Через двадцать лет

Что ж, утро и тиски ей уже обеспечены – время, наверное, приближалось к шести. Мелли, по-прежнему уютно свернувшаяся на своём месте, достала из кармана пистолет и, как ни в чём не бывало, сняла его с предохранителя.

– Я звонила твоему приятелю, и он задал почти такой же вопрос: какое отношение я имею к тебе… Но ты здесь ни при чём, Эрика, - она отложила оружие на приборную панель, - ты просто оказалась не в том месте не в то время. Или, наоборот, в том?

– Объясни, я не понимаю.

– Разумеется, не понимаешь. Вряд ли наш режиссёр рассказывал о неуравновешенном злом гении, который преследует его по Интернету. Имя «Исси Йорк» не вызывает ассоциаций? Ну правильно, тайну сохранили от многих, а у нас ушло десять грёбаных безрезультатных лет, чтобы попортить Гаррету нервы и остаться ни с чем!

Улыбка стекла с миловидного лица – сейчас девушка на переднем сиденье напоминала обиженную злую куклу.

– Хочешь знать об отношении?
– жарко и быстро заговорила она. – Давным-давно были семьи Гордонов и Йорков, состоящие в родстве. От первых остался только Сэм-чудила, овдовевший в молодости, а потом пару раз претерпевший разводы. Своего ребёнка он потерял, зато у его дальних родственников был наследник…

– Наследники, - поправил Брэдли, тут же получив гневные упрёки.

– Какая, к чёрту, разница?! Не мешай мне просвещать человека – тем более, никто другой уже не успеет это сделать.

Последние слова заставили Эрику вздрогнуть, но Мелли не обратила внимания. Она рассказывала о детях Йорков – мальчике Эде и девочке Исси. Им Гордон собирался завещать лакомый кусочек – свой театр и все его доходы. Мэри Йорк радовалась и буквально подпрыгивала от счастья, лелея перспективы, но те пошли прахом – то ли Сэм разочаровался в претендентах, то ли его обеспокоили сестринские заскоки, крепнущие с годами… Никто не знает наверняка, откуда выплыл и почему запал бизнесмену в душу таинственный молодой режиссёр – новичок опередил Йорков в борьбе за наследство и перехватил театр. Благополучию пришёл конец.

– Мэри, чья аудиенция у нового господина оказалась безуспешной, начала расстраиваться и страдать. А потом и вовсе тронулась умом, - с издёвкой заметила Мелли, заняв нормальное положение на сиденье и барабаня пальцами по коленке, - детишкам сообщили, что театр они полностью не получат – а он был единственным пунктом большого, в целом, наследства, который представлял интерес.

Пауза. Автомобиль продолжал петлять узкими лабиринтообразными улочками.

– С тех пор прошло десять лет, - добавил мужчина за рулём, - наследники, устав от мирных переговоров, повзрослели и обозлились. И сообразили, что миром дело не решить.

– Эд – это Брэдли Йорк, - протянула Эрика, оформляя безумный рассказ в факты и со страхом поворачиваясь к особе, которую всегда считала верной союзницей, - но ты…

– Я? – пожала плечами та.
– Умоляю, избавь меня от проклятых стереотипов. С тех пор, как я развелась с Ричи и сохранила его фамилию, все вокруг только и ушивают меня в стереотипы. Разумеется, Мелли Гамильтон – это мисс Мелани! Воплощение чистоты и кротости, прямо как в романе! Смешно… И никому не приходит в голову, что меня зовут Мелисса.

– Мелисса?!

Никаких фактов уже не хватало. В памяти разом пронеслись десятки совместных моментов и разговоров, начиная с первой встречи. Вот Эрика, «расшифровав» сокращение, интересуется, не напрягает ли новую знакомую такое сходство – последняя, прихрамывая, отвечает, что друзья любят подкалывать. И ни на секунду не выдаёт случайной ошибки… Ни тогда – ни позже. То ли вежливость мешала, то ли безразличие.

То ли имелся план.

Будто подслушав мысли о себе, девушка впереди вновь обернулась к своей пленнице:

– И ты попалась на удочку, детка. Мелиссу можно сократить не только до Мелли, но и до Исси. Отличный ребус, правда? И совсем не трудный! Исси меня звали в детстве, заложив основу привычке, а Мелли зовут сейчас.

– Почему же ты отзывалась на Мелани? – потрясённо спросила Эрика, вжимаясь в заднее сиденье.
– Всё было игрой? С самого начала?

– Вовсе нет, - возразила мисс Йорк, - имя давно потеряло для меня значение – особенно теперь, когда в распоряжении есть паспорта и Мелани Гамильтон, и её однофамилицы Мелиссы.

– Зачем ты ей рассказываешь…?

– Умолкни и веди машину, братец – мы скоро приедем, - тут же отрезала девушка и сильнее повернулась назад, - мне жаль, Эрика, правда. Смешное совпадение свело нас, мы неплохо подружились и дружили бы дальше, не окажись ты пробивным драматургом, которому нужна слава. Я перепробовала всё за минувшие годы, я делала десятки пакостей через брата и самостоятельно, изощрялась и выкручивалась. Ничего не помогало, эту сволочь будто Провидение берегло! А потом пришла ты, со своими морковками и горошками – разве я могла упустить такой шанс? Ты не представляешь, как сладко приближаться к врагу и дышать ему в затылок… Ты не представляешь, что я чувствовала, когда драгоценный Дэнни оставил тебе сообщение на автоответчике! Я боялась, счастье там же разорвёт меня, и пообещала себе непременно однажды «проехаться» по этому мальчику – справедливо, согласись, за участь нашей матери!

Злая кукла, сморщившись, поджала губы и могла бы, наверное, убить взглядом. В эту минуту от обаятельной массажистки в белом пальто не осталось ничего, и Эрика осознала, что видит истинную сущность Мелани-Мелиссы.

– У тебя не вышло, детка, - дрожащим голосом сказала она, перебарывая страх, - Дэн спасся, а Алекс… Не знаю, куда мы едем, но ставить меня против театра – не лучшая идея. И не столь уж справедливая. После сегодняшней ночи тебе не удастся сесть в хозяйское кресло.

Автомобиль, между тем, выехал, сделав очередной поворот, на пустую дорогу, пыльную и запущенную. Кажется, никто особо не пользовался ею лет десять. Слева, холодный и спокойный, находился Сильвер-Эш, точнее, самый узкий участок мощного пролива. А чуть впереди, похожий на ступеньку над пропастью, темнел остов Истхиллского моста. Мелли, потянувшись к пистолету, любовно огладила ствол.

– Ты так и не поняла, да? У меня другие планы, и я давно подозреваю, чем всё закончится, - сердитая кукла, улыбнувшись, превратилась обратно в человека, - ты – мой козырь, Эрика: если нам с братом и не достанется театр, то прежнего хозяина у него тоже не будет.