Chercher l'amour… Тебя ищу
Шрифт:
Что это? Как давно все началось? Ведь не было такого никогда. Мы ссорились — куда без этого, а затем, конечно же, мирились — и постелью, и простыми разговорами, через рот.
— Пожалуйста… — вдруг начинает жалобно канючить.
— Я не прав? — подставляю себе под скулу крепко сжатый кулак. — В чем-то перегибаю? Мы квартируем на одной жилплощади, спим рядом, но по личным ощущениям, порознь, едим, елозя вилкой по тарелке, теперь, наверное, по-дружески уберем на кухне, а после примем душ, где ты любезно удовлетворишь мои потребности, а потом… А потом заснешь? Это, видимо, беременность на
— Задавай вопросы, я ведь готова отвечать. К тому же я не понимаю, что происходит. Ты стал чужим, колючим, злым. Мне кажется, ты ненавидишь. Я противна? Сколько раз мне нужно повторить, что я верна тебе, что я…
— Готова отвечать? — грубо рявкаю, цепляясь за ее слова.
— Да, — тяжело вздыхает и, спрыгнув вниз, выходит из-за стола.
— Какие планы, Юля?
— Сдать на «отлично» сессию и весело встретить Новый год, если ты не возражаешь.
— Угу, — рисую пальцем по гладкой каменной поверхности.
— Потом каникулы, потом…
— Когда тебе рожать, Юла?
— В июне, — не заикаясь, отвечает.
— Хорошо.
Встаю и лениво двигаюсь вперед. Я подхожу к ней сзади, подпираю со спины, обездвиживаю и, вытащив из брючного кармана блестящую пластину, швыряю перед ней на стол.
— Что это?
Юля вздрагивает и тут же замирает.
— Не слышу, — таращусь идиотом в женскую толкушку.
— Таблетки, — отвечает настороженно и шепотом. — Послушай, пожалуйста.
— Противозачаточные?
— Нет.
— Я не чурбан, Юла. Читать умею, бегло-быстро, и активно пользуюсь ультрабуком. У меня есть солидные навыки работы в поисковых системах. Я вбил в мигающую строчку те же буквы, которые на упаковке яростно сверкают. И-и-и! Как говорится, вуаля!
— Это не противозачаточные таблетки, Костя. Это…
— Как долго ЭТО, — делаю упор на упрямом мерзком слове, — продолжается?
— Пожалуйста…
— Месяц? — она молчит, а я настырно продолжаю. — Два? — тишина и ровное сопение. — Три, наверное? По ощущениям полгода? Или весь наш чертов срок?
— Прекрати! — активно двигает локтями, нанося легкие удары мне в живот. — Хватит! Ты меня допрашиваешь?
— Я въедливо ознакомился с инструкцией, изложенной на папиросной бумаге мелким шрифтом, но, что удивительно, с толковыми разъяснениями. Видимо, для таких, как я, написано.
— И что? — скосив взгляд, грубо огрызается.
— Ты беременна, жена? — транслируя грубый вызов, задаю вопрос.
— Отпусти, — пытается безуспешно оттолкнуть меня.
— Какой срок?
— Костя!
— Я, наверное, переформулирую вопрос. Ты вообще была беременна от меня?
— Я…
— Да или нет? — задираю голову и выдыхаю грубое словечко в потолок.
— Я не хочу детей, Красов.
— … — бессмысленно вожу глазами, рассматривая оформление пространства. Я изучаю собственный декор, которым наградил счастливый крепкий дом, где мы с первого дня нашего супружества живем.
— Я ведь говорила об этом. Я…
«Тонь, это кто?» — указываю на мальчишку, который ходит по двору Смирновых.
«А-а-а, это наш Свят. Приемный, сын полка!» — лениво хмыкает блоха.
«Что это означает?» — встаю на цыпочки, прищуриваюсь и внимательно слежу за пацаном, вертящимся
возле их отца.«Я не знаю. Так дядя Леша говорит. Я его считаю братом. А что?»…
— Не хочешь от меня?
— Мне больно. Ты грубо напираешь. Костяника…
— Я не подхожу?
— Я не хочу…
— У меня, видимо, плохая генетика? Слепой отец, да?
— Нет.
— Я ведь прекрасно вижу, Юля.
— Зато не слышишь. Не понимаешь. Или не желаешь понимать.
— Я не он? Ответь только на этот вопрос.
— Отпусти! — бьется, вырывается, толкается, отчаянно сражается, за свободу с прОклятым ее сестрой неравными силенками тягается.
— Не хочешь от меня, а от ушлепка — с радостью. Я прав?
— Нет.
— Да! — ору ей в ухо и немного отступаю.
— Никаких детей, Красов, — Юля поворачивается ко мне испуганным лицом. — Я больше не хочу. У меня есть сын…
— А у меня?
— Игорь…
Мне вообще никто!
— На что ты рассчитывала, когда устраивала спектакль с тошнотой и поглаживанием пустого живота? На скорый выкидыш где-то в районе Нового года? Шампанское и несварение желудка. Правильно понимаю? Или на херню из разряда «ой, милый, так случайно вышло» или…
— Да! — не задумываясь, молниеносно отвечает.
— А дальше?
— Какая разница? — пытается протиснуться, прошмыгнуть и выскользнуть, убраться из душного пространства, избавиться от надоедливого мужика.
— И все же! — хватаю за острый локоть, встряхиваю и резко отпускаю.
— Ударишь? — вскидывает подбородок. — Накормишь толстым членом? Накачаешь спермой? Привяжешь на все беременные месяцы и заставишь для тебя родить?
— Нет, — перехватываю удобнее, обнимаю за талию и, как любимую игрушку, прижимаю к себе. — Прости, пожалуйста.
— Я буду ненавидеть этого уродца. Я сделаю все…
— Заткнись, Юла!
— Отпусти, сказала!
— Нет.
— Я все равно уйду.
— Я верну.
— Я спрячусь и…
— Пойдешь к нему? О защите попросишь?
«Свят — наш местный ловелас» — стрекочет Ния.
«Репей?» — кривляюсь, передергивая информацию. — «Слащавый бабник? Девчатник?».
«Завидуешь?» — подмигивает карим глазом.
«Это его единственное, я так понимаю, достоинство? Рожа, да косая сажень в плечах?» — носком отпихиваю палку, валяющуюся у меня в ногах. — «Внешность для мужчины не главное, между прочим».
Так говорит отец, у которого из достоинств в наличии лишь непростой характер да щедрое пособие по сучьей инвалидности.
«Ой-ой-ой! Ревнуешь Юленьку?» — смеется младшая Смирнова. — «Знаешь, какое у нее прозвище гуляет?».
Показываю взглядом, что в ответе весьма заинтересован, поэтому не стоит с этим чересчур затягивать.
«Снежная королева!» — хихикает и вместе с этим запечатывает мелкими ручонками свой черный рот. — «У нее нет сердца, Костя. Никто не растопил льдинку, которая бьется у Юлы в груди. Мама по секрету говорит, что Хулита нежная, но в то же время очень непростая. Однако, если вдруг она кого-то искренне полюбит, то будет везунчику пожизненно верна. Она из тех, кто навсегда! Не влюбчивая, понимаешь? За каждым обратившем на нее вниманием кавалером не убивается, а ищет своего…».