Черная вдова

– В Госагропром, - ответили с того конца трубки.
– Позвоните в справочную, - посоветовали Глебу и назвали номер.

Битых полчаса названивал он в справочную Госагропрома, а когда наконец прорвался, то получил ответ: в телефонных списках имя Вербицкого не значилось.

С замиранием сердца - а вдруг и тут сорвется - Ярцев набрал домашний номер Николая Николаевича.

– Вам кого?
– послышался незнакомый женский голос.

– Николая Николаевича, Татьяну Яковлевну или Викторию Николаевну, начал было Глеб, но услышал, как женщина крикнула: "Вика, тебя! Наверное, очередной красавец..."

И через полминуты ему уже отвечала Виктория.

– Глеб! Ты откуда?
– радостно воскликнула она, узнав его с первого слова.

– Из Москвы, - ответил Ярцев, растерянно соображая, как бы поделикатнее изложить свою просьбу.

– Наш адрес у тебя есть, так что бери мотор и жми сюда, - предложила Вика.

– Да понимаешь, я прямо с вокзала, - промямлил он.
– С чемоданом и прочее...

– А где ты думаешь приземлиться?
– спросила она.

– В том-то и дело, что негде, - ответил Глеб.
– Пытался дозвониться до твоего папы.

– Зачем?
– В голосе Вики послышалось удивление.

– Хотел попросить, чтобы он посодействовал насчет гостиницы.

– С таким же успехом можешь обратиться по этому вопросу к фонарному столбу, - рассмеялась Вика. Глеб опешил, но не успел ничего сказать, как она уже серьезно добавила: - Ну что ж, надо выручать земляка. Позвони минут через десять. Идет?

На всякий случай он позвонил через двадцать.

– Все в порядке, - как о какой-то безделице, просто, по-будничному сообщила Вика.
– Езжай в гостиницу "Россия".

И назвала фамилию администратора, к которому следовало обратиться.

Ярцев был так ошарашен, что даже забыл поблагодарить.

И все же, подъезжая к "России", он не до конца верил, что дело улажено, настолько его подавило зрелище рядов интуристовских автобусов, роскошных иностранных лимузинов, разноплеменной и разноязыкой толпы, фланирующей у гостиницы.

Глеб успокоился лишь тогда, когда вошел в тихий уютный номер, сверкающий чистотой.

Успокоился и подивился - ай да Вика, ай да волшебница!

Он поставил в шкаф чемодан, заглянул в ванную, пахнущую освежителем, потом отдернул штору, закрывающую окно во всю стену. И остолбенел от захватывающей дух красоты: перед ним открывалась панорама Кремля с его башнями, дворцами, золочеными куполами храмов и курчавой зеленью деревьев. И дальше, до горизонта, простиралась Москва. Близкая, желанная и... недоступная.

"Почему же недоступная?
– вдруг улыбнулся Ярцев, не в силах оторваться от прекрасного вида.
– Все в руках человека. Вот она, столица, у моих ног..."

Его размышления прервала телефонная трель. Глеб, недоумевая, кто бы это мог звонить, снял трубку.

– Устроился?
– раздался голос Виктории.
– Нравится?

– Не то слово! Шик!
– Не мог скрыть своего восхищения Ярцев.
– А откуда ты узнала номер телефона?

– Голуба, это Москва! Тут все четко: сделал - доложил. Послушай, у тебя нет никаких планов на ближайшие пять-шесть часов?

– Вольный, как орел.

– Через двадцать минут спустись к западному выходу. Поедем на дачу к одному моему знакомому. Гарантирую, будет интересно.

– Ну ты даешь! Я даже не успел залезть под душ.

– Дача на самом берегу водохранилища, накупаешься всласть. Так что прихвати плавки.

"Задала Виктория темп!
– подумал Глеб, лихорадочно соображая, что надеть.
– Джинсы и рубашку-сафари? Удобно ли? Первый раз к людям... Строгий костюм тоже вроде бы ни к чему, ведь за город направляемся".

Он остановился на вельветовых брюках, трикотажной бобочке, а для вящей солидности накинул кожаный пиджак.

Выйдя на улицу, Глеб стал высматривать зеленую "Ладу-Спутник". Когда он последний раз звонил Вике из Средневолжска, она сказала, что купила машину.

К гостинице одна за другой подруливали "мерседесы", "тойоты", "фольксвагены", "Волги". И вдруг из черной "Волги", резко осадившей возле Ярцева, выскочила Вербицкая. Глеб, не успев очухаться, попал в ее объятия.

Вика была в легкомысленных голубых брючках из хлопчатки, в куцей кофточке. А на ногах вообще черт-те что - чуть ли не пляжные тапочки.

Она пропустила Глеба вперед себя на заднее сиденье, а потом села сама.

– Знакомьтесь, - сказала она.
– Глеб... А это, - показала Вика на мужчину за рулем, - Леонид Анисимович... И - просто Алик.

Леонид Анисимович, лет пятидесяти, в безупречно белой рубашке с закатанными рукавами и при галстуке, благосклонно кивнул Ярцеву. Алик, сидевший рядом с водителем, протянул Глебу крепкую руку. Ему было за двадцать, и одет он был под стать Вербицкой - в светлых хлопчатобумажных "бананах" и майке с абстрактным рисунком на груди.

Леонид Анисимович тронул машину, аккуратно пробираясь сквозь ряд "иностранок", то и дело поглядывая по сторонам и в зеркало заднего вида.

Глебу показалось, что он рассматривает его.

"Что это за белая мышь?" - подумал Ярцев.

У водителя были светлые-светлые волосы, белесые брови и светло-карие глаза. Руки - в бледных редких веснушках. Он почему-то напомнил Глебу растения, выросшие под камнем или доской.

Рядом с ним Алик гляделся ядреным яблоком - каштановая шевелюра, румянец во всю щеку, проступающий даже сквозь загар.

– Глеб, прошу обратить внимание на торжественность момента: едешь рядом с самим Александром Еремеевым. Надежда русской поэзии!
– сказала Виктория.

– Очень приятно, - в тон ей ответил Ярцев, чувствуя, однако, неловкость: в словах Вики звучала нескрываемая ирония, а объект ее тут же, в машине.

Но, взглянув на Алика, Глеб понял: тот и не собирается обижаться, наоборот, комплимент девушки доставил ему истинное удовольствие - Еремеев расплылся в самодовольной улыбке.

Вокруг бурлила, шумела Москва. "Волга" двигалась в плотном потоке машин.

Будучи сам водителем, Глеб отметил про себя, что Леонид Анисимович классный шофер. Так спокойно и плавно вести автомобиль на нервных московских перекрестках может только истинный мастер.