Человек находит себя
Шрифт:
— Слушай-ка, ты, мешок с рифмами! Замолчи хоть на минуту! Скажи лучше, где клавишный прижим от шипореза, — не помнишь?
— Это который Костылев весной со станка сбросил? Серебряковский?..
— Он самый.
— В инструменталке под верстаком. А на что тебе?
— Подбери, приведи в порядок и отдай мастеру, только срочно.
Вася стоял неподвижно, что-то соображая.
— Ну! Не понимаешь, что ли?
— Есть привести в порядок, товарищ гвардии влюбленный! — Вася лихо козырнул Алексею и вовремя увернулся от пущенного ему вдогонку бруска.
3
Дверь
— Вот велено передать, — сказал он и, шагнув к столу, положил перед Таней клавишный прижим.
Таня оглядела устройство.
— Тоже мне слесари! — с напускной строгостью сказала она. — До сих пор молчали! Да ведь это же просто клад!
Вася неопределенно пожал плечами. Дескать, клад-то оно, конечно, клад, но вот как бы из-за этого клада кое-кому не икалось завтра при встрече с начальником цеха.
Позже, устанавливая прижим на станке, Вася рассказывал Тане:
— У нас тогда так же вот шипорез не справлялся, а сменный мастер Серебряков Афанасий Егорыч возьми да и придумай эту машинку. И делал-то сам: сутками в механичке торчал. Дочка ему обедать сюда носила… Поставили в ночную смену на станок, так он, шипорез то есть, — хотите верьте, хотите нет — за три часа сменную норму навернул, во как! А утром Костылев увидал и давай орать: как, мол, так без его разрешения… Дескать, станок еще покалечите, а я отвечай! Только дело вовсе не в том было. Он до того сам мудрил такую же вот штуку, да только она у него на бумаге так и померла. Серебряков поупирался-поупирался, Костылев придавил — ну и пришлось заявление писать «по собственному желанию». Так что вот можете учесть перспективочки, Татьяна Григорьевна…
— Ну, я заявление писать не буду, Вася. — Таня взяла у него ключ. — Давайте-ка я настрою…
Через час после первой пробы шипорез уже работал вовсю…
Перед концом смены Таня вдруг услышала песню. Мелодия была спокойная и какая-то по-особанному светлая: так поют лишь в самые радостные минуты жизни. Пела Нюра. Временами голос ее пропадал и сливался с гулом станка, но, сливаясь с ним, заставлял звучать совсем по-иному, музыкально. Станок словно принимал на себя частицу этой простой человеческой радости.
Таня подошла ближе. Нюра сконфузилась и замолчала, приостановив работу. Она виновато взглянула на Таню и нерешительно улыбнулась. А лицо ее так и светилось.
— Ну как, Нюра, не сорвем задание, а? — опросила Таня, сдерживая улыбку.
Нюра встряхнула головой, смешно выпятила нижнюю губу и подула на заползавшую в ноздри прядку волос. От широкой улыбки лицо ее казалось еще круглее и курносее.
— С вами сорвешь, как бы не так! — быстро протараторила она и вдруг спохватилась: — Ой! Что же это я? Нажимать надо, скоро смена кончится!
Через час, обметая станок, она говорила сменщице:
— Вот гляди, Людка, какую мы с Татьяной Григорьевной штуку сегодня приспособили!.. До чего ловко с ней! Ну прямо столько… столько назарезала за одну смену, сколько раньше и за три не выгнать! Вот гляди, я тебе объясню…
Третья смена уже началась, когда Таня собрала рабочих
в цеховой конторке.— Ну что же, обрадовать вас, товарищи, или нет? — сказала она, оглядывая настороженные лица собравшихся.
— Радовать там или другое что, а только уж если собрала народ, говорить надо, — заявил Шадрин.
— Задание мы выполнили, понимаете? — сказала Таня. — Первый раз за все время! Да еще какое задание— на полторы смены хватило бы, а то и больше…
И она рассказала обо всем, рассказала о тех, кто поработал особенно хорошо. Назвала Нюру, Васю, Алексея…
— А больше всех нам помог — не догадываетесь, кто? — ваш бывший мастер. Его не было здесь, но он как бы тоже работал вместе с нами. Ну, а как работал, пускай Нюра Козырькова скажет. Нюра, согласна ты, чтобы завтра снова по-старому?
— Что я, дура, что ли? — бубенчиком прозвенел высокий голосок Нюры.
Все засмеялись.
Когда рабочие разошлись, Алексей сказал Тане:
— А меня зря похвалили. Обещания-то я пока не выполнил. Что, если подведу?
— Люди назовут меня обманщицей и болтушкой.
— Нет уж, не выйдет!.. Василий! — Крикнул он. — Запасную фрезу! Быстро! Ясен вопрос?
Вася исчез в инструменталке.
— Мне всегда казалось, что вы человек серьезный. — Таня улыбнулась Алексею.
— Казалось… А больше вам ничего не казалось, Татьяна Григорьевна? — голос Алексея прозвучал взволнованно и глухо.
Таня выдержала его пристальный взгляд.
— Нет, ничего не казалось, — строго ответила она. И ушла.
Вася принес запасные фрезы. Заметив озадаченный вид Алексея, опросил:
— Ты чего, Алеш?
— Что чего? — словно очнувшись, спросил era Алексей.
— Да какой-то ты… ну, в общем….
— На осла похожий, да? — Алексей усмехнулся.
— Ага, — почти машинально, но искренне подтвердил Вася, разглядывая глубокие морщинки на Алексеевой лбу.
Алексей негромко рассмеялся.
— Мысли прочитать хочешь? Не старайся, Васяга! Не обучен ты этой науке. Ставь-ка лучше фрезу да подтащи детали с шестого фрезера. Я пока займусь настройкой. Все остальное — после. Ясен вопрос?
Вася послушно начал снимать отработавшую фрезу, искоса поглядывая на друга и силясь догадаться, что это за таинственное «остальное», почему оно после и после чего именно…
4
Таня кончила заполнять рабочие листки, зевнула и подперла рукой голову. От усталости слипались глаза. В красноватой мгле плыли тысячи разноцветных паучков, похожих на крохотные солнца. Шум станков из цеха доносился все глуше, все слабее…
Неожиданно Таня вздрогнула и открыла глаза. Переднею стоял Ярцев.
— Спокойной ночи, Татьяна Григорьевна, — сказал он и засмеялся. — Спать-то нужно домой ходить.
Таня потерла глаза пальцами и устало поднялась.
— Никуда мне сегодня что-то не хочется идти, Мирон Кондратьевич, — сказала она, — так бы и выспалась тут, прямо на столе. Нужно не проспать утреннюю смену.
— Опять двухсменная вахта? — с напускной строгостью перебил Ярцев.
— Просто хочу посмотреть, как начальник цеха отнесется к нашему новшеству.