Черные волки, или Важняк под прицелом
Шрифт:
— То, что ты слышал. Нам нужны исполнители. Те, кого не жалко принести в жертву.
Штырь помолчал, обдумывая слова товарища. Его бледный, угреватый лоб был нахмурен, губы плотно сжаты. Пока он соображал, Мельник нетерпеливо поглядывал то на него, то на Борового, но сам задавать вопрос не решался. Наконец, Штырь спросил:
— Но где мы их найдем?
— Да, Боров, где мы их найдем… этих чуваков, которые согласятся быть жертвами? — затараторил Мельник.
— Мельник, помолчи, — прикрикнул на него Штырь и снова повернулся к Боровому. — Пожертвовать жизнью
— Нужно будет не просто рисковать, нужно будет умереть, — спокойно поправил его Боровой.
Штырь слегка побледнел, быстро облизнул губы и тихо проговорил:
— Тем более. Где мы найдем таких людей? Кто сделает эту работу? Кто пойдет на смерть?
— Помнишь, как в «Кавказской пленнице»? Тот, кто нам мешает, тот нам и поможет. Свои жизни за наше дело отдадут наши враги. Причем — абсолютно добровольно.
— Кто-кто? — переспросил Штырь. — Кто отдаст?
— Черномазые, — просто ответил Боровой. — Они сами нам помогут. Добровольно.
Губы Штыря скривились в усмешке.
— Боров, у тебя с головой все в порядке? — поинтересовался он. — Температуру сегодня мерил?
— Да, брат, чего-то ты перемудрил, — поддакнул Штырю Мельник. — С какой стати черномазые будут нам помогать? Ты что, наркотой их обколешь? Или микрочипы им в мозги вставишь?
— Вот об этом я и хотел с вами поговорить, — серьезно произнес Боровой.
И он изложил им свою идею. Штырь и Мельник слушали молча и внимательно, то и дело вскидывая брови от изумления или недоверчиво покачивая головами.
Наконец, Боровой закончил. Обвел товарищей внимательным взглядом и нетерпеливо спросил:
— Ну? Как вам моя идея? Я гений?
— Идея неплохая, — медленно, в растяжечку проговорил Штырь. — Но как-то это не по-нашему… не по-пацански.
— Что тебе не нравится? — сухо спросил Боровой.
— Ты сам сказал, что мы должны закорифаниться с черномазыми. А это — измена идее. Ты сам говорил, что единственный язык, на котором мы должны говорить с черномазыми, это язык силы. А теперь предлагаешь заводить с ними дружбу. Херня получается, Боров. Уж извини, но херня.
— Да, Боров, как-то это не по правилам, — смущенно забормотал Мельник. — Че пацаны-то подумают?
Повисло напряженное молчание. Боровой ничего не отвечал, просто с холодной насмешливостью разглядывал товарищей, и лицо его все больше темнело от гнева. Под его недобрым взглядом Штырь и Мельник стушевались.
— Боров, в натуре, ничего личного, — проговорил, отводя взгляд, Штырь. — Ты сам говорил, что идея — это наш якорь. И если мы предадим идею, нас всех унесет. Твои слова.
— Ладно, — вступил в разговор молчавший до сих пор Апостол. На его румяном лице играла всегдашняя добродушная улыбка. — Ладно, парни. Вы просто не поняли Борова. Боров, если ты не против, я поясню. Можно?
— Валяй, — Боровой пожал плечами.
— Так вот, — продолжил Апостол. — Боров не предлагает дружить с черномазыми. Он предлагает их обмануть и использовать в своих целях. Это тактический ход.
— Тактический
ход… — облегченно повторил Мельник и посмотрел на Штыря. — Штырь, ты слыхал? Это тактический ход.Штырь кашлянул в кулак и сказал, обращаясь к Апостолу:
— В принципе, придумано неплохо. Это как пускать жидов впереди себя по минному полю. Чтобы уберечь от смерти своих товарищей.
— Хорошее сравнение, — заметил Мельник, поглядывая то на Штыря, то на Борового, то на Апостола.
— Я вижу, тебя что-то смущает? — с улыбкой поинтересовался Апостол у Штыря.
— Смущает, — ответил тот.
— Что именно?
— Я не верю, что они согласятся. Они же не идиоты.
— О, на этот счет можешь быть абсолютно спокоен, — улыбнулся румянолицый Апостол. — Они согласятся. Если мы очень постараемся. Мы должны их убедить, и мы сумеем это сделать.
— Кажется, я понял, — заметно оживляясь, проговорил Мельник. — Ты говоришь про язык силы?
Апостол покачал головой:
— Нет, Мельник. Я говорю не про язык силы. Я говорю про язык веры. — Он помолчал несколько секунд и затем, улыбнувшись, сказал таким тоном, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся: — Мы примем ислам.
8
Прошло не меньше минуты, прежде чем Штырь и Мельник пришли в себя.
— Че-то я не понял, — протянул Штырь, — ты прикалываешься, что ли?
— А разве похоже, что я прикалываюсь? — поинтересовался Апостол с холодком в голосе.
Штырь пристально на него посмотрел. Перевел взгляд на Борового и спросил:
— Че это за приколы, Боров? Может, я тупой и чего-то не догоняю?
— Да, Боров, разъясни, — попросил сбитый с толку Мельник. — Какой, на хрен, ислам? Зачем он нам?
— А вы пошевелите мозгами, — сухо сказал парням Боровой. — Для наших акций нам нужны люди. Смертники. Так?.. Так. Но смертников у нас нет. А у черномазых этого добра навалом. Вот мы и попросим их поделиться.
— Но брататься с черными — это западло, — гнул свое Штырь.
— Западло? — Боровой усмехнулся. — Хорошо, убедил. Значит, смертником будешь ты. Идет?
— А я не боюсь смерти, — сказал Штырь. — Надо будет умереть — умру.
Боровой смерил Штыря долгим, внимательным взглядом.
— Верю, — сказал он наконец. — Если понадобится, ты умрешь без страха. Но я не хочу, чтобы ты умирал. Ты нам нужен. Ты нужен нашей бригаде. Нужен нашему общему делу.
— Громко говоришь, — усмехнулся Штырь.
— Говорю то, что думаю, — сказал Боровой. Штырь подумал и махнул рукой:
— Ладно. Черт с вами. Сделаю как вы скажете. На этот раз переглянулись Апостол и Боровой.
— Вот и хорошо, — сказал Боровой. — Слышь, Мельник, у нас с Апостолом к тебе есть разговор.
Мельник слегка напрягся.
— Че за разговор? — настороженно спросил он.
— Ты готов пойти на жертвы ради нашего общего дела?
— Конечно.
— На любые? Мельник дернул худой щекой.
— На любые. Скажешь сделать обрезание — сделаю. Но при условии, что это поможет нашему делу.