Чабор
Шрифт:
Никто из тех, кого он провожал туда с плотно завязанными глазами, чтобы не запомнили дорогу в «топи» да «непроходимые болота», ни разу даже ног не замочил. То ли проводник был редкий умелец, то ли…
Конечно «то ли». Народ дурили, как только могли. А этот Ульян один раз так браги набрался, что полночи, стоя пьяным в тумане посреди деревенской лужи, где гуси купаются, всё брод искал. К утру он, конечно, протрезвел, а всё равно так и стоял по колено в воде, как цапля, пока детишки на берег не вывели.
Однако ж проводник к колдуну был единственный, и это знали все. «Исцелённые» благодарили чем могли за помощь и его,
Мелкие колдуны Поклада просто боготворили. Если кто и знал, как к нему попасть, даже под страхом смерти пути не укажет. Как же — Учитель. Иные могли даже похвастать тем, что своими глазами видели чудо исцеления. «Всего-то, — шептались они с сотоварищами, — клок волос ножницами срежет, пару ногтей отстрижёт, пошепчет, и раз!… Совсем не больно. Что интересно, и больным режет, и здоровым. Под старость, видно, стал забывать, кому чего резать».
То, что волос и ногтей у Поклада и Сглаза набрался уже целый мех, не знал никто, как и того, что колдун и его помощник со всем этим потом делали. А делали они страшное. Ведь не зря говорил как-то Поклад, что ему и волоска достаточно, чтоб из человека сделать зверя. А ногти-то и волосы стригли у всех, кто приходил — и у больных, и у провожатых…
Как-то одним безоблачным летним утром Ульян по прозвищу Ковтун как всегда безцельно слонялся у корчмы в слободе, что стояла где-то на окраине Полоцка. Денег у него не было, всё пропил, а к колдуну велено было неделю не появляться. Ещё два дня нужно было что-то есть, где-то спать. Едва только ветерок доносил из корчмы безумно дразнящие запахи еды, его пустой живот выводил просто немыслимые рулады.
Можно было, конечно, с «лопоухих», ожидающих в постоялых дворах, когда их отведут на исцеление, стребовать на пропитание, мол, иначе не поведу. Да где можно, уж взял, а наглеть не стоит. Расскажут колдуну, тот всё обратно отберёт или вычтет со следующего прихода. «Ох ты, доля моя, долюшка», — горько подумал Ульян.
— Эй! Добрый молодец! — вдруг окликнули его сзади. Ковтун обернулся.
К нему плотным полукольцом подъехали семеро всадников. Одеты богато, на московенский манер, кони под ними добрые…
— Ты, что ли, будешь провожатым к колдуну — изуверу? — спросил тот, что стоял справа.
— Я.
— Сведи нас к нему, — то ли спросил, то ли приказал «правый».
Ковтун и рад бы отвильнуть, да уж больно жёстко спрашивают.
— Не можно теперь, — просто ответил он. — Колдун сказал, к нему пока не ходить до времени…
— Мы покупаем у тебя это время, — надменно сказал тот, что стоял слева. — Сколько ты хочешь?
— Вельможные витязи, — в страхе развёл руками проводник, — не сумневаюсь, что в цене сошлись бы, деньги мне не помешают, да ослушаться не смею. Раз старик сказал не приходить до срока — не пойду, уж не взыщите.
«Правый» кивнул. Трое всадников быстро спешились и в один миг придавили Ульяна к стене корчмы.
— У нас расчёт бывает разный, — зло улыбнулся «левый», — неужто не договоримся?
— Н-н-н-е губи, — шипел придушенный проводник, — я один дорогу знаю. Погубишь — вести будет некому.
«Правый» сделал знак,
и горло «незаменимому» слегка отпустили. Оставшиеся на конях дружинники во главе с молодым вельможей тоже спрыгнули на землю и обступили Ульяна кольцом. «Коль так боишься, — шепнул на ухо проводнику «правый», — доведи до дома и иди с миром. Мы люди занятые, ждать не можем. Видишь это? — он хлопнул себя по увесистой поясной мошне, — это уже почти твоё, только не упрямься и будь поучтивей. Неужто колдун тебе хотя бы за двадцать лет службы столько заплатит»?Ульян почувствовал, как тёплая волна блаженства хлынула к его сердцу от одной только мысли о скором немалом богатстве.
— Ну, — напирал «правый», — может, скажешь, чем это таким занят колдун? Мы его, как занятые люди занятого человека, поймём.
Молодцы снова придавили проводнику горло.
— Ничем, — прохрипел Ульян, — учеников стрижёт. У него такой обычай…
Тут ему совсем перекрыли доступ воздуха, подержали так немного для порядка и отпустили. Ульян сполз по стене, бешено вращая глазами и жадно захлебываясь воздухом. Воины терпеливо дождались, когда он придёт в себя.
— Ну, так что? — вежливо спросил «левый». — Сговорились мы или нет, что-то я не пойму?
— Т-хы, — откашлявшись, проблеял Ульян, — с кем хошь договоришься…
Дружинники одобрительно загоготали.
— А на кой ляд он их стрижёт? — видя, что торг состоится, спросил уже мягче «правый».
— Он всех так, — в свою очередь более охотно стал отвечать и проводник. — Кто к нему приходит — у всех чегой-то отстрижёт.
— Ого! — улыбнулся «правый». — То не колдун, а лишай какой-то стригущий.
Воины снова громко засмеялись.
— Ты есть-то хочешь? — вдруг поинтересовался «левый». — Давай перекусим — и в путь…
Они вошли в корчму и дружно расселись за столами. Обильная еда вернула проводнику былую уверенность в себе, и он разговорился. В конце концов, решили, что доведёт он их до Ложковой гати, а дальше с ним пойдут только трое: «главный» и его верные «левый» и «правый».
После сытного обеда вскочили на коней, усадили Ульяна вдвоём с моложавым воином с бабьим лицом — и в путь.
[i]Листопад — месяц с 31 октября (3 ноября) по 10 (13) декабря.
[ii]Часто в народе в то время так звали греков.
[iii] Водосвятье — древний славянский праздник, к которому, как и к прочим, был календарно подогнан
христианский праздник Крещение господне.
[iv]Имеется ввиду указ Владимира «Красно солнышко» разрубать волхвов с головы до ног.
ЛАРЬ 2 КЛУБОК 9
КЛУБОК 9
Долго ли, коротко — солнце к вечеру. Добрались они до Ложковой гати, оставили у неё коней, четверых дружинников и скрытно по Клаевой низине отправились к лесу.
На поверку путь оказался недолгим. Как стемнело, стали на ночлег, а с рассветом, едва успели углубиться в непроходимый Берецкий лес, проводник откланялся, взял обещанную мошну с деньгами и указал на поросший серым мхом бугор.
Непрошеные гости колдуна, осмотревшись, тут же отправились к неприметному жилищу. Шли, не таясь, звучно шагая по сухим веткам, густо устилающим сырую землю низменного леса.