Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь

Проект Г.И.Д.Ры с заковыристым названием и простой начинкой тоже оказался довольно интересной вещью. По какому принципу программа вычисляет опасных людей? Входили ли члены Г.И.Д.Ры в эту систему или сразу были исключены, как “небожители”. Избранные, исключительные, те, кто после чудовищного массового убийства могли бы править запуганными людьми.

Призрак нового Баки преследует его уже некоторое время, кажется, что он выскальзывает из теней, смотрит своими прозрачными глазами без единой эмоции и мысли и шипит: “Ты – моя миссия”. Он не хочет быть параноиком, но что-то в нем изменилось с этой встречи. Ему не страшно, нет, он Капитан Америка, за ним стоят люди, он сильный командир и должен оставаться таким. Возможно, это непосильная ноша для одного человека, но он сам выбрал эту роль, и ему с ней справляться. После разрушения Щ.И.Т. и выползшей на арену борьбы Г.И.Д.Р.ы, после охоты на него и рассыпающейся в прах уверенности в том, что он делает, странно, что Стив еще остался живым и в твердом уме. Разрушение идеалов, исчезновение цели, каменная пыль на том месте, где когда-то сиял нерушимым гранитом твой символ, твоя константа. Стив постукивает по рулю в такт современной мелодии, состоящей из дерганых ритмов, чтобы скрыть дрожь в пальцах.

Фигура на дороге появляется вновь, только теперь она меньше ростом, а ежик волос отливает ярко-красным на полуденном солнце, будто голова разбита, и обнаженный растерзанный мозг пытается вырваться из душащих его тисков. Лицо Баки было закрыто маской, когда они встретились, лицо же этого человека бесстрашно открыто всему миру: тонкие губы, острые скулы, светлая кожа и дикие огромные глаза, наполненные пустотой. Стив видит Алису, которую Г.И.Д.Р.А. забрала у него вместо Зимнего Солдата. И превратила в подобное ему пустое существо. Роджерс резко жмет на тормоз, когда видение, издевательски щерясь, поднимает Шальную и целится в него: “Ты – моя миссия”. Призрак растворяется под лязг тормозов и рассерженные гудки клаксонов.

– Стив! Стив-Стив-Стив, - Наташа откладывает в сторону бутерброд и гладит его по закаменевшим плечам, по заострившимся чертам лица, пытается расслабить сведенные судорогой мышцы. – Стив, что случилось? – она зарывается пальцами в его волосы, массирует кожу головы, пытается забить шум ругани и клаксонов своим голосом. – Стив, милый?

– Нат, сядь за руль, я не могу, - глухо, глотая окончания слов, говорит он и выходит из машины. Наташа перебирается на водительское сидение, когда он садится на пассажирское.

Наташа плавно двигается с места, перестраивается в другой ряд и паркуется возле кафе, еще не закрывшего летнюю террасу.

– Выходи, - резко говорит она. – Давай, выходи, займи нам столик ближе ко входу, - торопит она выпавшего из реальности мужчину.

Официант подносит странной паре меню, и Наташа, ослепительно холодно улыбаясь, просит принести стакан воды: “Моему мужу стало дурно, может, съел чего-то”. Стив крутит в руках стакан с пузырящейся жидкостью и смотрит в центр расцарапанной столешницы, доверяя Нат заказ. Потемневшую от времени эмблему известного газированного напитка разрушает появление тарелки с пирожным.

– Ешь, - приказывает женщина, протягивая ложку.

– Что..? – часто моргает он, но по глазам Наташи понятно, что так просто она не отступит.

– Ешь, - повторяет она, зачерпывая ложкой большой кусок бисквита и поднося к его губам.

Стив осторожно открывает рот и слизывает содержимое ложки. “Молодец, давай еще”, - теплее улыбается Наташа, отвлекая его этой незамысловатой лаской, ждет, когда он расслабится и сможет с ней говорить. А пока она любуется. Губы Стива – самое большое искушение в её жизни. Как можно отказаться от полных, чарующих, так и напрашивающихся на поцелуи губ? Ответ прост: никак. И Наташа не хочет думать, как развивались бы события, если бы она не смогла перебороть врожденную настороженность и какое-то даже неверие и позволила бы другой женщине целовать его. У него ведь поцелуи такие, будто он не губы или кожу целует, а душу целует, и поцелуями этими все раны залечивает.

– На что ты так смотришь? – смущенно спрашивает Стив. Его щеки наливаются румянцем, а в глазах не остается и следа шока и страха.

– На твои губы, - честно отвечает женщина, отставляя пустое блюдце в сторону и принимаясь за свой зеленый чай.
– Я люблю твои губы, потому что они могут две самые прекрасные вещи на свете - целовать и улыбаться. Стив, что случилось?

– Я боюсь, что Г.И.Д.Р.А. вернет её такой же, как Баки. Я боюсь, что ей промоют мозги, и сделают такой же послушной куклой.

– Ал?

– Дело не в том, что я как-то выделяю её из команды. Пропади любой из нашей команды – я буду нервничать так же, но это ведь Алиса. Да мне до сих пор хочется положить в её тарелку двойную порцию. Я не хочу потерять еще кого-то из своих людей. И потерять таким образом, как Баки.

– Мы найдем её, слышишь. Ну вот, сначала ты успокаиваешь нас, теперь я – тебя, - тихо и мягко рассмеялась она.

– Однажды утром она войдет в Башню, мы встретим её, но это будет уже не наша Ал, - продолжил он. – Она будет смотреть на нас как на цели, как на миссии и вместо того, чтобы обнять, она будет прицеливаться, как бы лучше нас расстрелять. Как Баки. И мы не сможем её убить, потому что это машина, это пустота в оболочке нашего лучшего друга. И я буду пытаться его спасти, я найду его, а если все зря? Если от Баки уже ничего не осталась? Если Баки действительно не вернулся, остался в том ущелье?

Губы Наташи сжались в тонкую полоску.

– Я нашла кое-что для тебя, - со вздохом сказала Наташа. – Я хотела оставить это до лучшего времени, но, похоже, это глупо, и я опять стараюсь защитить тебя, и у меня опять не получается. Я потянула за кое-какие ниточки в Одессе, знаешь, старые связи. И нашла для тебя кое-что. Только… Не торопись распутывать этот клубок.

========== Глава 37. ==========

Аляска.

Маленькая комната для гостей наверху, маленькая печь, в которой весело трещит огонь и которая занимает почти всё пространство. Две крепкие кровати, между которыми даже трети метра нет, можно вытянуть ноги и коснуться ступнями противоположного спального места, согнув колени. Мягкие толстые перины, горы подушек и думок. Вой ночного ветра за деревянными стенами. Дребезжащее мутное стекло окна во двор. В углах обрывки густой паутины с комьями пыли. Эту комнату используют редко, – в Фиору больше не приходят работники, – но держат относительно чистой и с работающей печью.

– Эй, порядок? – спрашивает Алиса. У неё странный голос, она прыгала с одного наречия на другое, переводя Бетти слова селян, окруживших их, стоило зайти в дом, где на первом этаже располагалась таверна, а на втором комнаты для постояльцев, где жил сам Макаров с семьей. Их быстро оставили в покое, стоило строгому Макарову приказать работникам приготовить комнату и отнести наверх горячую еду.

– Да, - глухо отозвалась Бетти, помешивая деревянной ложкой густой суп в деревянной миске. Они сидели на низкой скамейке перед печью и грелись. Их одежда, промокшая и холодная, была развешана по всей комнате на бечевках.

– Это вкусно. Если не ошибаюсь, то здесь картофель, два вида мяса, специи, горох… Я так и не выучила традиционный рецепт этого супа. Кажется, кладут ещё муку. Очень калорийно, но в подобном климате все калории идут по прямому назначению.

– Аляска – твоя территория?

– Да, моя территория. Даже больше, чем можно себе представить.

Алиса вытянула ноги ближе к огню. Едва за ними закрылась дверь, как она быстро стянула с себя спрятанный под одеждой комбинезон с почти истекшим запасом тепла и бросила его на печь. Как оказалась, измененная кожа ощущается как одежда и позволяет не чувствовать себя голой. Или это ударная смесь жутких химических веществ, меняющих сознание и поведенческие характеристики, сыграла свою роль. Странная вещь – человеческий мозг. Люди веками пытаются понять, как он работает, ставят эксперименты и несколькими точными ударами могут полностью поменять человека. Что еще изменилось? Ал предстояло решить много вопросов, но важнее всего выбраться и вернуться в своё собственное тело к, пусть и сумасшедшему, но своему мозгу, со своими безумными мыслями и принципами. Хотя, если быть честной до конца, пусть даже и с собой, то ей очень хотелось, чтобы эта ночь не заканчивалась как можно дольше. Вот так, малодушно. Сидеть здесь и греться у печи, огромной жаркой печи для тебя, маленькой и холодной.

Комната почти полностью утопает во мраке, единственный источник света – две свечи, которые следует потушить, когда они лягут, и огонь в печи, святящий по краям задвижки. Причудливые тени на стенах напоминали о множестве тихих вечеров, когда Френ укладывал её спать и рассказывал сказки. Бетти открыла клапан на ключице и ввела ей необходимые лекарства. Несколько ампул разбились за время их пути, их и без этого было мало, собираясь, никто из них не рассчитывал на то, что придется задержаться. Но так вышло, одна ночь в деревне, чтобы немного отдохнуть, а завтра Ал придумает, как поступить. Она пошевелила когтистыми лапами, всеми четырьмя, потом постучала по полу хвостом, изогнулась назад, ощущая, как хвост поддерживает её тело, а над лопатками шевелятся не сформировавшиеся крылья. Иногда, ей казалось, что если долго смотреть на уродливые вещи, то со временем можно найти в них что-то красивое. Только не в этом случае.