Черное Солнце. За что наказывают учеников

— Простите, ваша светлость, это моя вина. Из-за горестных обстоятельств последних дней я совсем позабыл, что в Лесах Колыбели как раз сейчас проходит фестиваль Чистой Воды, знаменующий открытие сезона дождей и начало нового годового цикла. Целых семь дней здесь принято обливать друг друга прозрачной розовой водой в знак добрых пожеланий на весь грядущий год… здесь, в южных землях, вода имеет особую ценность. Вода здесь — больше, чем вода. Ее не принято растрачивать понапрасну, а потому, если ее расходуют на вас, это многое значит. Прошу, мессир, не примите эту невинную шалость за оскорбление…

Красный Феникс перевел взгляд с коленопреклоненного ученика на троицу ошарашенных и смущенных происходящим юношей и вздохнул, поморщившись от откровенности их чудных нарядов. В таком непристойном виде показаться на глаза верховному жрецу! Неслыханное нарушение этикета… Впрочем, раньше лианхэ и вовсе имели обыкновение разгуливать почти без одежд, чувствуя себя единым целым с первозданной природой. Видимо, за минувшие века в Лесах Колыбели все-таки имело место взаимное проникновение двух культур, и изысканная культура Совершенных оказала благотворное влияние на отринувших блага цивилизации Потерянных.

Тем временем нападавшие с опустевшими кувшинами в руках неловко переминались с ноги на ногу и с любопытством глазели на них обоих. На вид юношам казалось не больше лет, чем самому Элирию в новом воплощении, и, должно быть, про себя они недоумевали, почему могущественный владетель Севера так подобострастно и обходительно обращается к какому-то неизвестному, да еще и их ровеснику. Похоже, они попросту хотели беззлобно подурачиться и вовсе не ожидали наткнуться в тумане на чужаков… а в результате невольно стали свидетелями диковинной сцены. Заслышав из уст Яниэра необычное обращение «Учитель» и сопоставив известные им факты, все трое в ужасе переглянулись и побледнели как полотно, не зная, как следует поступить.

Разобравшись, что к чему, Элирий отнял у Яниэра руку и снисходительно улыбнулся.

— Довольно. — Он жестом прервал неуклюжую попытку юношей пасть ниц. — Ничего страшного не произошло…

«Я чту чужие обычаи», — хотел было великодушно добавить Красный Феникс, но осекся. Нет, это уже излишне: он вовремя вспомнил, что в прежние дни любые традиции покоренных народов по его приказу выкорчевывались, без жалости изводились Карателями подчистую. Народ, не имеющий корней, не имеющий прошлого, гораздо легче перенимал чужеродную культуру Совершенных, естественным образом воспринимая неоспоримое верховенство благословенной небожителями титульной нации. Так многовековое покорение народов Материка проходило менее болезненно: уже через пару поколений они забывали, что когда-то дела обстояли иначе.

Несмотря на всю недопустимость и даже дикость ситуации, Элирий неожиданно развеселился. Как же забавно и по-детски непосредственно! И, в конце концов, в обычае обливаться водой в столь жарком климате и в самом деле нет ничего дурного.

Восхитительная сладковатая влага, прохладнейшая, приятно освежающая в зной, пришлась как нельзя кстати… а одежды его быстро высохнут и будут благоухать розами.

Впечатленный неожиданным происшествием, на какое-то мгновение Элирий словно бы перенесся во дни своей юности, в сияющий Город-Солнце. В садах главного города Лианора одно время пользовались популярностью нарочно замаскированные фонтаны-шутихи: под струи их можно было угодить в самых неожиданных местах, что неизменно вызывало всеобщее оживление и смех. Эти невинные забавы веселили молодых аристократов, создавали игривое настроение и позволяли развеяться, отдохнуть от серьезного, а в особенно жаркие полуденные часы освежали, даря ощущение прохлады. Элирию еще довелось застать те мирные дни, пусть и совсем немного: по мере его взросления ситуация на острове Блаженства мало-помалу усугублялась и в конце концов превратилась в сущий кошмар наяву: всем стало не до милых дурачеств и развлечений.

В некоторых аристократических домах Ром-Белиата также были оборудованы фонтаны-шутихи, но его светлость мессир Элирий Лестер Лар, наместник небожителей на земле, редко оказывал столь высокую честь, чтобы лично посетить чьи-то владения. А если и посещал, никто не позволил бы себе дерзость облить Великого Иерофанта — на время его визитов водные забавы, само собой, прекращались.

А еще… еще это смешное недоразумение вдруг напомнило яркий эпизод одного жаркого лета. Тогда, четыре века назад, он тоже оказался промокшим насквозь, в праздничных шелковых одеждах, хоть и легких, но не предназначавшихся для купания… тогда он выбрался на палубу вместе с притихшим спасенным волчонком, и с волос его, и с одежд, и с грозного Хвоста Феникса так же обильно стекала соленая морская вода… В тот памятный день, кажется, что-то сдвинулось с мертвой точки, что-то изменилось в отношении упрямого Второго ученика, хоть тот и оставался по-прежнему настороженным и недоверчивым, словно дикий зверек.

От этих воспоминаний на сердце Элирия невольно потеплело, и бесшумное появление нового встречающего прошло незамеченным.

А меж тем еще кое-кто явился на встречу с ним… явился из тумана, словно обманчивый призрак прошлого.

— Что привело к нам трижды рожденного Красного Феникса Лианора, хранителя истинного цвета, по воле богов вернувшегося из великого запределья? — глядя прямо ему в глаза, спокойно вопросил Алейрэ на языке ли-ан. Знакомый голос с характерным мелодичным выговором, свойственным обитателям Надмирья, звучал чуть нараспев, рождая тоску о прошлом. Слова тягуче проливались с уст и проникали прямо в сердце, как ртуть.

Пока Элирий молчал, пораженный появлением старого знакомца и тем воздействием, что оно на него оказало, Алейрэ озарил своим пресветлым взором и Первого ученика:

— Рад видеть тебя снова под сенью Лесов Колыбели, Яниэр-фар’и, — приветливо улыбнулся небожитель и мимоходом дал юношам знак удалиться. Те, с облегчением поклонившись, исчезли, не заставляя просить себя дважды.

— Благодарю за гостеприимство, вечный. — Яниэр поднялся на ноги и, в свою очередь поприветствовав Алейрэ поклоном, почтительно занял место позади своего наставника.

— Надеюсь, это дружественный визит? — Тот вновь обратил свое внимание на восставшего из мертвых Красного Феникса. — Невозжелавшие сторонятся дел Материка. Испокон веков в Лесах Колыбели пребывают в мире и не желают иного.

Элирий задумался. Наверное, живущие уединенно лианхэ напоминают Алейрэ о тех благословенных днях, когда обитатели Надмирья свободно появлялись в смертных землях, а некоторые гостили и даже постоянно жили здесь, в Лесах Колыбели. Плодом их связей с людьми и были первые Совершенные, ушедшие на Лианор, и Невозжелавшие, оставшиеся у истоков. Должно быть, в память о том далеком времени Алейрэ по-прежнему бережет лианхэ и относится к ним с нежностью, как к детям. Это похоже и на его собственное отношение к Совершенным.

— Как ты позволил убить ее, вечный? — не отвечая, в свою очередь тихо задал вопрос Элирий. Возможно, вопрос слишком прямой и безжалостный, слишком интимный… но и слишком интересующий его, чтобы промолчать. — Как ты позволил этому случиться?

Увы, они оба хорошо знали, о чем он говорит.

Должно быть, Алейрэ не хотелось вспоминать. Должно быть, как и его бедный Элиар, за минувшие десятилетия Алейрэ пережил и переосмыслил многое, оставаясь наедине с самим собой и — своими воспоминаниями. А воспоминания могут быть очень болезненными даже для небожителей.

Иногда сознанию нужна помощь, чтобы уйти от таких воспоминаний. Иногда нужно много, очень много времени. И не исключено, что оно еще не истекло.

Красный Феникс вздохнул. Подобно внушающему трепет великому отцу, темному богу Инайрэ, Ишерхэ обладала странным обаянием, сопротивляться которому было почти невозможно. Если только желала, она могла подавить даже самую сильную волю и без труда завладевала сердцами. В былые годы Элирий и не заметил, как подпал под ее тлетворное влияние. При первой встрече он испытал к Ишерхэ сочувствие и мало-помалу впал в зависимость, разорвать которую смогла только смерть. Возможно, в подобную ловушку попал и Алейрэ.