Черные ножи 4

Эту историю рассказал мне Зотов, который, казалось, знал все или почти все, происходящее в Заксенхаузене. От его внимания не могла укрыться ни малейшая мелочь, а уж подобная история — тем более. Ему верили, ему доверяли секреты — такой был человек. Разумеется, я ни с кем не делился подробностями его рассказа — никогда не знаешь, кто именно из окружающих людей тайно работал на немцев, донося обо всех сомнительных происшествиях за доппаек и обещание грядущей свободы.

Мы с Зотовым сели за стол, тесно придвинувшись к остальным. Говорили исключительно шепотом.

— Знакомься, Василий, — начал Зотов, — это Николай Бушманов, — он указал на короткостриженного мужчину с грубоватым лицом рабочего, но цепким и умным взглядом, выдающим в нем незаурядную личность.

— Шведов, — представился я. Для Зотова и всех остальных я так и остался Василием Шведовым, стрелком-наводчиком, чьи документы я взял у погибшего при обстреле конвоя парня. Моя прежняя личность — орденоносца Дмитрия Бурова — канула в лету, быть может, навсегда. Никто не знал мое настоящее имя, и я не собирался рассказывать свою историю никому, даже Зотову. Ведь, неизвестно, как отреагировали бы окружающие, сообщи я, что являюсь Героем Советского Союза, кавалером орденов Ленина и «Красной Звезды», а когда-то даже обладал именным пистолетом с дарственной надписью от самого товарища Берии? Посмеялись бы над выдумками, вряд ли хоть кто-то принял бы меня всерьез без доказательств. А если бы я к этому прибавил, что на самом деле прибыл из будущего, перенесшись в тело челябинского подростка умершего от инфаркта в возрасте шестнадцати лет, то вообще посчитали бы за сумасшедшего.

— Про Никитенко я тебе уже говорил, — продолжил Георгий. При этих словах Михаил пристально посмотрел на меня, словно прикидывая, сдам я его при случае или нет. Я кивнул ему. — И, наконец, Александр Семенович Марков, генерал-майор Красной Армии и, по совместительству, руководитель местного подполья.

Вот, значит, как! Георгий вступил в прямой контакт с подпольщиками и решил меня тоже приобщить к этому делу. Страшно не было совершенно, наоборот, появился азарт и желание сделать хоть что-то, чтобы навредить немцам. Вот только я сомневался, по силам ли небольшой группе повлиять на что-либо в лагере и, тем более, за его пределами.

Все четверо, включая Георгия, смотрели на меня, словно чего-то ожидая. Я подумал пару секунд, встал, приложил руку к сердцу и негромко произнес:

— Клянусь сделать все возможное и невозможное! Если же на меня вдруг падет подозрение в предательстве — убейте меня, не задумываясь!

— Мы верим тебе, Василий, — генерал протянул руку, и я ее пожал, — да и Георгий поручился за тебя своей головой.

В нашем бараке из этой троицы жил только Девятаев, а значит, Бушманов и генерал Марков рисковали жизнью, пробираясь ночью в чужой барак. Это было строжайше запрещено всеми правилами, и поймай их немцы, проблем было бы не счесть. Расстрелять, может, и не расстреляли бы, но перевели бы в «смертники», а это практически равносильно гибели. Да и вообще, за генерал-майором просто обязан быть пристальный контроль и содержание в отдельном бараке вместе с другими офицерами и командирами, но по какой-то причине его поселили в обычном бараке, а генерал, как оказалось, не просто трудился наравне со всеми, а организовал и возглавил подполье. Железный человек! Такого не испугаешь и не согнешь, его можно лишь убить, но не сломать.

Вот только… ведь не ради моей вербовки они так рисковали этой ночью? Слишком мелкая и незначительная фигура, тем более что о моем настоящем имени и событиях, благодаря которым я оказался в лагере, никто не догадывался.

Бушманов подтвердил мои догадки:

— Василий, через четверть часа сюда придут люди… твоя задача — постоять на страже и предупредить нас, если вдруг немцы или капо узнают о сходке и явятся в барак.

Я молча кивнул.

Понятно, значит, сейчас тут предстоит встреча подпольщиков. Наверняка, в бараке, где жил генерал, чрезмерно большой контроль и проводить собрание там неразумно, поэтому выбрали другой барак. Разумеется, я допущен до встречи не буду в силу понятных причин, но меня завербовали с определенной целью — лишние пара рук и глаз генералу не повредят. Что же, как я и пообещал, сделаю все зависящее от меня, чтобы помочь нашим.

— Завтра вас с Георгием снимут с «трассы», товарищ генерал это устроит, — сообщил Бушманов.

— И что нам предстоит? — поинтересовался я с воодушевлением. Наконец-то у меня появилась возможность не просто ждать смерти, а как-то влиять на ход событий.

— Вас с большой группой отправят на строительство завода, — пояснил Николай, — работа тяжелая, изматывающая… но у нас будет одно поручение, от выполнения которого многое зависит. Все подробности тебе сообщит Георгий, он полностью в курсе дела.

Выбраться за пределы лагеря — уже хорошо! Пусть и на тяжелую работу, плевать. Главное, хоть один день не видеть эти бараки, стены, вышки… черный дым крематория.

— Я все исполню. Или умру! — пообещал я.

— Умирать не нужно, нужно жить и бороться. Знаю, это звучит слишком возвышенно, по-детски… но это правда. Пока же у нас есть немного времени, — продолжил Николай, — если у тебя имеются вопросы, задавай!

Я задумался. Мы были практически отрезаны от новостей из внешнего мира, до нас доходили лишь крохи информации о реальном состоянии дел на фронте, и мне было интересно, что сейчас происходит в мире. Об этом я и спросил.

— Самое важное, что случилось за последнее время — первого января американцы открыли Второй фронт, — начал рассказывать Бушманов, — это сильно помогло нашим войскам. Немцам пришлось перебросить значительные силы во Францию, изрядно оголив линию обороны под Киевом…

Отличная новость! Значит, предначертанная цепочка событий все же слегка изменилась, причем в лучшую сторону. В моей реальности Второй фронт открыли на полгода позже, и то, что это случилось уже сейчас, спасло жизни миллионов советских граждан. Интересно, кто или что послужило катализатором для этого события?..

О реальном положении дел на фронте Бушманов сам знал не много. В немецких газетах, которые иногда получалось прочесть, об этом не писали. Там в статьях все было хорошо и благостно. Великая Германия неотвратимо побеждала, северные варвары в страхе отступали, теряя город за городом, настроение населения было сочувствующим, все ждали прихода немецкой армии, способной избавить народ от гнета коммунистов… и прочая подобная чушь, поверить в которую могли лишь бюргеры, традиционно не слишком обремененные критическим мышлением.

Резкое открытие Второго фронта случилось после Тегеранской встречи, на которой произошла попытка покушения на Большую Тройку — Сталина, Рузвельта и Черчилля. Об этом в газетах не писали, но у генерала были и другие каналы получения информации.

А вот о чем писали открыто — у президента Рузвельта врачи обнаружили большие проблемы со здоровьем, но так как обследование прошло вовремя, то результат лечения оказался положительным, и президент чувствует себя хорошо.

Из других новостей, произошедших в Америке, меня заинтересовал скандал с Гарри Трумэном, вице-президентом США… точнее, бывшим вице-президентом. Выяснилось, что Трумэн устроил несанкционированную прослушку членам конгресса, это стало известно, СМИ раздули скандал, его уволили со всех постов и завели уголовное дело. Так что самый вероятный претендент на пост будущего президента США потерял все шансы на дальнейшую политическую карьеру и, вероятно, вскоре сядет в тюрьму.

Шикарно! Человек, сделавший все, чтобы испортить послевоенные отношения СССР и США, выбыл из игры. К тому же Франклин Рузвельт теперь может прожить дольше, чем он прожил в прошлой исторической линии, и шанс на то, что Холодная война не случится в принципе, был велик как никогда.

Большего Николай рассказать не успел, дверь, ведущая на улицу, приоткрылась, и в барак, чуть пригнувшись и пряча лицо в воротник куртки, зашел человек. Я тут же вышел наружу и занял наблюдательную позицию с торца здания. Георгий Зотов вышел следом за мной и, стараясь оставаться в тени, пробрался вдоль корпуса к противоположному торцу. Что же, по крайней мере, мы увидим опасность и успеем предупредить заговорщиков в случае беды.