Часть первая. Тропы Тьмы

– - Да нет, он становится опасен, -- ответил Юрий, разглядывая звёзды.
– - Знаете, у него появилась какая-то уверенность. Сегодня, назначая его на работы в наш жилой сектор, дежурный комендант был твёрдо уверен, что Бенедиктов выкинет какую-нибудь гадость. Приезд нового человека, знаете ли, такой повод! Я, честно говоря, тоже был уверен, что он либо разведёт агитацию, либо попробует с вами расправиться. Хотелось поближе посмотреть в такой обстановке на него и на вас.

– - Так это была ваша провокация?!
– - возмутился Керн.

– - Считайте это испытанием твёрдости духа.

– - Но он мог меня, к примеру, убить или изувечить!

– - Во-первых, лучше вас, чем кого-нибудь из нас. В конечном итоге, незаменимых специалистов у нас нет, а по первому нашему требованию городская рабочая организация вышлет нам нового военинструктора. Ваши раны или ваш труп послужили бы к тому прекрасным стимулом, лишний раз демонстрируя всю опасность создавшейся обстановки.

– - Юрий улыбнулся с неожиданной мечтательностью.
– - Да нам и не нужен был бы военинструктор, который не умеет постоять за себя в сложной ситуации. Время сейчас жёсткое, лишние люди, не соответствующие своим обязанностям, человечеству больше не нужны. Так что не вздумайте обижаться! Ну и во-вторых, я был рядом, сидел, можно сказать, в засаде, и появился сразу же, как только разговор у вас пошёл на повышенных тонах. Я был готов прийти к вам на помощь, и пришёл. Надеюсь, это отчасти извиняет наше невнимание к вам, не так ли?

– - Что этот Бенедиктов нёс про крематории?

– - Ерунду, конечно. Я же вам говорил: здесь не лагерь уничтожения, никаких лишних трупов. Он, небось, и сам уверен, что его пустят в расход сегодня ночью. Иррациональная ненависть к кому-нибудь, в его случае -- к коммунистам, это хороший способ выпустить пар. К сожалению, люди в таком состоянии становятся неуправляемыми. Он ведь уже сломался внутренне, этот Бенедиктов, и сейчас главное -- не дать ему проявить себя в отчаянных поступках, в каких-нибудь последних импульсах угасающего "эго". Бенедиктов должен суметь переступить через себя, понять, что он только материал, сырая глина в руках истории. Он ведь, в сущности, нам не враг!

– - Почему не враг?

– - Он ничего не делает, -- объяснил Юрий.
– - На действие такие, как Бенедиктов, не способны. Они только лают. Вот есть у нас другие враги, настоящие. Эти -- да, это проблема! Тут по окрестностям такие деятельные мерзавцы живут, что диву даёшься. Скоро заведут себе по чёрному джипу и будут раскатывать по местным дорогам, как хозяева жизни!

– - А для чего строили печи, о которых говорил Бенедиктов? Или вообще никаких печей не было?

– - Вагранки это. Металлолом будем переплавлять. Развивать, так сказать, собственное промышленное производство. Хватит уже, надоело в земле копаться, всё равно в Сибири зона рискованного земледелия. Сколько ни суй в землю, хрен что вырастет! Займёмся лучше тяжёлой индустрией.

– - А металлолом где будете брать?

– - На подводах из города возить будем. Чугуна много идёт сейчас.

– - И на что переплавлять?

– - Да просто -- на чугунные чушки. А их уже -- обратно в город, на заводы. Теми же подводами.

– - Не дороговато ли выйдет таскать туда-сюда чугун гужевым транспортом?

– - Коммунисты денег не считают. Если потребуется, впряжём людей, это недорого. А потом, когда развернёмся -- проложим сюда узкоколейку. Вот это будет уже настоящее дело! Согласны?

Керн механически кивнул, продолжая размышлять напряжённо о чём-то своём, сокровенном.

– - Так что с Бенедиктовым-то сделаете?
– - побеспокоил его Юрий.

– - А почему вы думаете, что я ничего ещё с ним не сделал?

– - Я опять был рядом. Не бросать же товарища в таком деликатном деле!
– - Юрий снова мечтательно улыбнулся.
– - Если хотите, могу даже помочь его побить. Партийная солидарность, скажем прямо. Или, может, хотите отпустить его?

Керн посмотрел на Юрия долгим, изучающим взглядом. Потом решительно сказал:

– - Отпускать без наказания врага наших идей я не вижу смысла. Тем более что вы понесли дисциплинарную ответственность, вмешавшись в наш с ним спор.

– - Кто это вам сказал про ответственность?

– - Олег Кристаллов.

Юрий снова заулыбался.

– - Да, этот может. Так что, предлагаете наказание?

– - Наказание, но соответствующее правовым нормам. Я, простите, не палач, и избивать людей кастетом не приучен. Предлагаю продлить его арест до одних суток.

– - Тогда нам придётся принести ему одеяло, а утром суп.

– - Пусть так, -- сказал Керн.
– - Но раз задача в том, чтобы сломать его убеждения, есть прекрасный способ сделать это. Я скажу ему, что я партийный ревизор из центра и что я спасу его жизнь, так что он должен мне сапоги лизать. Это может сработать. Сильные мужчины обычно сентиментальны.

– - Вы и в самом деле так наивны?
– - поморщился Юрий.
– - Не будет он лизать ваши сапоги. Таких, как он, гадов ломает только боль. Но в вашей методике есть здравое зерно: забыть его в камере на некоторое время -- это хороший способ напомнить ему о его обязанностях истопника. Ведь у нас твёрдая дисциплина, и каждый занят своим делом. Раз истопник сидит в камере, все помещения для населения не отапливаются. А не отапливаются они потому, что истопник слишком громко демонстрировал свои политические убеждения сотрудникам администрации. Ночи ещё холодны, людям придётся прилично помёрзнуть. И как вы думаете, что наш контингент, наш средний класс заявит этому истопнику, когда тот вернётся в своё жилище? Людям вовсе не приятно сидеть в холоде только потому, что назначенному администрацией ответственному истопнику вздумалось не вовремя вякнуть что-то лишнее. Думаю, после этого у него резко поубавится сторонников идейной базы, не так ли?

Юрий взял Керна под руку.

– - Искусство управления людьми -- это прежде всего искусство тонкого манёвра. Учитесь, товарищ Керн! Учиться, учиться и учиться -- вот главная историческая задача нашего класса на пороге будущего бесклассового общества!

Керн вернулся в комнату в поганом настроении. Не спалось. Было около часу, за окном натягивало с юга тучи, по комнате сильно пахло сморчками.

Сосед Керна, дозорный, не спал.

– - Ну, и как?
– - спросил он.
– - Пришил Бенедиктова?

– - С чего бы!
– - удивился Керн.
– - Руки марать.

– - Плохо, что не пришил. Это Юрка тебе подлянку подстраивал. Годишься ты в гостиоры или нет. Если рука твёрдая и в сердце жестокости много -- тогда годишься. А так -- застрянешь здесь. Сошлют в управленцы нижнего звена. Или, как меня, в дозорные. А мог бы и вообще из администрации в население укатиться, только бумажки у тебя увесистые. Но Юрка теперь будет сильно недоволен.

– - Да зачем ему?
– - спросил Керн, укладываясь.

– - Вербует в гостиоры. Это, брат, такое дело! Страшное дело. Загадочное. Ни на одну голову не налезает. Опять же, они там на тайном посвящении должны отдать часть себя.

– - Какую часть?
– - заинтересовался Керн.

– - А-а, -- дозорный окончательно потускнел лицом.
– - Давай спать. Не убил -- и ладно. Но только смотри теперь в оба. Как бы промах нигде не сделать.

– - Я редко промахиваюсь, -- успокоил его Керн.

Оно помолчали, возясь на жёстких постелях. Каждый слышал, что другой не спит, погруженный в тяжкие мысли.