Черная вдова

Расставшись с профессором, она поспешила домой. Нехорошее предчувствие не обмануло ее - во флигеле сидел Сергей. Он только что приехал и был чернее тучи.

"Господи, - с замирающим сердцем подумала Орыся, - неужели уже знает?"

Однако об этой ее поездке Сергей даже не заикнулся, будто его вообще не интересовало, где и с кем Орыся провела почти целый день. Он не поздоровался, мрачно опрокинул подряд две рюмки коньяку и коротко приказал:

– Собирайся, едем в Ужгород.

– Зачем?
– спросила Орыся.

– Ты же знаешь, терпеть не могу вопросов, - повысил голос Сергей. Едем, и все! Дней на десять.

– Десять?! Как же так? Я... Я ведь работаю, - возразила она.

– А это уже моя забота!
– отрезал Сергей.

Орыся побросала в дорожную сумку несколько платьев, пару ночных сорочек, кое-какую мелочь и вышла за Сергеем к машине.

Она даже предположить не могла, что в эту минуту в санатории возле Скворцова-Шанявского суетился чуть ли не весь медперсонал. То, что профессор принял за усталость, оказалось приступом гипертонии.

Валерия Платоновича напичкали лекарствами, всадили несколько уколов. На ночь к нему была приставлена дежурная медсестра.

Три дня Скворцов-Шанявский не вставал с постели. Врач, естественно, отменил все процедуры, оставив только "Нафтусю", которую подогревали здесь же, в санатории. На четвертый день профессор решил подняться.

Первым делом он позвонил Иркабаеву, благо у того в палате имелся телефон.

– Куда вы запропастились, дорогой?
– обрадовался Мансур Ниязович.

– Немного приболел, - ответил Валерий Платонович.

– Вай-вай!
– всполошился приятель.
– Что же вы раньше не позвонили?

– Могли бы сами заглянуть, - пожурил его профессор.

– Да понимаете, земляк приехал лечиться. Город я ему показывал, оправдывался Иркабаев.
– Я сейчас к вам зайду.

– Не стоит, завтра я сам появлюсь на "водопое". Там и встретимся.

Валерий Платонович посчитал, что приходить Иркабаеву в санаторий не стоит: наговорят ему бог знает чего о сердечном приступе, и приятель может проговориться Орысе. А это уж и вовсе ни к чему, подумает: вот еще, старый доходяга...

Сошлись они с Иркабаевым в восемь часов утра. На расспросы приятеля Скворцов-Шанявский отмахивался, мол, какая это болезнь, просто недомогание. Словом, бодрился.

Профессору хотелось поскорее увидеть Орысю. Но Роман открывал свою точку в десять... Валерий Платонович как бы невзначай поинтересовался, встречал ли Иркабаев Орысю.

– Какое там!
– темпераментно взмахнул рукой Иркабаев.
– Земляк замотал. То в лесопарк, то на озеро в Помярках. Успели даже побывать в Дрогобыче и Бориславе.

– Понятно, - не скрывая разочарования, произнес Валерий Платонович.

– Да!
– словно что-то вспомнив, воскликнул Иркабаев.
– Романа вчера видел, фотографа. Вечером. Он шел с какой-то симпатичной женщиной. Поздоровались, конечно. Я спросил у него, не заходили ли вы к нему в эти дни. Роман как-то нехорошо посмотрел на меня и говорит: "Мне бы ваши заботы".

– Странно, - удивился профессор.
– Он всегда был приветлив с вами.

– Я сам удивился. Говорю, чем вы недовольны, Роман? А он, знаете, что сказал? "Помощница куда-то делась. Не выходит на работу".
– "Давно?" спрашиваю. "С того самого дня, - говорит, - как с вашим другом ездила за город". Это он о вас, дорогой профессор... У меня, говорит, план летит к чертям собачьим. И вообще, мол, это добром не кончится.

– Что именно?
– насторожился Скворцов-Шанявский.

– Не знаю, - развел руками Мансур Ниязович.
– Роман что-то пробормотал и пошел дальше.

– На меня злился?
– допытывался Скворцов-Шанявский, которому поведение Сегеди казалось все более подозрительным.

– Да нет, - начал успокаивать его Иркабаев, - ничего страшного. Обида, может, какая и есть, но...

– Ладно, бог с ним, - отмахнулся Валерий Платонович, прикидываясь, что слова фотографа его не волнуют.

Однако сообщение Иркабаева встревожило его не на шутку. Восточные люди обычно дипломатничают. Наверняка Сегеди высказался более определенно.

Профессор сменил тему разговора. А в голове вертелся вопрос, что же с Орысей? Почему она прогуливает? Может быть, тоже заболела? Или намеренно скрывается от Сегеди, чего-то опасается?

Разошлись каждый в свой санаторий - завтракать. Днем Скворцов-Шанявский несколько раз проходил возле бювета, но так, чтобы не попасться на глаза Сегеди.

Действительно, "медведя" не было.

Дотянув до вечера, профессор решил выяснить наконец, что все это значит. Неведение становилось невыносимым.

"Пойду и прямо спрошу у этого патлатого фотографа, где Орыся, - решил Валерий Платонович.
– Кстати, проясню наши с ним отношения".

Сразу после ужина профессор покинул санаторий. Заботливая медсестра, все еще опекавшая его, спросила, когда он вернется.

– Я всего на пару часов, - ответил он.
– Пройдусь по воздуху.

– Смотрите, Валерий Платонович, - предупредила медсестра, - чтобы в десять были в палате как штык. А то врач по головке не погладит. Да и мне влетит, - и посмотрела на часы.

Было четверть девятого вечера.

Но профессор не пришел к намеченному сроку. Не вернулся он в санаторий и в двенадцать, и в час ночи. Медсестра, перепугавшись, стала звонить в "Скорую", но там о Скворцове-Шанявском ничего не знали. Отчаявшись, она позвонила в милицию, где ей сообщили, что Валерий Платонович задержан сотрудниками уголовного розыска и находится в горотделе внутренних дел. На ее вопрос, в связи с чем арестован профессор, вразумительного ответа не последовало.

Да и сам Павел Иванович Костенко, следователь прокуратуры города, пока не мог понять, что же произошло на самом деле.

Первой была допрошена свидетельница Татьяна Захожая, продавщица магазина "Подарки", девушка девятнадцати лет.

Вот ее показания, зафиксированные протоколом:

"...Сегодня вечером я возвращалась домой после танцев. Провожал меня парень, с которым я там познакомилась. Зовут его Олег, фамилию не знаю. Он лишь сообщил, что приехал в Трускавец из Кишинева и лечится по курсовке. Когда мы подошли к моему дому, Олег не хотел отпускать меня, предлагал еще погулять. Но я торопилась, зная, как волнуются мои родители, если меня поздно нет. Олег сказал, что еще "детское время", всего начало одиннадцатого. Я посмотрела на наше окно на восьмом этаже, где горел свет. Над нашей квартирой, на последнем этаже, живет Роман Сегеди. У него тоже был включен свет. Я знала, что жена Сегеди Марийка находится в гостях у родителей в деревне. Но в окне Сегеди я увидела двух людей. Еще подумала, кто это пришел к нему в гости? И вдруг из окна Сегеди вылетел человек. Я онемела от ужаса, закричала. Олег, который стоял спиной к дому, испугался, обернулся и тоже увидел, как тот человек упал возле фундамента. Мы побежали к нему. Это был Роман Сегеди. Он лежал на спине с открытыми глазами, изо рта у него текла кровь. Мне стало плохо, началась рвота. Тут выбежали соседи из нижней квартиры. Кто-то посадил меня на скамейку, дал воды. Кто вызвал "скорую помощь", я не знаю. Помню, что Олег побежал в подъезд. Потом приехала "скорая" и милиция..."