Через двадцать лет

Двигаясь максимально аккуратно, Алекс повернул голову и увидел на соседней кровати спящую девушку – почти рядом, на расстоянии тумбочки, сдвинутой к стене ширмы и всего-то двух метров. Всего-то…

– Как она?

– Даже не спрашиваешь, как ты сам? – удивился Эйб.
– В себя приходила, пока ты был в отключке, сейчас отдыхает. Она – молодец и, в отличие от тебя, меньше крови потеряла. Повезло, что Исси, стреляя, нервничала – рука оттого и дрогнула. Пуля пришлась на рёбра, хотя предназначалась сердцу.

Перед глазами возник Истхиллский мост и схватка, готовая обернуться трагедией… Алекс моргнул, возвращаясь в реальность, где угрозы не было ни в палате, ни за её пределами.

– Йорков поймали? – тихо спросил он, по-прежнему глядя на дочь.

– И да, и нет, - скрипнули ножки пододвигаемого стула – Абрахам сел ближе, - они мертвы, оба. Бронвин рассказала, что Брэдли поднял упавший пистолет и собирался добивать тебя, но его вовремя подстрелили. Когда вы с Мелиссой свалились в воду, он трусливо пустил себе пулю в голову…

– А Мелисса?

Память снова подкинула всплески Сильвер-Эша и отчаянную хватку обезумевшей наследницы.

– Утонула, - ответил Эйб, - её ранили, но она скорее об воду ударилась, а не погибла от выстрела. Тело уже нашли.

Алекс, повозившись, устроился на подушке удобнее. Мышцы протестующе брыкнулись. Брэдли. Мелисса. Собственная недосмерть… Колоссальное дежа вю, тоскливое облегчение и усталость боролись друг с другом, накатывая в равных пропорциях. Неужели кончилось? Действительно кончилось? Взгляд зацепился за цветы, всё это время стоявшие на тумбочке между кроватями – несколько жутких аляповатых сооружений, усеянных декоративными бабочками.

– Откуда «икебана»?

– От Джексона, - довольная усмешка слева не осталась незамеченной, - он после звонка поднял театр на уши, взял на себя журналистов и целый отряд сочувствующих. Туда добавилась Дебора, которая, можешь поверить, по-прежнему за тебя волнуется. А последняя башня – от Николь, с утреннего спектакля. И мне вот кажется или все три из одного магазина?

В голове что-то щёлкнуло, и недостающий фрагмент встал на законное место, освещая полную картину событий. Если прошли сутки…

– Эйб, который час? Ты не должен быть на сцене?

Тело на автомате среагировало, заставив снова обернуться к актёру. Медленно, с преодолением… Тот развёл руками, но виноватым не выглядел.

– Извини, Алекс, я сегодня заботился об Октаве и второй выход уступил дублёру. Спектакль в полнейшем порядке, согласно первым отзывам «Арт-лайф», однако, кому-то надлежало присмотреть за вашим с Эрикой покоем и быть в курсе последних событий. Джей-Джей подходил, но на нём висят управленческие дела. Николь смущалась, отдуваясь на сцене. Дэн просидел здесь до утра, потом поехал на работу. Сейчас ответственно доводит вечерний спектакль, поскольку с утреннего Арни снял его засыпающую тушку и услал на ближайший диван… Оставался только я. Кстати, ты пропустил событие века – малыш с отцом помирился!

– Да ну, - прошептал на выдохе режиссёр, округлив глаза, - серьёзно? Или шутишь?

– Вовсе не думаю, - хохотнул Эйб, - Дэн вчера отличился дважды. Во-первых, старший Спаркс, наконец, повёл себя с ним как нормальный человек, и я могу это засвидетельствовать – всё было очень мило, сам на днях расспросишь. А во-вторых…

Вот теперь-то актёр начал выглядеть виноватым. Или померещилось?

– Ясное дело, ты выздоровеешь и захочешь отвесить пинка нам обоим, но…, - он покосился на спящую девушку, - если коротко, полиция отдала вещи Эрики. Среди них был телефон. И ей звонила мама, с которой я лично не знаком. Притворяться, что ничего не произошло, мы не могли, и Дэн рассказал обо всём… Словом, через несколько часов, а точнее, утром эта женщина будет здесь.

– Что?! – Алекса, едва не подскочившего, руки Эйба моментально вернули обратно на подушку.
– Луиза? Здесь? Какое такое всё вы ей сказали?!

Голова на секунду закружилась. Нет-нет-нет, очень плохо и крайне не осмотрительно и… А если вспомнить уже её родителей? Простреленные мышцы снова брыкнулись – мужчина оглянулся на дочь, прикидывая, что идея с одной палатой грозит ему чем-то феноменальным.

– Только о нападении – твоя эпопея осталась при тебе, не волнуйся. Вполне очевидно, что такие вещи надо говорить не в мобильник.

– Как бы твоё «очевидно» Луизу на месте не убило. Или она сама захочет убить меня. Или будет не одна. Чёрт, Эрика ей наверняка про кладбище рассказывала… Эйб, ну почему всё так по-идиотски?

Убедившись, что друг перестал ёрзать и ведёт себя прилично, актёр с комфортом откинулся на спинку стула.

– Трудно сказать. Если вопрос риторический, то не имею понятия. А если ты мыслишь менее глобально… Это – твой хороший шанс, Алекс.

– Шанс?

– Как я вижу. Тебя сейчас начнут донимать полицейские, пресса, рабочие вопросы и личные трудности. С первыми тремя пунктами мы поможем – благо, есть опыт, но разобраться в своём прошлом и настоящем ты должен один. И самое время, раз утром семья соберётся.

Алекс, фыркнув, закрыл глаза. Слова Эйба ничуть не обнадёжили, наоборот – в общем контексте он бы охотнее предпочёл дознания и опознания или творческую рутину. Или радость за Дэна, который дождался невозможного в своей семье. А что же его собственная семья? Эрика… Луиза… Прежде не имелось никого, а теперь, выходит, они есть? Да ещё с необходимыми объяснениями?

– Мне будет, о чём подумать ночью, - протянул, в итоге, мужчина, рассматривая потолок. Лишний раз обрадовался, что кровь бурлит от медицинского коктейля – тот мешал остро воспринимать эмоциональный бардак, а значит, оставалось единственно правильное, - спасибо за новости, старина. За все. И за творческие «жертвы».

– Брось, уже завтра «жертвы» не предвидятся, - сыронизировал Эйб, - чувство долго не позволит вечно использовать дублёра, поэтому вместе с Луизой жди Дэна – конечно, спектакль опять достанется Спенсеру, но миссис Рубинштейн постороннему не вверишь.

Абрахам был прав, Алекс знал это. Как и то, что в личный бардак, вольно или невольно, попали самые близкие люди. Ещё какое-то время он лежал, примериваясь к новостям и предстоящей извинительной речи, затем друга смело со стула укоризненным взглядом – нагрянувший доктор неумолимо прервал визит. Распрощавшись, Алекс вытерпел мини-осмотр и вопросы об ощущениях, сопутствующий осмотр Эрики и уже свои вопросы на её счёт. В лёгком смятении поглазел за окно. Помечтал о сигаретах и спокойном сне, которые вряд ли светили. Когда безукоризненно вежливый врач удалился, добавив обезболивающего, режиссёр попытался расслабиться и не думать. Ненадолго и ни о чём. Но тут услышал с соседней кровати тихое: