Черная вдова

– Номер опять не отвечает... Что будем делать?

– Повторите, пожалуйста. Через полчаса.

– Хорошо.

Все напряженно смотрели на Лену. Ей стало неловко и стыдно перед гостями.

– Гуляют, наверное... В деревне принято ходить из дома в дом, произнесла она натянуто-весело.
– Как насчет чая?

– С удовольствием, - потер руки профессор.

Другие тоже охотно согласились.

Ярцева попросила Людмилу помочь ей, и, когда они зашли на кухню, закрыла дверь поплотнее.

– Твой Петя весь кипит, - сказала она негромко.

– Ой, беда с ним!

– вздохнула Колчина.
– Каждый раз одно и то же! Ну потанцевала разок с другим, так что с этого?

– Ладно, ладно... Не дразни его...

Потом смотрели телевизор, пили чай. Пироги хозяйки шли на "ура".

Федор снова включил магнитофон и пригласил Орысю танцевать. Эрик встал, хотел подойти к Людмиле, но Колчин неожиданно заявил, поднимаясь:

– Лена, спасибо огромное за угощение...

– Как, уже уходите?
– удивилась она.

– Ты же знаешь, мама там одна. И Гришка что-то капризничал. Неважно себя чувствовал, - объяснил Петр, глядя в сторону.

Люда поджала губы. Всем стало неловко.

– Да и мне пора, - сказала Орыся.
– На вокзал.

– Мы вас подбросим, - отозвался профессор.

– И вы тоже?
– огорчилась хозяйка.

– Пора и честь знать, - улыбнулся Скворцов-Шанявский.

Все гурьбой повалили в прихожую.

Лена тоже оделась: решила спуститься вниз, проводить гостей. Федор бросился в кухню и вернулся со своим портативным телевизором.

– Орыся, возьмите, - произнес он взволнованно.
– На память.

– Нет, нет, нет!
– замахала она руками.

– Прошу!.. Я сам сделал...
– растерянно умолял инженер.

– Нехорошо обижать, - заметил профессор с улыбкой.
– Человек предлагает от всей души.

– Прямо не знаю...
– зарумянилась Орыся.

Воспользовавшись нерешительностью женщины, Федя сунул подарок в ее кошелку.

"Крепенько зацепило парня", - подумала Ярцева.

С этой своей игрушкой Гриднев никогда не желал расставаться, даже когда приятель Глеба предложил за нее триста рублей.

Перед самым уходом зазвонил телефон. И опять - междугородная. Телефон в Ольховке не откликался. Лена в сердцах сняла заказ.

В лифт все не поместились. Первыми уехали Колчины, попрощавшись наскоро. Потом спустились остальные.

У подъезда стояла новенькая черная "Волга" с московским номером. Сиденья были обтянуты красной кожей, на щитке с приборами имелся телефон.

Орыся с неожиданной нежностью поцеловала Лену.

– Спасибо, Леночка! Душу у вас отогрела.

– Да что там... Мало посидели, - смутилась Ярцева, удивляясь словам гостьи.

– Будете в Трускавце, обязательно заходите. Адрес...

– Я дам Глебу, - сказал Эрик.

Федя потянулся к Орысе прощаться, но профессор спросил:

– Разве вы не поедете с нами?

– С удовольствием, - обрадовался Гриднев.

Бухарцев сунул Лене руку:

– Повидаемся в Москве. Давай к нам в столицу с Глебом...

– Спасибо, спасибо, - закивала Лена.

Скворцов-Шанявский поцеловал ей руку и загадочно улыбнулся.

– Вы подарили мне очаровательный вечер, Леночка, - проговорил он с чувством.

– Мне очень приятно, если это так, - сказала Ярцева.

Профессор со спутниками сели в машину. Они махали ей руками, Лена отвечала. До тех пор, пока автомобиль не свернул за дом.

Она поднялась к себе. Глядя на праздничный стол, где оставалось еще много еды, подумала, что лучше бы позвала подруг с работы. Было бы непринужденно, весело, девчонки воздали бы должное угощению. Да и не разбрелись бы так рано.

Лена стала убирать со стола. Забила холодильник, часть блюд определила на балкон. Потом перемыла посуду, расставила все по местам. И когда вся квартира была прибрана, сердце сжала невыносимая тоска. Праздник отгорел как свеча. Остался оплывший огарок кратковременного, так и не состоявшегося счастья. Еле сдерживая слезы, Лена прошла в спальню, сняла халат, достала ночную рубашку, еще новенькую, в целлофановом пакете - подарок матери. Мягкая невесомая ткань ласкала тело.

– Для чего это все? Для кого?
– шептала Лена, глядя в зеркало.

Жалость рвала душу. Жалость к себе, за свои неоправдавшиеся желания. Снова накинув халатик, она пошла на кухню. Взяла из оставленной кем-то пачки сигарету, закурила. Второй раз в жизни. Дым саданул горло, но вместе с ним входило какое-то странное успокоение, перед глазами поплыло...

И вдруг - дверной звонок. Лена побежала в прихожую, уверенная, что сейчас увидит Глеба.

На пороге стоял Скворцов-Шанявский.

– Ой!
– воскликнула она, запахивая полы халата.
– Извините, я уже...

– Это вы меня извините, - смущенно проговорил профессор.
– Примете?

– Пожалуйста!
– пропустила его в квартиру Ярцева.
– Я переоденусь...

– Нет-нет! Не надо... Я, собственно, на пару минут. Что Глеб? спросил он озабоченно, снимая пальто.

Лена развела руками, мол, все так же.

– Он мне так нужен, - сказал Валерий Платонович, приглаживая обеими руками волосы.

– Я все еще надеюсь, позвонит, - грустно сказала Лена и спросила: - Ну как, проводили?

– Да-да, - ответил профессор, направляясь за Леной в комнату. Посадили в вагон. Ваш Эдисон остался. Мне кажется, Орыся сразила его наповал.

– А Эрик где?

– По-моему, уже спит, - улыбнулся профессор.
– Понимаете, Леночка, мне показалось, что вам было грустно оставаться одной. Или я ошибаюсь? Скворцов-Шанявский внимательно посмотрел на нее.

– Спасибо, что вернулись, - смущаясь, но все же выдержав этот взгляд, ответила хозяйка.

Валерий Платонович взял ее руку и запечатлел на ней поцелуй.

– Чай, кофе?
– предложила Лена.

– Что вы! Обкормили, опоили... Если разрешите, немного музыки?.. Негромко?

– С удовольствием, - поднялась было Ярцева, но профессор опередил ее.

Он нажал клавишу кассетника и чуть приглушил звук. Заиграла музыка, на которой прервалось их общее сидение. Играл один из модных западных ансамблей. Мелодию разобрать было трудно, но звуки, раздававшиеся из колонок, возбуждали чувственность. Хрипловатый голос не то мужчины, не то женщины модулировал, придыхал, словно исполнитель был в любовном экстазе.