Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь

– Так значит, твоё имя Френсин, - Макаров садится рядом с кружкой крепкого чая.

– Да, я Френсин, - откликается Ал. Ей с трудом удается отказаться от манной каши с засушенной клюквой и пить чертово парное молоко, недавно принесенное от коровы. Бетти ест за двоих, зачерпывает ложкой ароматную кашу с алыми ягодами и ест. И либо она никогда прежде не ела подобного, либо соскучилась по нормальной горячей пище. Если в “гнезде” требовали еды от силы трое, то становится понятно, откуда такой голод.

– Как вы с сестрой отказалась в лесу? – его вопросы понятны, он хочет знать о них как можно больше, чтобы определить - являются ли они опасностью для его деревни, и что хотят.

– Моя деревня находится по ту сторону гор, - Ал вдыхает больше воздуха, чтобы произнести свою ложь на одном дыхании и не сбиться, не выдать себя. – Я прохожу испытание, после которого меня объявят взрослой. Я должна прожить одна в лесу три месяца. Но я… не такая сильная, как другие, и моя сестра сбежала, чтобы помочь мне, если станет совсем плохо. Но она лекарь, они не проходят подобные испытания, поэтому мне приходится заботиться о ней. Мы перешли горы и должны были двигаться к побережью, но попали в бурю и заблудились. Я повредила руки, - она показывает перебинтованные ладони. Они специально наложили несколько слоёв бинта, чтобы спрятать когти, - а моя сестра простыла и не может говорить громко.

– Она лекарь, а ты..?

– Я охотник.

– Охотник значит… - Макаров улыбается, морщины на его лице собираются в причудливый рисунок, пышные усы достают до нижних ресниц. – Мира! – зовет он. – Принеси нам кое-что особенное для Френсин! Того, что пьют охотники! Посмотрим, какой ты охотник.

Бетти напрягается от окрика. Её предупредили, чтобы она не вмешивалась в разговоры на непонятной смеси языков, но даже она понимает, что сейчас что-то произойдет. Она смотрит на Алису, но та спокойна и даже ободряюще треплет её по рукаву. Весь зал погружается в напряженную, ожидающую тишину, когда Мира возвращается, неся на подносе большую деревянную кружку с металлическими ободками. Кружку забирает Макаров и с гулким стуком ставит перед Ал. И она уже знает, что за темная густая жидкость налита в ней, железный запах проникает в нос, мчится дальше в мозг, будит что-то звериное, привычное. Она готова. Она знала, что её будут проверять таким образом. Она могла выбрать себе любую профессию: она разбиралась в травах, умела готовить и ухаживать за скотиной. Она, черт подери, могла сказать, что у неё нет должности, придумать что-то еще, но она охотник, и это слишком в ней, чтобы скрывать.

Алиса без сомнений и промедления берет кружку обеими руками, делает вид, что ей тяжело двигать обмороженными пальцами, но все равно делает своё дело. Она подносит кружку ко рту и пьёт большими глотками, словно не оставляя сомнений в своём происхождении и своих намерениях. Когда она пила это в первый раз, то чувствовала отвращение. Ей было десять, она болела, и её лечили подобными методами, делали сильнее, готовили к тому, что она станет тем, кто есть. Возможно, кому-то они покажутся варварскими, для вегетарианцев это будет настоящий ужас. Все же, Фиора - охотничья деревня, и основной промысел накладывает свой отпечаток. Она пьет, ощущая, как чужая жизнь и чужая сила вливаются в её вены, бегут прямо в мозг, тревожа давно забытые эволюцией участки. Она выпивает все, запрокидывает голову и чуть приподнимает кружку над губами, ловя последние алые капли. Крови.

Шутер ставит кружку на стол и откидывается на спинку. Бетти смотрит на неё и едва не падает под стол, глуша рвотные позывы. Остальные смотрят кто с удивлением, кто с одобрением. У неё над верхней губой красные разводы, похожие на “молочные усы”, только вместо молока – кровь. Ал стирает подтеки рукой, чтобы никто не видел раздвоенного языка, измазывает в крови рукав.

– Боже мой! – шепчет Бетти, едва удерживая свой завтрак в желудке. Ал запоздало думает, что ей действительно не следовало видеть этого.

– Добро пожаловать к нам, Френсин! – улыбается Макаров, признавая в ней сородича. Ему вторят и другие посетители, поднимая свои кружки с более безобидным содержимым вверх.

– Спасибо, - глухо отзывается она, пряча руки в рукава, чтобы не начать нервно постукивать ими по столу, переживая всплеск силы и агрессии. Потому что сейчас она ощущала потребность в чем-то большем, чем кружка свиной крови, успевшей немного остыть, пока Мира несла её по залу. Реакция была мгновенной, истосковавшееся по такому заряду тело пело и требовало еще. Это в какой-то степени вампиризм, учеными доказано, что свиньи ближе всего к человеку анатомически и физиологически. Впрочем, если подумать, то многие люди имеют больше схожих черт с этими милыми розовыми существами.

Алиса привыкла чувствовать внутри себя двоих, привыкла отставить право выбирать самой и помнить каждую секунду жизни. Даже если она не хотела ничего помнить, хотела раствориться в своей ненависти и стать машиной. Так же, как и сейчас, она имела право на свой Ад и свои воспоминания. Она привыкла к вечной борьбе за верховенство в сознании, но сейчас появилась третья сторона, которую нестерпимо тянуло вернуться в “гнездо”, к хозяину под крыло. Шутер понимает мозгами, что её подталкивают к другим, несвойственным ей решениям. Есть еще кое-что, тоже немаловажная деталь: Аляска охраняет её, тормозит эти неверные мыслительные процессы. И мешанина от этого в голове не хуже той, что она испытывала на себе в Нью-Йорке. Неужели и там кто-то лез в её мозг? Учитывая неопознанный маяк под лопаткой и галлюцинации, то все вполне возможно. Неужели Стернс охотился на неё? Но маячок, если Бетти не солгали, принадлежал не сумасшедшим ученым, обосновавшимся недалеко от её дома. Неужели есть третья сторона, которая тоже хочет добраться до “Мстителей”?

Им нужно обратно в Нью-Йорк, и срочно.

– Я знаю, что здесь рядом есть железнодорожная станция, - говорит она, наклоняясь к Макарову. – Мне нужно попасть туда, чтобы сообщить родным, что мы с сестрой живы.

– Да, - кивает старик, - пятнадцать километров к югу. Но я только вчера вернулся оттуда. Возможно, кто-то из деревни тебя подвезет?..

– Нет, я дойду сама. Только присмотрите за моей сестрой. И вот еще что, - она тянется к карману и достаёт шкуру убитого вчера зайца, - это вам, плата за хлопоты. Надеюсь, что мы больше не будем вас обременять.

Макаров смотрит на неё с подозрением, но выпитая до дна кружка с кровью чуть притупляет страх. Им понадобится такой умный охотник, пусть даже Френсин придется еще учить и учить. Возможно, после испытания они смогут уговорить её остаться, даже если вместе с сестрой.

Бетти не единственная, кто выходит её проводить, но прячущиеся за углами мальчишки и женщины, делающие вид, что говорят о чем-то своём, дают им немого приватности, не подходя ближе.

– Что мне здесь делать? – спрашивает Элизабет, с опасением смотря на тихо говорящих женщин, которые тоже косятся в их сторону.

– Эти люди не причинят тебе вреда, но будет лучше, если ты останешься в комнате. Я сказала всем, что у тебя болит горло, и поэтому ты не говоришь. Мира, девушка в розовом платье, принесет тебе обед и ужин. Я постараюсь вернуться до вечера. Береги себя.

Дорогу до станции Алиса помнит в мельчайших деталях – поваленное сгнившее дерево, пни и хитросплетения тропинок. Из всех сотен дорог, что ей выпало пройти, фиорские дороги она помнит лучше всего. Метры от деревни она старается идти медленно, в спину ей смотрят десятки провожающих глаз, но едва даже самые любопытные теряют её из виду, как Шутер переходит на бег. Дорога твердая и хорошая, хотя случается и провалиться по колено, но это всё равно прекрасно. Нужно проверить способности этого тела, узнать уязвимости и сильные стороны, если не повезет, то завтра они будут брать штурмом “гнездо”, если повезет - сегодня. Потому что чем быстрее они это сделают, тем быстрее она освободиться от давления. Она смотрела сегодня на горы, она видела их размытые очертания, она думала о дороге назад. Она ощущала себя сбежавшим из дома капризным ребенком, который, пройдя несколько кварталов вниз по улице, уже думает, что нужно вернуться домой, к родителям, потому что жизнь в одиночестве ему не подходит. Потому что кто, как не родитель, лучше позаботиться о своем ребенке. Кто как не Стернс позаботится о созданной им каниме? Её мозг болен. Болен другими желаниями, мечтами о другом мужчине, которого она даже не видела, но рвется к нему с немыслимой силой.

Мышечная боль терроризирует её с самого утра, она уловила тот момент, когда закончилось действие лекарства, и всё тело превратилось в оголенный кусок нервов, мучимый умелым палачом. Тело ждет изменений, как в подростковом возрасте, когда, кажется за одну ночь, ты вырастаешь на несколько сантиметров. Но здесь все хуже. Зачатки крыльев рвутся наружу, а костяные наросты наоборот, стягивают кожу, превращая её в туго натянутое полотно, которое вот-вот лопнет от перегрузки. Алиса терпит только из-за собственного тонкого голоса, который уговаривает держаться и ждать Клинта. Потому что только в его власти это закончить, поймать её с нового витка адского круга и вернуть на прежний. Лучше кривые зеркала, к отражению которых она почти привыкла, чем стремление подчиниться другому мужчине, не Клинту. Желание слушать и исполнить другие приказы, не те, которые отдает Капитан. Её семья не крылатые твари и прочие не оформившиеся монстры, а “Мстители”, её дом – Нью-Йорк и “Башня”, пусть и хочется остаться под пуховым одеялом любящей Аляски.