Черный ворон

Пока к нему не проявил интерес Дункан Хантер. Как это произошло? Был ли какой-то определенный момент, когда они осознали, что могут стать друзьями? Перес не помнил. В памяти остался лишь один образ: ветреный солнечный день, покрытая мелкой рябью вода в гавани. Им с Дунканом было почти четырнадцать, кто-то из них пошутил – он уже не вспомнит, кто именно, но оба засмеялись. Дункан хохотал так сильно, что ему пришлось опереться на плечо Переса, чтобы не упасть. Перес запрокинул голову, и небо словно завертелось вокруг – так быстро неслись облака. Когда он выпрямился, запыхавшийся и слегка ошеломленный, то увидел тех самых парней с Фулы – мрачных и раздраженных. Теперь у него появился друг, союзник, и мучители отправились на поиски другой жертвы.

С тех пор Перес тоже стал ждать выходных. В пятницу вечером они с Дунканом ехали на автобусе на север Мейнленда и шли по длинной аллее к Хаа. Впервые увидев дом, Перес не мог поверить своим глазам – ничего грандиознее он в жизни не встречал.

– В какой части дома ты живешь? – спросил он.

Дункан не сразу понял вопрос.

– Комнаты у берега слишком сырые. Мы ими почти не пользуемся. Да и прислуги нет. Ну, почти. Так что на самом верху никто не спит.

В те времена, на пике нефтяного бума, отец Дункана был слишком занят, ошеломлен возможностями или просто бережлив, чтобы вкладываться в дом, поэтому тот оставался мрачным и примитивным. Генератор часто не работал, и тогда они ужинали при свечах за длинным столом в столовой. В Хаа Перес впервые напился и впервые прикоснулся к женской груди. Это случилось, когда родители Дункана уехали в Абердин. Чтобы отпраздновать свободу, они устроили вечеринку – первую в жизни Дункана. В разгар лета было светло почти всю ночь. Перес увел девушку на пляж. Ее звали Элис – англичанка, приехавшая на каникулы. Они сидели, прислонившись к побеленной стене дома, наблюдали, как солнце так и не садится за горизонт, и Перес просунул руку ей под блузку. Элис позволила ему погладить себя несколько минут, а затем со смехом оттолкнула.

Однажды он спросил Дункана:

– Твоим родителям не мешает, что я тут каждые выходные?

Тот удивился:

– Нет, а должно? Они знают, что мне это нравится.

Возможно, тогда Перес впервые осознал пропасть между ними. Дункан получал все, что хотел, и считал это своим правом. Разрыв стал еще очевиднее, когда Дункан несколько дней гостил у него на Фэр-Айле. Нельзя было сказать, что он вел себя плохо – напротив, был обаятелен и учтив с родителями Переса. На танцах в местном клубе он кружил дам средних лет до упаду, и те хихикали, называя его сорванцом и приглашая приехать еще. Но временами Перес замечал, что Дункану скучно. Некоторые его комментарии звучали снисходительно. Вся семья, включая его самого, с облегчением вздохнула, когда Дункана проводили на самолет «Логанэйр».

А теперь? Сейчас, как и сказал Рою Тейлору, Перес терпеть не мог Дункана Хантера. Ненавидел фальшивые проявления дружбы при встречах, вечные воспоминания о детстве – потому что в настоящем у них не осталось ничего общего. Но была и другая причина неприязни, более конкретная. Шантаж. Хотя об этом не говорили никогда.

Он постучал в парадную дверь Хаа, не надеясь застать Дункана дома – в последние годы тот проводил в Эдинбурге не меньше времени, чем на Шетландах. Возможно, Селия уже вернулась. У Дункана был подход к женщинам – большинство из них рано или поздно возвращались. Перес надеялся, что дверь откроет именно Селия. Она ему нравилась и могла бы рассказать о Кэтрин Росс – чем та здесь занималась. Тогда не пришлось бы разыгрывать из себя старого приятеля, прежде чем выудить полезную информацию.

Сначала он подумал, что дома никого нет. Плотные облака удерживали запах соли и гниющих водорослей с пляжа. Дождь усилился, и, стоя у двери, Перес промок насквозь. Вода лилась из водосточного желоба, переполняла дренажную канаву. Затем раздался другой звук – шлепанье тапочек по каменному полу, поворот ключа в замке. На пороге стоял Дункан – воплощение похмелья. Небритый, с кислым запахом изо рта, щурящийся от света.

– Господи, Джимми. Чего тебе?

«По крайней мере, – подумал Перес, – удалось избежать традиционных мужских объятий и напоминаний о былых временах».

– Я по делу, – тихо сказал он. – Делу полиции. Можно войти?

Дункан не ответил. Развернулся и побрел на кухню. У плиты стояло оркнейское кресло с высоким плетеным подголовником, защищающим от сквозняков. Перес помнил, что оно всегда было здесь. Дункан плюхнулся в него – вероятно, провел там всю ночь, пока не опустошил бутылку «Хайленд парка», стоявшую у его ног. Перес наполнил чайник и поставил его на плиту.

– Чай или кофе?

Дункан медленно открыл глаза. Улыбнулся так, что Пересу захотелось его ударить.

– Старый добрый Джеймс, – сказал он. – Всегда придешь на помощь.

– Произошло убийство. Я не могу сделать так, чтобы ничего этого не было.

Дункан сделал вид, что не расслышал.

– Чай, – сказал он. – Крепкий чай.

Кухня выглядела так, будто здесь несколько месяцев жили студенты. Дункан заметил, каким взглядом Перес окинул царящий вокруг беспорядок.

– В наши дни работников не найти, – объяснил Дункан.

– Селии нет?

– Она ушла.

Улыбка и легкомыслие исчезли.

– Я думал, она без ума от тебя.

– Я тоже так думал.

Закипел чайник. Пакетики с чаем лежали на привычном месте. Перес ополоснул две кружки. В холодильнике нашлось чуть-чуть молока.

– Кэтрин Росс, – сказал он. – Насколько хорошо ты ее знал?

– Совсем не знал.

– Но она была здесь, на твоей вечеринке, в ночь перед убийством.

– Ты говорил с Фрэн.

– Миссис Хантер нашла тело.

Дункан допил чай, поднялся и налил себе воды. Прислонился к мойке для равновесия.

– Надо было сохранить отношения с Фрэн, – сказал он. – Я ведь правда любил ее, знаешь ли. Ничто не мешало нам быть вместе.

– Кроме Селии.

– Ну, Селия… Это другое. Я бы никогда на ней не женился. Она не ушла бы от Майкла. Важно сохранять видимость, ты же знаешь. На самом деле они даже не соперницы. Я ведь женился на Фрэн, верно? У нас родился ребенок. А теперь я потерял и Селию.

Перес позволил себе отвлечься от дела:

– Что вдруг случилось? Я думал, вы все уладили. Устроили удобные отношения для обеих сторон.

– Я тоже так думал. Но в последнее время она стала собственницей. Неуверенность, наверное. Возраст. Внезапно начала ревновать к другим женщинам. Просто заноза в заднице, если честно.

Он сделал глоток воды и мрачно уставился в окно. Дождь хлестал по стеклу.

– Но ты же не просил ее уйти. Это она ушла. Почему?

– Честно? Не знаю. Все произошло внезапно. В ту самую ночь, когда здесь была та девушка. Я не делал ничего такого, чего не делал сотни раз раньше. Общался. Флиртовал, возможно. Безобидно. Мы болтали. Ничего серьезного. Селия твердила: «Ты уже слишком стар для этого. Почему бы не выгнать их? Останемся только вдвоем». Все, что она говорила уже сотню раз. И я, как всегда, пообещал: «Это в последний раз. Последняя вечеринка в Хаа. Ты права, мне пора остепениться». А потом она сказала, что уходит и не вернется. Без сцены. Истерики не в ее стиле. С достоинством. Селия всегда обладала достоинством. Собрала вещи, и я услышал, как она заводит машину. Я понял – она не шутит. Понял, что все испортил.

– Во время разговора что-то произошло, поэтому она так внезапно уехала?

Имеет ли это отношение к делу? Почему так его заинтересовало? Возможно, потому что Перес испытывал жгучее удовольствие, видя мучения Дункана. Так ему и надо.

Дункан покачал головой. На мгновение закрыл глаза, будто накатила новая волна похмелья. Затем снова открыл.

– Она получила сообщение. Прочитала его, пока я еще говорил, а потом заявила, что уходит. – Он взглянул на Переса, внезапно придя в ужас. – Ты думаешь, оно могло быть от другого мужчины? Что у нее все это время был любовник?