёл собираться. – Только не держи обиды, Вилли.

– И не собирался. Пока, Квинтен. Передавай привет госпоже Де Врис.

– Обязательно. Мы ещё помолимся за твоё здоровье, Вилли. Оно тебе ещё пригодится.

Вот так Вилхелм и остался в кабинете один на один с невыполнимым заданием. Когда-то он решал невыполнимые задания на поле боя, – вокруг гремели пушки, стонали раненые. Теперь сражения проходили под скрип грифеля и шорох вентиляторов из когитатора. Когда-то руки Вилхелма по локоть были вымазаны кровью, а теперь кое-где разве что следы чернил остались. Когда-то Вилхелм вёл за собой несколько тысяч солдат и офицеров, но а теперь не мог заставить и нескольких человек поработать сверхурочно.

Как бы то ни было, Вилхелм продолжил трудиться. В конце концов, он согласился с предложением Лукаса и стал оценивать, во сколько же обойдутся внесённые изменения.

В районе полуночи пришлось закрыть родной глаз. Вилхелм, как назло, забыл капли дома, и долго смотреть на экран когитатора было просто-напросто неприятно. Выручал имплантат, который всегда работал, как надо, – офицерам в компании Георга Хокберга всегда ставили только самое лучшее.

Чуть погодя и техника перестала спасать. В голове промелькнули мысли сходить в столовую и взять чашечку рекафа, но дальше идеи дело не пошло. Вилхелм уснул.

2

Пугающая тишина.

Так случается тогда, когда даже самое глупое существо на свете понимает, – сейчас произойдёт нечто ужасное. Замолкают птицы, звери бегут подальше, рыба уходит на дно, и только люди остаются на позициях, ждут свиста или команды устремиться на режущую, вспарывающую, пронзающую или сжигающую смерть.

– Вперёд! Вперёд! Вперёд! – кричит Вилхелм.

Он подгоняет бойцов пинками по заднице или хлопает по каске.

– Ну что же вы?! Хотите жить вечно?! Вперёд!

Болтерные очереди превращают бедолаг в кровавые брызги, стоит только подняться над бруствером. Вилхелм уже не видит пути в этом тумане, но только крепче перехватывает лазерное ружьё и бежит туда, откуда болты прилетели.

Прыжок в воронку, оставленную крупнокалиберным снарядом, рывок вверх и вперёд, перекат – Вилхелм на миг застывает у полуобвалившейся стены – и снова бег, и снова изматывающий марафон. Вилхелм непоколебим. Рядом свистят пули, протягиваются лучи лазеров, проносятся болт-снаряды, но Вилхелм не останавливается. Он одержим идеей настигнуть смерть где-то там, во мгле. Но бесконечно так продолжаться не может. Вилхелм выдыхается, отпускает ружьё болтаться на ремне и упирается руками о колени.

Вилхелм понимает, что спит.

Из багровой дымки вырывается тихий возглас:

– Рано или поздно мы тебя достанем.

Молниеносная реакция, – ярко-оранжевый луч летит на шум, но вызывает лишь усмешку.

– Достанем…

Ему вторит эхо:

– Тебя. Достанем. Рано. Достанем…

Ещё эхо. Ещё голоса, которые становятся всё громче и громче, шумят, словно водопад.

Вилхелм стреляет во все стороны, но потом понимает, что погрузился в землю по колено, что попал в трясину, что крови пролилось столько, что земля превратилась в болото. Он ищет опору, но только хватает ещё больше вязкой грязи. Она повсюду. Остаётся сделать лишь пару глотков воздуха, когда Вилхелм видит в алых небесах огромную руку. Та тянется к Вилхелму.

Пробуждение.

– Дерьмо… Первое, что Вилхелм увидел, – длинная вереница символов, на которые он нажал лицом чуточку сильнее, чем на любые другие. Первое, что Вилхелм почувствовал, – ноющая боль в спине из-за неудобной для сна позы. Вилхелм встал, сбросил пиджак и размялся: махи руками, наклоны, приседания. Потом он помассировал руку и ногу в тех местах, где плоть сменялась железом, и, наконец, сходил в туалетную комнату, – помочился, умылся холодной водой и растёр лицо, чтобы окончательно прогнать сонливость.

Он вернулся в кабинет, стёр вереницу одинаковых букв, цифр и к появлению коллег закончил работу.

– Выглядишь, как дерьмо, – произнёс Квинтен. – Стоило того?

– Ага, – ответил Вилхелм и улыбнулся. – Сейчас пойду сдаваться.

Он вышел из кабинета и направился в сторону цехов. С каждым шагом к цели шум производства нарастал. Вилхелм схватился за дверную ручку, потянул на себя и запустил в более-менее терпимую обстановку жар и грохот завода. Вилхелм остановился на пару секунд на лестничном пролёте, чтобы с высоты осмотреть то, чему посвятил последнюю пару лет жизни.

Огромное вытянутое помещение, теряющееся во мраке где-то там, на горизонте. Цеха были отделены друг от друга стенами, и если сорвать крышу и посмотреть с высоты, то, наверное, весь завод очень здорово напоминал лабораторию, где экспериментировали с крысами, раз за разом заставляя их бегать по лабиринту. Только сборочная линия представляла собой открытый и ровный участок, на котором не заблудишься. Знай себе – выполняй норму. Ближе к Вилхелму начинался жизненный путь самодвижущихся карет, – на ленте конвейера были закреплены лишь рамы. Но спустя несколько часов с другого конца, который Вилхелм рассмотреть не мог, уже своим ходом отправится на первую тестовую поездку полноценное транспортное средство… одно, другое, третье. За день и ночь завод выпускал сотню карет.