Человек находит себя

Любченко взял со стола листок со сменным заданием и показал Тане. Всего-навсего пять заполненных строк! Пять номеров деталей готовились на станках в его смене. И ни в одной партии не было меньше шестисот штук. Да, тут было где развернуться, можно было хорошо наладить работу!

— Вы на себя нашу судьбу приняли, — сказал Любченко под конец. — Словом, что потруднее, похлопотнее, то и ваше! Честно сознаться, я просто удивляюсь, как это вы еще тянете. На вашем бы месте пятеро профессоров со второго дня зашились бы.

— Анатолий Васильевич, а вы не хотите отдохнуть немного? — спросила Таня после длительной паузы,

— Как это?

— Очень просто. Позвольте мне две-три смены поработать за вас. Если не доверяете, оставайтесь тут, присматривайте за мной.

— Валяйте! — сказал Любченко, оживляясь. — И никаких присмотров. Еще мне новости…

Они снова пошли в цех. Пока Любченко знакомил Таню с работой смены, она заметила, нак настороженно и с недоверием поглядывают на нее рабочие.

У одного фрезера станочник, пожилой, с морщинистым бритым лицом, обратился к Любченке:

— Вы чего это, Анатолий Васильевич, никак смену передаете? — В голосе его была тревога.

— Да, — неосторожно пошутил Любченко, сохраняя на лице самое серьезное выражение. — Знакомьтесь с новым мастером, Егор Егорыч.

— Ну уж это вы бросьте, пожалуй! — сверкнув глазами, вспылил Егор Егорыч. — Недавно только смена выправилась. Так нешто обратно под склон пихнуть надо? — Он прищурился и, не скрывая неприязни, язвительно спросил Таню: — Свою-то смену напрочь уже завалили?

Таня вспыхнула. Ей показалось, будто она только что провалилась на экзамене.

— Это я пошутил, Егор Егорыч, — поспешил исправить оплошность Любченко. Щеки его, обычно бледные, покрыл румянец: стало неловко от непредвиденного результата шутки. — Просто Татьяна Григорьевна помогать мне будет.

— Вот то-то. Ты, брат, шути, да не зашучивайся, — успокаиваясь, предостерег Егор Егорыч. — Шутка от ума должна быть. А ты… У меня вот братан в молодости охоч был до шуток. Хлебнул, помню, лишнего да и полез в подворотню. И хоть бы лез-то, дурак, спокойно, а он возьми да залай по-собачьи. И до чего похоже — чистый кобель… Так ему теща полчелюсти зубов коромыслом выщелкала. Не разобралась — думала, в самом деле пес… — Он еще раз, но уже более мирно взглянул на Таню и снова принялся за работу.

Любченко ушел в конторку и занялся нарядами. Таня осталась в цехе.

Вскоре она с удивлением убедилась, что делать ей почти нечего. Работа шла как бы сама собой. Только изредка для надежности приходилось проверять размеры да пересчитывать детали. Во второй половине ночи Таня попросту начала скучать. «Ну, по правде сказать, это тоже не работа, — подумала она. — Но какая у Костылева цель так распределять нагрузку? Или он в самом деле намерен меня «утопить»?

Она вошла в конторку. Любченко спокойно читал газету.

— Видите, благодаря вам у меня сегодня вовсе курорт, — сказал он, сладко потягиваясь и откидываясь на спинку стула. — Сижу вот и ничего не делаю. Ну, каково впечатление? Спать хотите, наверно, до смерти?

— Ругаться хочу насмерть, — ответила Таня. — Не знаю, как утром за свою смену приниматься. Просто тошно, честное слово!.. Знаете что, «подарите» мне еще две-три смены, кроме этой, а? По-настоящему хочу разобраться…

— Да вы же свалитесь, Татьяна Григорьевна! Двойная же нагрузка!

— Не бойтесь…

В конторку заглянул Вася Трефелов.

— Анатолий, айда пошли Лешкин автомат пробовать! — позвал он Любченко и, выгнув бровь, продекламировал из Пушкина:

Но близок, близок миг победы. Ура! Мы ломим; гнутся шведы…

— Иду, — ответил Любченко.

…Намерение Алексея бросить возню с автоматом Вася одобрил сразу и пообещал, что на рыбалку поедет в любое время. Однако вот уже второй раз он изменил своему обещанию. Сегодня Алексей опять отдыхал один. А Вася тайком от друга закончил полную переборку автомата, у которого наново притер золотник: все Васины подозрения сбегались именно на этой капризной детали. Вася решил, что ночью, когда ничего не подозревающий Алексей торчит со своими удочками в смоленой сысоевской плоскодонке где-то в заливе, время для пробы автомата самое спокойное.

Любченко отправился в цех. Таня пошла за ним.

На столе карусельного фрезера лежало какое-то хитроумное устройство. Таня склонилась над ним и внимательно стала разглядывать. Потом выпрямилась и сказала:

— Автоматический переключатель пневматики?

— Пять с плюсом! — крикнул Вася и добавил: — Пять — вам, плюс — товарищу Василию Трефелову. — Он снял еще не привинченную головку, вынул золотник И, повертев его перед глазами Тани, пояснил: — Залог пбеды — ясно? В общем, «ура! Мы ломим; гнутся шведы…»

– Эй ты, швед! Чего колдуешь? — раздался у него спиной голос Алексея.

Вася, Таня, Любченко — все обернулись. Алексей стоял рядом. В плаще, в широкополой своей рыбацкой шляпе. Рядом у стены составлены были его удочки.

Алексей даже сам не понимал, как получилось, что он вернулся, не дожидаясь утра. Может, потому, что клевало неважно, а может… Да, наверно, именно потому, что еще когда ехал к заливу, думал о том, что Таня сегодня ночью придет в цех и что было бы хорошо увидеть ее там в нерабочей обстановке, поговорить, а может случиться, и помочь чем-нибудь. Мало ли… Рыбачил он в заливе недолго. Свернул снасти и погнал свою плоскодонку назад….

— Чего колдуешь, говорю? — повторил он и взял из рук Васи золотник. — Притирал, дурень? Надул, в общем. Ну и свинья же ты. Уноси все обратно. Я тебе что говорил? Автомат — к чертям! Ясен вопрос? Пускай валяется, раз уж толку нет. Уволакивай отсюда.

— А почему не попробовать? — спросила Таня. — Я, кстати, тоже собралась помогать.

— Пачкаться-то? — усмехнулся Алексей.

— Ну и что ж? А если мне самой интересно? — Таня обернулась к Васе. — Давайте-ка поставим.

Алексей собрался было что-то сказать, возразить даже, но Таня уже рылась в ящике с инструментом. Косынка ее немного сбилась, из-под нее виднелись уложенные в два ряда светлые косы и белый воротничок блузки под черным халатом…

Если бы Таня оглянулась, она увидела бы, что Алексей улыбается, улыбается тепло, даже ласково. Но она не оборачивалась…

Алексей только покачал головой и, сбросив шляпу с накомарником, начал стягивать с себя плащ. А Вася обалдело глядел, как та самая девушка, которую он когда-то принял за корреспондента и уж, конечно, в душе считал белоручкой, орудует гаечным ключом с ловкостью бывалого слесаря.

5

Станок заворчал, затрясся, набирая обороты, загудел ровно и радостно, как будто говорил: «Ну, товарищи, я готов! Давайте пробуйте, посмотрим, что вы там напридумывали!»