Черное Солнце. За что наказывают учеников

Наварх был нелюдим и равнодушен ко всему, кроме моря, так что лучшей должности для него было не сыскать. Все силы и время Аверий отдавал флоту, ревностно заботясь о его развитии и процветании. Он нашел свое место в жизни, что подчас удавалось немногим: помимо службы на флоте Аверия ровным счетом ничто не интересовало. Ни семьи, ни личных учеников, ни приближенных — рядом с Навархом не было никого. Холодное сердце билось неизменно ровно и не привязывалось ни к кому… пожалуй, только жгучая нетерпимость к низшим народам могла считаться его единственной страстью.

Впрочем, порой Аверий проявлял высокомерие и по отношению к собратьям, не без оснований считая, что кровь Совершенных сделалась недостаточно чиста и могущественна по сравнению с кровью Первородных.

В былые годы завоеваний народов Материка Аверий прославился особой жестокостью, снискав славу человека грозного и скорого на расправу: по его приказу в прибрежных поселениях учинялись погромы и резня, намного превосходившие военные нужды. Казалось, он был готов не задумываясь истребить весь род человеческий, оставив на земле лишь Совершенных.

По причине нечистоты крови Аверий откровенно недолюбливал и Яниэра, и самого Элиара. И если в последнем случае суровый мореход был не одинок, то холодность к любимцу Великого Иерофанта выходила из ряда вон. К счастью, общение этих двоих диктовалось лишь редкой необходимостью и, к взаимному удовлетворению обоих, сводилось к минимуму.

О возрасте Наварха Элиар мог только догадываться. Как и Учитель, Аверий был Первородным, а значит, родился на священной земле Лианора. С юности Элиар помнил Наварха совершенно таким же, как сейчас: высоким, статным воином недюжинной физической силы и выносливости. Аверий напоминал мощный вековой дуб, стоящий по-прежнему крепко — вопреки времени и ветрам. Обликом своим Наварх внушал благоговение и трепет даже Совершенным: чуть выдающийся угловатый подбородок, благородные и мужественные черты лица; надменная посадка головы, видимо, характерная для всех Первородных; серо-стальная седина в упрямо вьющихся жестких волосах; глубокий величавый голос.

И резкий контраст с волевой, решительной внешностью — блеклые безразличные глаза.

На самом деле сама по себе седина в волосах Аверия давно уж вызывала у Элиара вопросы: всем ведь известно, что волосы Совершенных — черный обсидиан, что никогда не теряет цвет… а значит, с поседевшим Навархом что-то было не так. А с тех самых пор, как в памятный вечер испытания на получение пятнадцатой ступени мастерства Элиар приоткрыл завесу над их общим с Учителем большим прошлым, образ Наварха и вовсе не шел у него из головы. Тайна этого немногословного человека, про коего даже агенты Тайной Страты не смогли сообщить ничего стоящего, манила и раззадоривала любопытство. А потому, едва вернувшись из ледяного Ангу, Элиар немедленно вызвал Аверия к себе.

Было в мореходе нечто загадочное и притягательное, словно в древнем свитке, потрепанном и пыльном, скрывающем запретные откровения. И, хоть и нельзя, так хотелось развернуть этот свиток.

— Аверий, — после формального выяснения состояния дел на флоте, которое в общих чертах и так было ему известно, Элиар решил перейти на более дружелюбный тон, — я вновь убеждаюсь, что никто не справился бы с наращиванием военной мощи Ром-Белиата на море лучше тебя. Твой опыт и личные качества необычайно ценны для Запретного города.

— Да, это так, — спокойно подтвердил Аверий, не выражая ни радости, ни гордости от похвалы Стратилата.

Элиар помрачнел, но продолжил:

— Правду ли говорят, будто ты не теряешь надежды отыскать ушедший из мира Лианор, Утонувший остров?

— Лианор не мог исчезнуть бесследно, — в бесцветном голосе Наварха едва заметно прорезался металл. — Лианор — это мой дом. И великая земля предков, которую я однажды найду.

— Без сомнения, Лианор — колыбель лучшего народа, — с легким недоумением согласился Элиар. Он задал вопрос наобум, просто чтобы продолжить беседу, и не ожидал, что Аверий воспримет все так серьезно. Похоже, он слегка не в себе, раз говорит подобные нелепости. Всем известно, что прекрасного острова более нет в мире и найти его невозможно. — Но юность и зрелость его приходится на эпоху Ром-Белиата, земли не менее достойной и славной.

— И все же величию Запретного города не сравниться с былым величием Лианора, сиянием своим затмевавшего солнце.

Красный Волк нахмурился. Величие Лианора, разумеется, не может подвергаться сомнению, однако никто не смеет и умалять значение Ром-Белиата. Это недопустимо. Это крамола.

— Что побуждает тебя отвергать изложенное в древних летописях, доподлинно свидетельствующих, что Лианор был уничтожен? — строгим тоном спросил он.

— Иногда летописи лгут, — сухо пояснил Аверий, всем своим видом давая понять, что не настроен на длительную беседу. — Иногда все лгут.

Элиар стиснул зубы, донельзя раздраженный его манерой держаться, и промолчал.

— У Наварха Ром-Белиата есть обязанности, к исполнению которых следует приступить как можно скорее. — Не дождавшись ответа, Аверий коротко поклонился и вознамерился было направиться к выходу. — Безотлагательные дела требуют моего внимания.

С каждым словом Аверия Элиар все больше выходил из себя: терпение никогда не было его сильной стороной. Конечно, в верности Наварха сомневаться не приходилось… но выносить его дерзкое поведение Элиар не собирался. В конце концов, все в этом городе обязаны считаться со Стратилатом… и он потребует должного, причитающегося ему по статусу уважения!

— Забыл, кто перед тобою, мореход? — гневный голос Элиара возвысился и едва не сорвался в крик. Горячая кровь мешала выходцу из Великих степей научиться устрашать спокойно и утонченно, как это делал Учитель. — Напомнить, как надлежит обращаться к Стратилату и Первому иерарху храма Закатного Солнца? Или для пущей словоохотливости вызвать на допрос в Тайную Страту?

Непохоже, чтобы его горячее выступление впечатлило или оскорбило сурового Наварха. Аверий не вздрогнул, не ссутулил широкие плечи, даже губ не поджал. Внешне Элиар также не подал виду, однако ожидал реакции с беспокойством, готовый при необходимости поставить гордеца на место: отступать было некуда. И нельзя. Угрожать и не выполнить угрозу — значит потерять лицо. И, что еще хуже, честь.

— Прошу прощения за дерзость, господин Стратилат. — Аверий с достоинством повернулся к нему и как ни в чем не бывало продолжил прерванную беседу: — Я поспешил. Я должен был убедиться, что разговор окончен и мне позволено удалиться.

— Разговор не окончен, — отрезал Элиар, в глубине души подивившись тому, что грубым обращением к орденской иерархии ему мгновенно удалось добиться повиновения.

Всем известное пренебрежение Аверия к людям низших рас будто улетучилась. То, что перед ним полукровка, перестало иметь значение.

— Почему ты не пытаешься овладеть более высокими ступенями мастерства? — открыто задал интересующий его вопрос Элиар, не видя нужды юлить с таким прямодушным человеком. — Я ясно вижу, что способности твои велики и ты мог бы достичь большего.

— Я не получал таких указаний, — спокойно и четко, как и полагается военному, ответил Аверий. — Должно быть, моего нынешнего уровня мастерства достаточно.

Красный Волк внимательно посмотрел на него. Наварх являл собою поразительное равнодушие к происходящему.