Чёрный хребет. Книга 4

— Пожет, позволим остальным деревням заниматься дорогой? — спрашивает Арназ. — Они же всё-таки наши рабы.

— Чем быстрее мы с ней разберёмся, тем лучше, — говорю. — Не хочу ждать кучу времени, пока они проложат её через хребет.

Полностью понимаю недовольство парня. У самого спину ломит, ноги деревянные, руки стёр, хотя стараюсь обращаться с камнями бережно. Но это одна из тех видов работ, которые должны быть выполнены в первую очередь, прежде чем заниматься остальным.

Для здания нужен фундамент.

А для торговли и общения — дороги.

Беру камень, несу камень, кладу камень. Наша ежедневная рутина превращается в транспортировку камней и к вечеру все настолько усталы, что никто не хочет заниматься боевыми искусствами на стадионе. В итоге к концу дня мы просто бездельничаем.

Раньше каждый из окружающих друзей занимался домашними делами и свободное время у них появлялось ближе к вечеру. Но после того, как мы взяли штурмом Фаргар, люди в нашей деревне поняли, что у нас есть задачи поважнее, чем мытьё горшков.

В итоге я получил не только личную армию, но и строительную бригаду. Соплеменники ко мне относятся настолько хорошо, что с радостью примкнут к любой деятельности, которой я занимаюсь. Одни носят камни, другие ходят в деревню и подносят рабочим воду, припасы, сменяют уставших.

Дорога упорно движется через горы.

У нас уходит долгих два с половиной месяца, когда мы встречаемся в середине хребта с людьми из Фаргара, занимающихся тем же самым. Мне исполняется восемнадцать, близнецам семнадцать, хотя на вид каждый из них лет на пять старше меня.

Путь проложен.

Дорога построена.

Теперь мы не будем передвигаться в изнеможении каждый раз, как пересекаем горы.

Глава 20

Едем по дороге на телеге, запряжённой марли.

Только я, Хума и Амфара, двадцатилетняя девушка, которую я несколько лет назад привёл из пустыни.

Везём партию еды в Орнас, а заодно испытываем только что завершённую мощёную дорогу. Изначально я собирался соединить две телеги в одну и получить готовое для транспортировки средство передвижения. Однако быстро нашёлся недостаток.

Когда у тебя два колеса — телега легко передвигается по любой местности. Ни ямы, ни возвышенности не могут серьёзно ей помешать. Четырёхколёсная же телега с жёсткой подвеской почти всегда двигается на трёх колёсах и одно висит, не касаясь земли из-за неровной поверхности.

Пришлось срочно изобретать деревянную рессору, чтобы была хоть какая-то амортизация.

А заодно и ручной тормоз, чтобы телегу не понесло, когда мы будем спускаться с хребта.

Результат получился даже лучше, чем я ожидал. Мы двигаемся по каменной дороге и даже не трясёмся на каждом бугорке.

— Ты точно хочешь остаться? — спрашиваю.

— Я уже всё решила, — отвечает.

Я спросил у соплеменников, кто хочет отправиться в Орнас и выучить местную ребятню алфавиту. Амфара не только вызвалась заняться этой работой, но и захотела переехать к подругам, с которыми очень сблизилась во время праздника.

— Если однажды передумаешь, всегда можешь вернуться в Дарграг, — говорю. — Мы с тобой связь не разрываем.

— Буду писать письма сёстрам.

“Всей сотне?” — хочется спросить.

Однако я достаточно вежлив, чтобы не лезть в дела девушки.

Прежде, чтобы пересечь хребет, нужен был час, чтобы взобраться на него, и ещё часов шесть в быстром темпе, чтобы перейти на другую сторону. Точное время никто из нас не знал, поскольку мы привыкли ориентироваться по солнцу, но сейчас тот же путь мы проделали вдвое быстрее.

Марли — не очень быстрое, но очень крепкое животное. Оно затянуло телегу в горы без видимых усилий, а затем трусцой направилось вдоль дороги, даже упряжь держать не понадобилось.

Во время пути я снова тренируюсь использовать голубую жемчужину. Поднимаю самого себя в воздух и заставляю своё тело парить над телегой, пока не заканчивается дым. В следующий раз уменьшаю свой вес вдвое, чтобы увеличить срок действия Дара. Пусть я и не птица, не могу летать минуты и часы, но нескольких секунд ощущения полёта вполне достаточно, чтобы почувствовать себя ветром.

Сначала мы останавливаемся на краю хребта, чтобы покормить животное и немного размять ноги, затем в Фаргаре, чтобы попить свежей воды и поздороваться с местными.

В Орнас мы добираемся к вечеру.

Мало того, что мы преодолели всё это расстояние так быстро, так ещё и чувствуем себя бодрыми. А как счастлива марли! Никогда в жизни ей не давали столько бегать!

— Приветствую, — говорит Стампал своим обычным безжизненным голосом. — Еда?

— Еда.

Я остаюсь переночевать в доме старосты, чтобы наутро выдвинуться в обратный путь. Мне выделили комнату на чердаке, по соседству с кучей барахла, которое хранит любой уважающий себя хозяйственник.

Дом у мужчины большой, трёхэтажный. Как я понял, они достраивают этажи вверх, если в семье становится слишком много человек. Могут себе позволить — деревьев вокруг валом. Не ночуют втроём в одной спальне, как мы.

Но с водой напряжёнка.

Чтобы смыть с себя дорожную пыль, пришлось идти к ручью, тщательно вымывать волосы в холодной воде, тереть тело тряпками. Рядом со мной тем же самым занимался старик с внучкой и какой-то парень, который едва передвигался на ногах. Все голые и нисколько не стесняющиеся своей наготы. Я один из всех следил, чтобы ни на миг не показать неприличных мест.

Как я понял, жители набирают воду в ручье только для хозяйственных нужд, а мыться приходят прямо сюда. И не очень часто.

В дом к Стампалу возвращаюсь уже затемно, устраиваюсь в своей кровати, расслабляюсь и тут происходит странное. Стоит мне едва погрузиться в сон, коснуться его поверхности, как белая жемчужина говорит, что на меня смотрят.

Мгновенно просыпаюсь, но и взгляд пропадает.

— Эй! — говорю. — Есть здесь кто-нибудь?

Ничего, пустота.

Впервые за всё время обладания белой жемчужиной я не почувствовал направления взгляда. Обычно я всегда знаю, откуда именно на меня смотрят, примерно так же, как слышу направление звука.