Царство

Много чего произошло после того, как Томаш Беркут влился в команду Георга Хокберга.

Томаш на борту "Амбиции" вернулся на Литуану, объявил народу об уходе с поста губернатора и торжественно вручил бразды правления преемнику.

А ещё Вилхелм последовал совету старого приятеля и сделал предложение Серене, пусть пока не руки и не сердца.

Это произошло одним погожим вечером в столице Литуаны, Кейстате.

Сауле, звезда ягеллонской системы, ещё не скрылась за горизонтом и грела монументальные четырёх-пятиэтажные дома. Никаких внешних украшений, кроме рустовки, и то для того, чтобы усилить впечатление древней неприступной крепости. На первых этажах даже окон не было, а те, что всё-таки виднелись под фронтонами, больше напоминали бойницы. Архитектурный стиль, избранный для вновь отстроенного в середине прошлого столетия города, давил в тисках и рушил волю, неважно, пришёл ты с мечом или просто погостить.

Внутри однотипных районов располагались храмы, детские сады, школы, магазины, предприятия общественного питания, много чего ещё с тем смыслом, чтобы жителям не нужно было после работы ехать куда-то на другой конец города.

Если же всё-таки задаться целью сесть в машину и покататься, то между островов-районов тянулись вверх зелёные гиганты парковой зоны, бежали реки и ручьи. Вдоль автострад, соединяющих районы в многомиллионный мегаполис, стояли не только рекламные щиты, но и барельефы, посвящённые героям тыла и, конечно же, освободителям Литуаны, – солдатам в шлемам-противогазах с далёкой планеты Криг.

Можно было растеряться и даже заблудиться в сети однообразной застройки, но, к счастью, центр Кейстата выглядел иначе.

Вилхелм привёз Серу к зданию с колоннами, до которого пришлось добираться по лестнице, выложенной мраморными плитами. В портике стояли столики для любителей перекусить на свежем воздухе, но к вечеру похолодало, и Вилхелм решил зайти внутрь, – не хватало ещё, чтобы Сера простудилась.

Ресторан "Белый Герцог" встретил гостей швейцаром настолько важным, словно он – член правящей династии. Швейцар прищурился и оценил внешний вид гостей.

Вилхелм подготовился к проверке. Он не поскупился и заказал одежду именно в том ателье на борту "Амбиции", где шили наряды для капитана.

Вилхелм был облачён во фрак с чёрными лаковыми туфлями, на голове чёрная же шляпа-цилиндр. Единственная деталь иного цвета – белая сорочка.

Серена сражала наповал коротким – до колен – чёрным вечерним платьем, выполненным словно бы из одного рулона ткани, обёрнутого спиралью вокруг. Плечи обнажены, декольте глубокое, хоть и демонстрирующее не соблазнительные формы, а ожерелье из жемчуга. На голове Серы, – аккуратная шляпка с вуалью, а на протезах ног, – сливающиеся по цвету с аугметикой балетки. Тот самый редкий случай, когда Сера всё-таки надела на ноги какую-то обувь.

Швейцар кивнул, улыбнулся и сказал:

– Добро пожаловать в "Белый Герцог".

Он пропустил Вилхелма и Серу в царство драгоценных металлов и самоцветов, дорогих тканей и влиятельных людей крохотного мира на окраине Империума. Можно было не без оснований говорить о том, что всё золото Литуаны здесь.

Иномиряне расстроили музыку – музыканты из оркестра отреагировали на появление Вилхелма и Серы заметнее всех. Посетители – политики, крупные фермеры, предприниматели со своими старлетками – всего лишь отвлеклись от деловых или праздных разговоров на несколько мгновений, чтобы оценить новинку.

Вилхелм сказал официанту номер забронированного столика, и их посадили у окна с видом на освещённый прожекторами дворец губернатора.

Сера, оглядев батарею столовых приборов, хихикнула, закрыла рот ладошкой, а потом воскликнула:

– Точно, как в книге! Ну… та сцена из "Унесённых варпом", когда Мурцатто спрашивала Ди Адольфо, на самом ли деле он её любит.

Вилхелм улыбнулся и ответил:

– Ты же понимаешь, что ничего из этого никогда не было?

– Ну и что?! Сцена-то классная! Спасибо тебе! Спасибо за то, что позволил мне побыть немного Мурцатто!

Вилхелм улыбнулся. Исправлять подругу на тему "побыть немного ненастоящей Мурцатто" он не стал. Подали аперитив, – сладкий вермут с таким сборником пряностей, что у Вилхелма даже зачесался нос. Другое дело, что аперитив Вилхелм выпил и не почувствовал, тогда как Сере хватило бокала, чтобы краска прогнала бледность с лица, а скованность исчезла, поминай как звали.

После холодной и горячей закуски, алкогольных напитков, споров о том, какими приборами можно пользоваться, а какими нет, разговоров о других мелочах Сера потащила Вилхелма на танец. Оркестр после появления иномирян пришёл в себя и зазывал бешеным боем барабанов, отчаянной игрой на духовых инструментах и дерзким соло на струнных.

Сера оставила балетки под столом, а потом, несмотря на возражение, вытянула танцевать и Вилхелма. Он понимал, что "Белый Герцог" – не место для танцев, но когда увидел всю свободу, всю энергию молодой девушки за годы, проведённые в обществе бесконечного труда, проповедей и молитв, то поддался. Окончательно и бесповоротно.

Её движения – ураган, нечто стихийное и разрушительное, далёкое от этикета и манер, но в то же время настоящее колдовство, призыв языческих богов.

Сначала посетители ресторана пытались не улыбаться, потом смех всё-таки вырвался у одного, второго, третьего, а в конце концов ничего с собой они поделать не смогли. Перед оркестром выплясывала не только пара инопланетян, но и разгорячённый алкогольными напитками и заразительной атмосферой бомонд.

Смущение пропало, словно его и не было, – Вилхелм прижал к себе Серу и не выпускал, пока не сменилось несколько мелодий. Тогда она прошептала ему на ухо:

– Я тебя люблю.

Они почти мгновенно перенеслись в ближайшую гостиницу.

Молния на спине поползла вниз. Вечернее платье слетело на пол.

Вилхелм подхватил Серу под бёдра, приподнял и прижал к стене. Он, словно сопливый юнец, пытался в тот миг успеть исключительно всё: удерживать девушку, целовать её, раздевать и пытаться раздеться самому.

Сера лёгкая, – Вилхелм удерживал её одной рукой, а другой расстёгивал или срывал пуговицы сорочки. Он перевёл внимание с губ на шею и грудь Серы так, что она закрыла глаза и тихонько постанывала, словно боялась сделать что-то слишком громко и проснуться.