Черный ворон

– Она часто получала сообщения?

– Только от сына. Роберт без ее одобрения и задницу не подотрет.

– Роберт был здесь в тот вечер?

– Кажется, заходил, но раньше. Не когда Селия ушла. Он меня ненавидит, но все равно приходит на мои вечеринки.

– Он пришел с той погибшей девушкой?

– Слушай, ты же знаешь, как это бывает. Дверь открыта, народ заходит сам.

– Ты говорил Фрэн, что позволил Кэтрин остаться, потому что Селия ее знала.

– Я так сказал? Я позволил бы ей остаться в любом случае. Чертовски соблазнительная.

– Значит, ты с ней все же общался?

– Да, общался.

– До того как ушла Селия, или после?

– Наверное, и до, и после. Да, точно.

– Она была с кем-то? В смысле с парнем?

– Нет.

– Ты ее спрашивал?

– Может быть. Но это и так видно. Привлекательная девушка – сразу выясняешь, свободна ли.

– Она была не с Робертом?

– Не в том смысле. Кажется, я видел, как они разговаривали, когда она только пришла. Но, блин, Роберт Айсбистер! Она же умная красивая девчонка. О чем ей говорить с Робби? Единственное, чего он хочет в жизни, – это стать таким же известным, как отец.

«А о чем ей говорить с тобой?» – подумал Перес.

– Так значит, ты с ней разговаривал. О чем?

– О кино. Я говорил Фрэн. Кэтрин была помешана на кино. Даже камеру принесла. Показала мне, как та работает.

– Она снимала вечеринку?

– Не знаю. Может быть. Говорила про киноклуб. Почему тут крутят только блокбастеры? Почему нельзя иногда показывать европейское кино? Говорила, единственное, чего ей не хватает на Шетландах – это хорошего артхаусного кинотеатра. Немного высокомерная, как все умные дети, но без пафоса.

– Ты к ней подкатывал?

– Не всерьез.

– Это как?

– Она дала понять, что не заинтересована. Ты же меня знаешь – мне не нужно стараться. Вокруг полно женщин.

Но Перес помнил другие разговоры с Дунканом – как тот старался завоевать Фрэн. Если бы Кэтрин его действительно зацепила, он приложил бы усилия.

– Как она себя вела? В каком была настроении?

– Она была на подъеме, в ударе. Я сказал ей: «Не знаю, что ты принимаешь, но я тоже хочу».

– Думаешь, она что-то употребляла?

– Нет. Просто молодость. Молодая и довольная собой. Как я когда-то.

– Она осталась на ночь?

– Похоже на то. Судя по словам Фрэн, на следующий день ее видели в автобусе в обеденное время. Но она была не со мной. Я разнюнился, напился в стельку и отрубился. В последнее время это часто случается. Вчера держался только из-за Кэсси. – Он замолчал. – Ты видел ее у Фрэн? Мою красавицу Кэсси?

– Да.

– Когда Фрэн сказала, что беременна, я не был уверен, что хочу ребенка. Думал, не готов. А теперь не представляю жизни без нее. Не переживу, если Фрэн снова ее увезет.

– А есть такая вероятность?

– Не знаю. Она вроде бы устроилась здесь, но кто его знает? Рано или поздно встретит кого-нибудь. А теперь тебе пора. Мне нужно принять душ и переодеться. У меня дневной рейс на юг. Работа.

Перес встал.

– Когда вернешься?

– Завтра вечером. Не волнуйся, я не собираюсь сбегать.

Несмотря на дождь, прежде чем сесть в машину, Перес обогнул дом и вышел к той стороне, что смотрела на берег. Ненадолго остановился под низкорослыми кленами, пытаясь укрыться от ветра, и посмотрел на пляж, где сидел когда-то с Элис. Тогда Перес был уверен, что любит ее, и не мог понять, почему, вернувшись домой, она не ответила на его письма.

Глава 24

Суббота. Уроков нет, но и отдыха тоже. Обычно по субботам Салли ездила в Леруик на репетицию молодежного оркестра. Отец часто подвозил ее и оставался в городе – якобы работать в офисе. Хотя кто его знает. По субботам Маргарет занималась стиркой и уборкой, и в это время всем хотелось оказаться подальше от дома. Этим утром Салли проснулась с легким туманом в голове. Ночь выдалась беспокойной – слишком много снов. Иногда ей казалось, что вся жизнь состоит из одних сновидений. Ничего реального. Идиллическая семейная жизнь, которую создала мать, – церковь по воскресеньям, совместные ужины, показное спокойствие и порядок – была фарсом. Салли играла роль послушной дочери ради тихой жизни, но иногда ей хотелось, чтобы мать сдохла.

Даже дружба с Кэтрин оказалась не такой, какой мнилось Салли. Сдерживать зависть и обиду было мучительно. Иногда от этого постоянного притворства она чувствовала себя отстраненной, будто наблюдает за собой откуда-то сверху. Однажды она попыталась объяснить это Кэтрин, но та не поняла.

За завтраком есть не хотелось. Родители явно тревожились, и ей даже нравилось, что они волнуются из-за нее. Неожиданный поворот. Когда в школе над ней издевались, она пыталась рассказать им об этом, но они не воспринимали всерьез. «Не обращай внимания, – говорила мать. – Слова – не ножи, не порежут».

– Может, пропустишь сегодня репетицию? – Маргарет замачивала кастрюли в раковине. Даже в выходные она не позволяла себе расслабляться – тарелки исчезали со стола, едва все успевали доесть. – Это, наверное, запоздалый шок. Может, вызвать врача? Останься дома.

Но этого Салли уж точно не хотелось.

– На воздухе мне станет лучше.

Отец налил себе последнюю кружку чая.

– Поехали со мной? Сегодня подсчитываю выброшенных на берег птиц. Свежий воздух и физические нагрузки пойдут тебе на пользу.

Она не нашла причины отказать. Отец явно хотел, чтобы она поехала, а противостоять ему она не умела – так же, как и матери. Салли переоделась в джинсы и старый свитер, натянула резиновые сапоги в прихожей. Отец уже ждал у машины. Маргарет вышла проводить их с термосом и пакетом бутербродов, помахала рукой. Салли знала: мать рада остаться в одиночестве – они только мешают и пачкают.

Ночной дождь прекратился, чуть потеплело. Ложное обещание весны. С высокого сиденья «Ленд ровера» открывался вид на поле, где нашли Кэтрин. Одна полицейская лента оторвалась и трепетала на ветру. В потоках воздуха у вершины утеса кружили вороны.

– Как она выглядела? – спросила Салли.

Отец сразу понял, о чем она, но на мгновение задумался. Она ожидала, что он скажет: «Не думай о Кэтрин, выкинь убийство из головы», но вместо этого он ответил:

– Как мертвая. Я никогда раньше не видел мертвецов. Кажется, будто они просто спят, но это не так. Не думай о том, что с ней сделали… о птицах, обо всех этих слухах. Того, что делало ее Кэтрин, к тому времени уже не стало. Причем давно. – Он помолчал. – Понимаешь, о чем я?

– Да, кажется, понимаю.