Царство

Эффектная брюнетка, даром что выше и крупнее Пиу, начала с танца на столе, напоила Пиу амасеком со своей прелестной, покрытой татуировками ножки, испачкав нарядную рубашку, а после пират и сам не выдержал – притянул к себе и усадил на колени. Он жадно впился в губы, не отпускал и словно бы даже приготовился обглодать красотке лицо. Когда Пиу всё-таки отстранился от страстной танцовщицы, он провёл ладонью по её бедру, а потом кивнул в сторону Георга и сказал:

– Прости, guapo. Сегодня тот день, когда этот мерзавец решил обсудить дела в самом неподходящем для дел месте.

Красотка стрельнула глазами в сторону Хокберга и проговорила томно:

– Мы можем сделать это по-быстрому. Хотя бы даже втроём.

– Соблазнительно. – Георг ухмыльнулся. – Но всё же, Таша, тебе стоит ненадолго нас оставить и подразнить Пиу издалека. Уверен, он обязательно найдёт тебя чуть погодя.

– О, не сомневайся. – Пиу послал красотке воздушный поцелуй.

Та отозвалась:

– Не заставляй меня скучать.

Спорить с господином и повелителем "Амбиции" себе дороже. Танцовщица подхватила трусики и, покачивая бёдрами, направилась к барной стойке.

– Хороша чёртовка, – протянул Пиу вслед, а потом повернулся к Георгу и сказал: – У тебя хороший вкус. Как ни зайду, всегда есть на что посмотреть, с кем провести время.

– Ну, я сам сюда хожу.

Пиу опрокинул рюмку амасека, поморщился, а потом спросил:

– О чём ты хотел поговорить?

– Пора кончать со Збаржецким.

– Ха! Давно пора.

– Подвернулся случай. – Георг тоже выпил, а потом продолжил: – Не знаю, что там будет в Отарио, но пятьдесят кораблей – это пятьдесят кораблей. Ты где-нибудь видел такое?

– До встречи с тобой я с такими крупными ставками не играл. Но к чему ты ведёшь? Издалека начал.

– Я веду к тому, что мы точно справимся, а для тебя найдётся дело куда тоньше и рискованнее.

– Что может быть рискованнее?!

– Ты отправишься на Данцберг, встретишься со Збаржецким и скажешь, что хотел бы выйти из игры.

Лёгкое опьянение Пиу исчезло в мгновении ока, – пират предельно сосредоточен.

– Разумеется, "целую руки, обнимаю", "Георг сдулся", – продолжал Георг, – "всё разваливается", "к вам у меня никаких счётов", "ничего личного, просто бизнес". Ну… там ещё что-нибудь придумаешь.

– Он не клюнет, – сказал Пиу. – И вообще, скорее всего, нападёт.

– Откупишься.

– Где бы только денег взять?

Георг посмотрел на собеседника исподлобья. Пиу вскинул руки и произнёс:

– Хорошо-хорошо. Найду. Но всё же…

– Но всё же он прибережёт силы. После Отарио просто лучший момент напасть на меня! Корабли, скорее всего, будут повреждены, какие-то, не дай Бог-Император, уничтожены…

– А дальше?

– А дальше как в той старой задумке Камалы с минным полем в Барат-Джанар. Опять же техножрецы подтвердили участие, хотят обкатать новый крейсер…

– Доделали всё-таки?

– Ну… почти пятнадцать лет понадобилось. – Георг сделал короткую паузу и продолжил: – А кроме того, Иеремию ждёт ещё один неприятный сюрприз, о котором даже ты пока ничего не знаешь…

6

Неприятный сюрприз для Иеремии – это флот семьи Бонне: три фрегата разного типа и – барабанная дробь! – звёздный галеон "Завоевание".

С появлением свежих сил получилось так, что эскадра Збаржецкого проиграла бы Хокбергу и ко, даже если бы они сошлись стенка на стенку, а не в том ужасном положении, в котором Збаржецкие оказались.

Не теряя драгоценного времени, Иеремия объявил отступление. "Марс" остановился и начал готовиться не просто к малому варп-прыжку, а к перелёту как можно дальше от Барат-Джанар. Подобный манёвр вдали от Точки Мандевиля – рулетка, меньшее зло в сравнении с полным поражением, но Иеремия не колебался. "Марс" собирался проложить в Море Душ новый маршрут или погибнуть, пытаясь.

Остальные корабли эскадры Збаржецкого делали всё, чтобы флагман уцелел, пусть надежд на хоть какой-то положительный исход для них самих оставалось всё меньше и меньше.

"Пентакль" получил несколько чувствительных попаданий, в четырёх местах по правому борту пробоины, откуда вырывался полыхающий воздух, вылетали обломки и те несчастные, кому не посчастливилось оказаться в повреждённых отсеках, но противнику досталось куда больше. Он и вовсе потерял способность совершать хоть какие-либо действия. "Шляхтич" заваливался в сторону, словно бы тонул и уходил ниже. Можно было скромно заявить о критических повреждениях, но я напишу, что его левый борт просто-напросто исчез. "Шляхтич" словно бы приложили к щётке шлифовальной машины и продержали достаточно долго, чтобы от некогда красивой модели осталась едва ли половина. Изорванные останки скрылись в вихре пламени, перекрученного металла, облаков праха и пепла.