Черная вдова

– Ладно, - милостиво сказал Сергей, - что было до меня - списано. Но тебе обязательно надо было тащиться к этому профессору в больницу? Ромка и один бы сходил.

– Сам подумай - старикан чуть не гепнулся! Я ведь виновата!

– Старикан, говоришь?
– прищурился Сергей.

– Нашел к кому ревновать! Ему же за шестьдесят!

– Они, эти старые жеребчики, прыткие! Недаром говорят: седина в голову, а бес в ребро.

Орыся обидчиво фыркнула. Сергей потрепал ее по щеке:

– Ну вот, губы расквасила.
– Он крепко прижал ее к себе и все еще насмешливо, но с интонацией, от которой у Орыси мурашки пошли по коже, произнес: - Пусть только попробует. Ну, сама знаешь, что... Напущу настоящего медведя - и врачи ему больше не понадобятся.

– Но передачу завтра я все равно отнесу, - с вызовом сказала Орыся.

– А жевать у него хоть есть чем?
– расхохотался Сергей.
– Или тетя Катя сварит манную кашку?

– Кисель, - улыбнулась Орыся в ответ.

Назавтра она забежала в больницу в обеденный перерыв. Тетя Катя расстаралась, напекла пирожков с капустой, с яблоками, с рисом. Валерий Платонович был растроган такой заботой (Орыся сказала, что пекла сама), но и огорчился: сидела она в палате буквально минуты три. И, когда пришла с обходом лечащий врач, Скворцов-Шанявский категорически потребовал выписать его, мотивируя это тем, что ему необходимо гулять, как предписал московский доктор.

– Давление не совсем стабилизировано, - возразил врач.

– Так ведь у себя в санатории я могу принимать те же лекарства! И тоже под наблюдением!

Упорство профессора возымело действие - из больницы его отпустили. И в тот же вечер Скворцов-Шанявский появился у бювета в надежде увидеться с Орысей. Но Сегеди уже закрывал свою точку и на вопрос, где его помощница, ответил: "Ушла".

– Спасибо вам, Валерий Платонович, что позвонили директору комбината, - сказал Сегеди.

– Не стоит благодарности, - отмахнулся профессор, расстроенный тем, что не увидит сегодня предмет своей страсти.

– Вам не стоит, а мне - еще как!
– продолжал фотограф.
– Могли перевести куда-нибудь на окраину.
– Заметив, что у профессора неважное настроение, он спросил: - Как у вас вечерок, не занят?

– Нет. А что?

– Уже забыли?
– удивился Сегеди.
– Про шефство? Может, в гости заглянете?

– Готов, готов, - обрадовался Скворцов-Шанявский.

– Лады, - кивнул мастер фотопортрета, черкнул на бумажке свой адрес и протянул профессору.
– Микрорайон вам каждый покажет. Часам к девяти устроит?

– Вполне!

Назавтра Скворцов-Шанявский снова появился возле точки Сегеди. Облюбовав соседнюю скамеечку, он все время поджидал, когда у Орыси выпадет свободная минута, и сразу же устремлялся к ней.

Считая себя все еще виноватой перед Валерием Платоновичем, Орыся не могла отказать ему во внимании. Болтали обо всем на свете. Профессор был отличным собеседником, этого уж у него не отнимешь. Однако дальше бесед дело не шло. На все предложения Скворцова-Шанявского встретиться после работы, чтобы сходить в кино, просто прогуляться или зайти к нему в санаторий, Орыся отвечала мягким, но решительным отказом. Профессор заметил, что при его появлении Роман день ото дня становится все мрачнее.

И все-таки Скворцову-Шанявскому удалось уговорить Орысю показать ему окрестности Трускавца. Договорились встретиться в полдень возле кинотеатра "Дружба" - зайти за ней домой Орыся не разрешила.

Профессор пришел чуть раньше, Орыся немного опоздала.

Взяли такси. Орыся велела шоферу ехать в село Иван Франко. Там они обошли художественно-мемориальный комплекс столь почитаемого здесь писателя: музей-усадьбу его родителей и тропу, по которой он любил хаживать, вынашивая в себе бессмертные творения.

Все бы ничего, но вот остаться с молодой женщиной наедине Валерию Платоновичу никак не удавалось. И само село, и тропа в лесу длиною около двух километров были буквально наводнены туристами. Сюда ехали на автобусах, частных автомобилях, добирались пешком.

Осмотрели все достопримечательности. Да в таком темпе, что у Валерия Платоновича заныли ноги.

– Теперь куда?
– спросил таксист, когда они вернулись к машине.

– В Сходницу, - сказала Орыся.

– А кто там проживал из ваших знаменитых соотечественников? поинтересовался профессор, которому уже никуда не хотелось, разве что в свою палату, на кровать.

– Вроде никто... Место красивое, - сказала Орыся.

И не обманула. Поселок действительно окружала дивная природа. Он покоился словно в люльке среди изумрудных гор.

Что удивило Скворцова-Шанявского, так это количество приезжего люда. Он располагался возле своих машин и мотоциклов, в палатках, тут и там вились дымки костров, как в цыганском таборе.

– Ну и народу!
– поразился Валерий Платонович.
– Что они делают?

– Как что! Лечатся, - пояснила Орыся.
– Здесь источники не хуже, чем в Трускавце. И дебет воды не меньше.

– Дикари, что ли?
– спросил профессор.
– Но ведь "Нафтусю" надо подогревать!

– Конечно, подогревают. Кто на чем...

– Странно, почему бы тут не понастроить санаториев и пансионатов?
– не переставал удивляться Скворцов-Шанявский.

– Думают. Уже есть планы, проекты, - сказала Орыся.
– Но сами знаете, как бывает. Пока где-то утрясут, пока утвердят...

– А люди тем временем занимаются самолечением?
– ужаснулся профессор.
– Это же опасно!

– Подумаешь, кого это интересует!
– пожала плечами Орыся.
– Ну, а теперь, может, в село Бубнище?

На вопрос Валерия Платоновича, чем оно знаменито, его спутница ответила, что там когда-то вел борьбу против феодалов легендарный предводитель крестьян Олекса Довбуш.

Но профессор уже был сыт по горло местными достопримечательностями и, ко всему прочему, чувствовал непреодолимую усталость. Заболел затылок. Руки, ноги да и все тело были словно ватные. Он предложил вернуться в Трускавец, сославшись на то, что ждет звонка из Москвы.

Валерию Платоновичу показалось, что Орыся вздохнула с облегчением.