Черное Солнце. За что наказывают учеников

— Достаточно для чего? — удивился Элиар. — Возможно ли, чтобы боевой жрец полностью охладел к знанию? Ты и вправду больше не желаешь совершенствоваться?

Впервые на его памяти Аверий выглядел озадаченным.

— Не… желаю? — Наварх ненадолго задумался, словно пробуя позабытое слово на вкус. — У меня нет желаний, господин Стратилат. Разве может иметь рука желания, отличные от желаний своего владельца? Я лишь исполняю приказы.

Элиару стало не по себе. О небожители, возможна ли такая отстраненность у живого человека? Возможно ли быть столь безразличным к самому себе, столь… опустошенным? Что привело гордого морехода в такое состояние? Что за сила смогла сломить величественного гиганта, как говорят, способного воплотиться могущественным лазурным драконом?

— Но ты был другим, — с нажимом сказал Элиар. — Я знаю. Так было не всегда — начало положил тот поединок, когда Красный Феникс… избавил тебя от смерти.

Пристальным взглядом Элиар впился в бесстрастное лицо Наварха. Брошенная провокационная фраза прямо отсылала к прошлому, которое позабыть невозможно. Должно же оно разбудить хоть какие-то чувства в этом холодном сердце?

Аверий послушно углубился в воспоминания.

— Ты ведешь речь о том давнем бое с Альдарием. — Наварх словно бы постарел и осунулся при этих словах. — Да… я вспомнил. Но ты ошибаешься: ничего не началось тогда. Все закончилось. Твой Учитель не спас меня. Я умер в тот день. Он вынул из меня душу.

История превосходно преподавалась в Красном ордене, в особенности легендарная история Лианора. Имена Триумфаторов и всех их родичей загонялись в юные головы адептов так же крепко, как и прочие науки, а может, и с большим рвением. А потому произнесенное имя ударило Элиара, словно молния. Он обмер, мысленно сопоставив его с именем самого Аверия. В памяти всплыл даже год, которым датировалось указанное событие: 111 год эпохи Затмения, предпоследний год существования Лианора…

— Этого не может быть, — только и мог выговорить потрясенный услышанным Элиар. Ирония судьбы: он воспользовался статусом, который дал ему Учитель… чтобы раскрыть давний секрет, их с Навархом общую тайну.

Так, значит, не простое совпадение… не случайно совпало первое имя Аверия с именем героя древних летописей. У Триумфаторов Лианора, как и у нынешнего Триумфатора Ишерхэ, при восхождении на престол оставалось только первое имя и титул… а потому, зная полное имя Наварха, было сложно предположить, что он и есть тот самый Аверий.

И все же Элиар не мог до конца поверить своим ушам. Неужели и вправду сейчас перед ним — тот самый Аверий, последний Триумфатор Лианора перед кратким периодом безвластия, хаоса и окончательным падением Священного острова? Легендарный флотоводец древности? Ближайший по крови и рождению претендент на Пионовый престол, в стародавние времена развязавший кровавую междоусобную войну с прямым наследником Альдарием, которого многие упрекали в недостаточном благородстве происхождения?

Шокированный открывшимися ему сведениями, Элиар припомнил, что Альдарий был рожден от взятой в плен невольницы-северянки из рода владетелей Ангу. Недовольство народа и знати по случаю смешения крови великих домов с кровью меньших народов росло год от года, чем и воспользовался Аверий, всегда ратовавший за абсолютную чистоту крови. Альдарий нашел поддержку в Лазоревых гаванях и неофициально провозгласил Бреалат новой столицей вместо Города-Солнце, где обосновался Аверий.

Более чем десятилетнее противостояние Аверия и Альдария в борьбе за Пионовый престол ознаменовалось наиболее кровопролитными сражениями на территории Лианора — колыбели и самого сердца цивилизации Первородных.

Еще в самом начале междоусобицы своею волей Аверий объявил себя Триумфатором. Он выступал против распространения власти Инайрэ и нового религиозного культа Черного Солнца, но жестокостью своей настроил против себя многих. Аверий прославился небывалой безжалостностью и непримиримостью, которую впервые обнаружил при взятии Бреалата, варварски разграбленного и преданного огню. По слухам, тогда Аверий казнил взятого в плен сына Альдария. Таким образом он своими руками пресек законный тысячелетний род Триумфаторов Лианора и обрек самого Альдария на необходимость кровной мести.

— Этого не может быть, — едва слышно прошептал Элиар, упрямо пытаясь отогнать наваждение.

Азарт приоткрывающейся на глазах тайны мешал остановиться, прислушаться к осторожному голосу разума. Далекое, очень далекое прошлое… это было не его ума дело. Но память упрямо разматывала случайно попавший в руки пыльный свиток истории.

Воистину, все это не совпадение… В самом имени Наварха звенела древность. Перед ним был тот самый Аверий, гордый и жестокий узурпатор, доведший Первородных до состояния такой ненависти к себе, что те сотнями бежали из Города-Солнце к уцелевшему Альдарию, и началась последняя война раскола.

Великие битвы вершились тогда, и пролилось бессмысленно много драгоценной крови потомков небожителей. И еще долгие годы после падения Лианора длилась непрекращающаяся война на побережье, где обосновались и укрепились сбежавший сын и родичи Аверия, привечавшие всех врагов выходцев из Лианора. Южные земли Материка оставались спорными, в течение шестидесяти лет постоянно переходя из рук в руки, а береговые линии и морские пути были смертельно опасными вплоть до основания Ром-Белиата и прихода к власти Красного Феникса Лианора, давшего жизнь новой эпохе Красного Солнца.

Без сомнения, краткое правление Аверия ознаменовало конец бесславной эры увядания величия и мощи Лианора, эпохи постоянных угроз, междоусобиц и войн. Зло, причиненное им, так и не удалось исправить полностью.

Выходит, во всех былых бедствиях и мучениях народа Совершенных можно было смело винить стоящего перед ним человека?

— Этого не может быть, — в третий раз бессмысленно повторил Красный Волк, не зная, что еще можно тут сказать.

Аверий снисходительно наблюдал за ним и молчал.

Элиара раздирали противоречивые чувства, главным из которых оказалось любопытство, жгучий интерес к нащупанной разгадке. Как вышло, что легендарный узурпатор, которого все почитали убитым вот уже три столетних периода, преспокойно живет среди них, ничем не выдавая своего непомерного честолюбия и не вспоминая о минувшем?

И насколько же в самом деле опасен Учитель… Мало кто мог бы подчинить и удержать в повиновении жреца столь могущественного, как Аверий.

— Напрасно ты потакаешь своим чувствам, юный ученик ловца душ, и любопытству в том числе, — внезапно заметил Наварх, пока Элиар размышлял над следующим вопросом. — Не думаю, что твой Учитель будет доволен твоим небольшим самовольным расследованием. Ты слишком эмоционален. Этот изъян он с легкостью использует против тебя.

— Что ты себе… — начал было Красный Волк, но слова вдруг застряли у него в глотке, вызвав удушливый приступ кашля. Выцветшие равнодушные глаза морехода смотрели прямо на Элиара, смотрели сквозь него, и он чувствовал, как само ушедшее время, само древнее прошлое начинает оживать.

Глаза, что прежде сияли ярче звезд…

Как мог человек с такими глазами вершить столь черное зло?

— Не торопись гневаться, Стратилат, не трать понапрасну силы души. Перед тобой тот, кто не сможет это оценить. Ты разбудил во мне память, только и всего. Ни гнев, ни страх, ни иные чувства не могут коснуться моего пустого сердца. Твой Учитель ломал мой дух ожесточенно и грубо, чтобы исключить даже призрачный шанс мятежа. Я наполовину мертв. И только его воля, заложенная в мощную ментальную печать, принуждает меня служить.