Черная вдова

– Стелла Григорьевна, - спросил Чикуров, когда она замолчала, - вы, как бывший секретарь, видимо, довольно хорошо были осведомлены о жизни Кима Харитоновича. Скажите, могли его убить?

– Убить?
– переспросила Ростоцкая.
– За что?

– Подумайте... И если да, то кто?

– Даже представить себе не могу. Золотухин исключается. Вы не можете себе представить, как он переживал, что его занесло на том собрании! А кто другой - не знаю. Да и не верю...

Следователь осторожно спросил, известно ли ей, какие были отношения в семье Варламова. Ему показалось, что вопрос этот смутил Ростоцкую. Однако она быстро взяла себя в руки.

– Ким Харитонович, насколько я помню, никогда слова плохого не говорил ни о жене, ни о детях. Сам был очень внимателен и заботлив к ним. Настоящий муж и отец!
– сказала Стелла Григорьевна.
– Правда, относился к своим без лишней сентиментальности.

Затем разговор коснулся увлечений Варламова.

– Какие там увлечения! Работа отнимала у него все время и силы. Единственно, что он любил, так это водить машину. Заядлый автомобилист. Шутил, что в нем умирает классный автогонщик. Говорил, что за рулем отдыхает телом и душой.

– Когда же он успевал, если, как вы говорите, был донельзя загружен работой?

– Из дома - на работу, с работы - домой... У него была собственная "Волга" с форсированным двигателем.

– Но ему же полагалась персональная?
– удивился следователь.

– Была персональная и два сменных шофера, но Ким Харитонович ею не пользовался. Все считали, что чудит. Другие норовят за счет государства, сами эксплуатируют да еще их жены, дети. А Варламов даже в Совмин, ЦК или на объекты ездил на собственной.

– Что же делали его шоферы?

– Козла забивали, - ответила Ростоцкая и вдруг заволновалась.
– Я думаю, эта страсть к быстрой езде и погубила его! Я как-то сидела с ним в машине, так столько страху натерпелась! Всю дорогу глаза закрывала!

Сообщение Ростоцкой было весьма важным.

"А может, это действительно явилось причиной несчастного случая?" подумал Чикуров.

Он колебался, стоит ли затрагивать вопрос о тысячах, найденных в чемодане погибшего, и в конце концов решил не говорить об этом с Ростоцкой. Происхождение денег пока неизвестно, и в случае если они принадлежат кому-нибудь другому, на честь Варламова может быть брошена тень.

Памятуя о том, что "Жигули", в которых обнаружили тело замминистра, зарегистрированы в Барнауле, Чикуров спросил у Ростоцкой, были ли у Варламова там друзья или знакомые.

– По службе, видимо, были... Вернее, подчиненные. А что касается друзей, таких не знаю, - ответила Стелла Григорьевна.

Следователь закончил допрос, оформив его как положено. На улицу он вышел около девяти часов вечера.

Подъезжая к дому, Игорь Андреевич вдруг вспомнил звонок жены. Надя позвонила, когда его вызвал шеф, и Игорь Андреевич спешил.

– Постарайся сегодня не задерживаться, - только и успела сообщить жена.

Чикуров пообещал, но забыл про это. И теперь мучился, что не перезвонил домой и не узнал, для чего нужно было прийти с работы вовремя.

Когда Игорь Андреевич переступил порог своей квартиры, то в открытую дверь большой комнаты увидел праздничный стол.

– Наконец-то дедуля пожаловал!
– раздался звонкий голос Нади.

Чикуров не понял, журит его жена или же искренне радуется. Он заглянул в комнату. За столом сидели родственники. Сын Нади Кеша, его жена Альбина, родители Альбины, а также теща Игоря Андреевича Варвара Григорьевна. Чикуров поздоровался с гостями. Ему дружно ответили.

– Заждались вас, дорогой зятек, - с ноткой осуждения произнесла теща.

– Минуточку, только руки вымою с дороги, - сказал он.

Но тут поднялся из-за стола незнакомый человек, которого Чикуров видел со спины, и вышел в коридор. Прикрыв за собой дверь, незнакомец представился:

– Подполковник Кичатов Дмитрий Александрович, следователь по особо важным делам Главного следственного управления МВД СССР!

Он с каким-то особым удовольствием назвал свою должность и звание.

– Значит... вы?
– несколько растерялся Игорь Андреевич, размышляя, как тот очутился в его доме.
– Честно признаться, думал, что мы с вами увидимся только завтра.

– Понимаю, понимаю, - смутился Кичатов.
– У вас торжество, а я...

– Нет, нет, я рад, что вы так оперативно разыскали меня, - успокоил его Чикуров.
– Пойдемте поговорим.

Чикуров заглянул во вторую их комнату - там спала Анжелика, девятимесячная внучка. В третьей, которую занимали Игорь Андреевич с женой, был страшный раскардаш. Оставалась кухня.

– Не возражаете, если мы тут уединимся?
– открыл в нее дверь хозяин.

– Конечно, конечно, - закивал подполковник.
– Я ведь почему у вас... Меня ввели в курс дела и сказали, что нужно срочно лететь в Южноморск.

– Совершенно верно, - подтвердил Игорь Андреевич, усаживая Кичатова на единственную табуретку, а сам устраиваясь на подоконнике.

– Я уже и билет взял... Вылет ночью, в четыре пятьдесят.

– Когда же вы успели?
– удивился Чикуров.

– Приказ обо мне был подписан в шестнадцать сорок. В семнадцать двадцать мне сказали, что я включен в вашу следственно-оперативную группу. Я уговорил кадровика выписать удостоверение личности. А то как же? В командировке и без удостоверения! Совсем негоже.

– Это верно, - улыбнулся Игорь Андреевич.

– Ну я и помчался в кассу Аэрофлота. Потом звонил к вам в прокуратуру - вас не было. Я решил сюда...

– Все правильно, - одобрил его действия Чикуров.

Игорь Андреевич приглядывался к коллеге, с которым ему предстояло работать. Дмитрию Александровичу было лет сорок. Высокий, широкоплечий. Над крупными, резко очерченными губами - густые усы, в темных волосах - седина.

Чикуров подумал, что пережить подполковнику, видимо, пришлось изрядно, отсюда и эта пороша на висках. Он вспомнил, с какой гордостью Кичатов представился следователем МВД СССР...

– Понимаете, когда я позвонил к вам домой, - продолжал оправдываться Дмитрий Александрович, - жена ваша и словом не обмолвилась, что у вас сегодня крестины внучки.

– Что?
– округлил глаза Чикуров.
– Какие крестины?

– Крестины, по-моему, бывают одни, - улыбнулся гость.

– Вот народ!
– Чикуров соскочил с подоконника, нервно прошелся по кухне.
– Я думал, теща пошутила, когда сообщила, что будет крестить Анжелику. Честное слово! Самое удивительное, что никто из родных не верит ни в бога, ни в черта!