Царство

Внешний вид дворца губернатора не давал даже повода усомниться в этом, потому что, как и на Нибеле, это здание представляло собой печальное зрелище. Мостовая разбита, деревья и кустарники в саду сожжены, стены дворца закоптились, а местами и проломлены. От громадных витражей – некогда произведений искусства – остались только кривые пни обломанных стеклянных зубов разного цвета. Кое-где окна заколотили досками, чтобы ветер не гулял.

По голым стенам внутри можно было безошибочно определить, что прежний владелец ценил живопись, – прямоугольники чуть более тёмного цвета, чем остальная поверхность, видно и невооружённым глазом. Тут и там попадались мраморные колонны для бюстов, но вместо работы скульпторов на них лежали другие экспонаты: графины с водой, пепельницы. Короче говоря, люди коммуны пока что удовлетворяли свои базовые потребности, а на следующий уровень не перешли и даже громили то старое высокое, что сохранилось от предыдущих хозяев жизни.

Внутри дворца я также увидел и знамя революции, размахивая которым, народ сокрушил прежние порядки. На нём были изображены серп и молот, рукоятки которых были увиты чем-то непонятным.

– Господин Уни, почему вы выбрали именно эти символы? – спросил я, приготовившись записывать его ответ в блокнот.

Мурцатто назвала Вальдемару имя, и он обратился ко мне:

– Эти знаки мы позаимствовали из истории древней Терры. А черви… Гнилые властолюбцы называли нас червями, но мы показали, кто мы такие и чего на самом деле стоим.

В ходе дальнейших переговоров господин Уни укрепил моё мнение о нём, как о человеке невероятно образованном, но главное, – харизматичном. Он подхватил речь нашего "инквизитора" и описал настолько светлое будущее, что дух захватывало. В какой-то момент мне даже показалось, что наша компания на самом деле занимается чем-то важным, может быть, даже спасает галактику.

После вдохновляющего вступления начался черёд обсуждения конкретных мер спасения галактики.

– Товарищи! Вы даже не представляете, насколько правы касательно закостенелой власти. Я был на трёх планетах, кроме Вайстали, и могу со всей ответственностью заявить, – если губернаторы не предатели, то паразиты! В секторе нет ни одного правителя, кто бы на самом деле переживал за свои владения! Временщики! Вредители!

Хорошо, что господин Беркут приболел и не слышал этого.

Вальдемар медленно ходил вдоль огромного овального стола, за которым разместились все члены делегации, а также важные представители коммуны. Он отчаянно жестикулировал и в соревновании на звание лучшего дирижёра победил бы и Георга.

– Поэтому, госпожа Энлил, я прошу вас только об одном. Нужно как можно скорее посадить зерно революции во всех мирах Империума. Нужно сделать это сейчас, пока не стало слишком поздно! Нужно выкорчёвывать старое мышление! Нужно мыслить по-новому! Сообща!

В тот миг я обратил внимание, что представитель Astra Telepathica – крохотная женщина в тёмно-фиолетовом балахоне с капюшоном – стала как смерть бледная. У неё задрожали руки, она наклонилась к самому столу, будто бы не могла больше бороться с сонливостью. Потом она с грохотом отодвинула стул и вышла.

– Прошу… прощения… Вальдемар, – произнесла она, обхватив голову руками.

– Всё в порядке, Нат? – спросил Вальдемар.

– Нет, но ты продолжай.

Псайкер покинула зал, громко хлопнув дверьми. Я тут же поглядел на уважаемого Котара Ва-кенна. Он не решался читать чужие мысли в присутствии других обладателей дара, но теперь его руки были развязаны.

Котар как превратился в статую, заняв место у выхода, так с тех пор и не двинулся с места, – такой керамитовый монумент в красно-синюю полоску с серебряной аквилой на кирасе. Он держал левую руку на шаре-противовесе психосилового меча, а другую руку опустил, сжав пальцы в кулак. Ни звука, ни движения, но я был уверен, что Котар уже отправил свой разум на поиски ереси, порочных тайн и грязной лжи.

Вальдемар продолжал объяснять свой план по смене власти в секторе, когда я услышал шум, раздающийся из коридора, – нестройный топот.

Позолоченные створки вновь распахнулись, и в зал совещаний вернулась псайкер в сопровождении множества солдат коммуны. Они все просто не поместились в комнате, поэтому многие остались ждать в коридоре.

– Георг Хокберг! – воскликнула псайкер. – Ваши солдаты устроили стрельбу в космопорте! Есть жертвы!

Георг проскрипел зубами, встал, тяжело вздохнул и ответил:

– Я не отдавал подобного приказа. Но будьте уверены, виновные будут наказаны! У меня есть собственные специалисты по правопорядку, позвольте только связаться.

Георг поглядел на Авраама, но тот только покачал головой:

– Вокс не работает. Здесь где-то глушилка.

– Нат… – начал Вальдемар, но натолкнулся на взгляд псайкера и смолк.

Она с трудом, с хрипами дышала. Псайкер обвела взглядом присутствующих, сжала ладони в кулаки, а потом произнесла всего два слова:

– Они знают.

И тут мне стало так плохо, как никогда до этого. Я схватился за сердце.

Боже-Император, почему сейчас?! Мне ещё столько нужно сделать!

В ушах зазвенело, следом навалился грохот болтеров, я, наверное, оглох, – у десантников в шлемы встроены поглотители звука, а у меня-то и шлема нет, – а потом давление исчезло, будто его и не было.

Я очнулся и понял, что оказался посреди идеального шторма.

Две воли – Котара и ведьмы из Astra Telepathica – столкнулись. Во все стороны били молнии, вспыхнул пожар.

Авраам разнёс на куски нескольких солдат из ополчения, а потом перевёл огонь из болтера на ведьму, чтобы помочь Котару. Освящённые снаряды зависли в воздухе вокруг прозрачного купола.

Ловчий махом забрался на стол, а следующим невероятным прыжком заткнул проход, через который в зал проникали всё новые солдаты коммуны. Один размашистый удар аккордовыми когтями, другой, – фонтаны крови заляпали стены, на пол посыпались отсечённые конечности.

Вальдемар с перекошенным яростью лицом накинулся на Мурцатто, повалил её на стол и душил.

Какой-то ополченец попытался заколоть штыком Георга, но тот уклонился, штык угодил в деревянную спинку стула и застрял. Уже в следующий миг Георг выхватил саблю и одним отточенным движением рассёк солдату лицо, оставил кровавый росчерк на груди и перерубил руку.

Винтовка ополченца упала у моих ног.

Так, что тут у нас?