Чертоги Казад-Дума

Она хитро улыбалась, вертя в руках тоненькую соломинку. Спокойное и умиротворенное лицо вновь показалось Балину чересчур резким в чертах. Карие глаза юной девочки неистово блестели и словно бы светились изнутри своим собственным диким, неподвластным ночному ужасу светом. Гному стало до дурноты жарко. Проступившая на лбу испарина капельками пота начала скатываться по вискам.

Никаких сомнений – за милым лицом скромной девицы скрывались тайны, в которые не стоило лезть никому из смертных. Привидевшийся во сне кошмар буйными вспышками промелькнул перед глазами. Сглотнув, подгорный житель молча улегся на место.

Наверное, зря он так переживал. Терпение – вот что могло остановить ужасающую боль в груди, пропастью разверзшуюся где-то в самом сердце. А время должно было позаботиться обо всем остальном…

…Время должно было позаботиться обо всем остальном. Под остальным Арвен подразумевала косые взгляды гномов, их недоверие и постоянную язвительность. И действительно – не прошло и недели знакомства с веселым отрядом Торина, как все милые подгорные жители с удовольствием начинали беседы с бессмертными по собственному желанию. Теперь же, когда путников скрепляли вместе не только общие проблемы, но и общая тропа, что волнистой линией уходила далеко в горы, совсем забылись еще недавно казавшиеся крайне важными разногласия.

Поэтому, ступая среди новых друзей, леди Ундомиэль чувствовала себя в безопасности – атмосфера тепла и уюта, навеянная заботливым отношением эреборцев к новым спутникам, во многом объясняла то одухотворенное и приподнятое настроение, в котором пребывала сама Арвен и ее юная подопечная. Шагая вперед, эльфийка улыбалась и весело шутила с идущим рядом Бомбуром.

— А я вот считаю, что лучшим пирожным остается «Синий голубь». Бизе восхитительно, когда его взбивают умелые руки. Так и тает во рту. Что уж говорить о том вишневом сиропе, которым поливают это великолепие! Так и тает во рту! — размахивая руками, рыжий толстяк рассуждал о еде с восхищением и восторгом поэта. Арвен, сама увлеченная беседой о сдобных плюшках и сахарных пралине, думала о тех вкусностях, что готовили в Ривенделле. Пожалуй, по возвращении домой она самолично устроит своим спасителям маленький пир.

— Это Вы еще не пробовали «Ореховую сказку», — заметила Илийя, взбираясь на большой валун. Испортившаяся с утра погода докучала валившим с неба снегом. К вечеру, судя по низко нависшим сизым облакам, мелкая белая пыль, что падала на головы храбрецам, обещала перерасти в крупные бисерины, закрученные хороводом вьюги. Впервые за восемь проведенных в горах дней север проявлял строптивость. Холод, не ощутимый у подножия горной цепи, теперь палил щеки огненными прикосновениями рвущего душу ветра.

— Почему же, еще как пробовал, — заверил Нанивиэль Бомбур, помогая молодой бессмертной перелезть через каменную глыбу. — Смею заверить Вас, даже несколько сортов этого восхитительного лакомства. Один был весьма недурен. Но равняться с «Голубем» это пирожное не может.

— А что Вы скажете на счет «Игольного ушка»? — спросила Илийя, спрыгнув с камня. Бомбур, вперив руки в бока, расхохотался.

— О, понимаю, почему Ваш выбор пал именно на эту вкуснятину, — глаза гнома вспыхнули озорным огоньком. — Недаром такое интересное сочетание нежных взбитых сливок и острого огненного перца кажется многим столь притягательным. Остринка, оттененная ароматом черного шоколада, придает всему пирожному изыск и неведомую иным выпечкам крепость. На мой взгляд, эту еду можно смело подавать Королям и Королевам. Воистину, благородная смесь нежности и силы.

Арвен, хохотнув, потянулась. Остановившись, осмотрела ту каменистую тропку, по которой еще только предстояло пройти путешественникам. Ранее серый пейзаж теперь был окрашен в неистово белые оттенки. Лежавший в горах снег сверкал; изредка сквозь него к поверхности пробивались острые камни. В принципе, такая разительная смена пейзажа пошла всем только на пользу. Убогость бесцветного мира успела приесться.

Прищурив глаза, леди Ривенделла оглядела высящиеся вблизи острые пики. Отливающие торжественной голубизной, чистой и непорочной, они свысока глядели на пролетающее мимо время, забыв о том, что мир разрывается на куски от войн и смертей. Этим каменным исполинам, державшим дозор который век, не было дела до мимолетных судеб правителей Средиземья. Лишь небо видели они и небом восхищались, таким же вечным, как тот свет, что породил Арду. Великолепное зрелище гипнотизировало и одурманивало. Поэтому, если бы взгляд Арвен не упал на снежный перевал в пятидесяти ярдах впереди, эльфийка бы продолжила самозабвенно любоваться незыблемой красотой горного кряжа.

То существо, что выхватил взор ясноглазой из белоснежной дали, более всего походило на гигантского истукана. Серая кожа, обтягивающая крепкий, мускулистый торс, поблескивала от слизи. Язвы и рваные раны, темными пятнами покрывающие струпные телесные покровы ужасного созерцателя, сочились темной кровью. Маленькие глаза, посаженные глубоко в широких глазницах неровного черепа, сверкали яростью и злобой. Раздвоенный язык то и дело вырывался из широкой пасти. Арвен, обомлевшую от ужаса, на секунду охватил озноб. Пальцы рук начало покалывать от волнения.

— Орх, — слово на синдарине слетело с губ бессмертной почти неслышимым шёпотом. Сглотнув, Ундомиэль качнула головой, не отрывая взгляда от притаившегося в стороне лазутчика: темнокровый, явно наблюдая за дружным отрядом, даже не осознал собственного изобличения. Сжав руки в кулаки, Арвен покосилась на Бомбура. Потом, развернувшись, зашагала к Торину. Король-под-Горой шествовал в конце длинного ряда, которым двигалась группа. Обсуждая с Двалином какие-то стратегические загадки, молодой наследник рода Дурина улыбался, еще не ведая о притаившейся в стороне опасности.

— Милостивый Король, — Арвен в легком поклоне остановилась перед двумя гномами. Удивленные и немного растерянные, подгорные жители терпеливо выжидали. Моля всех богов ниспослать эреборцам воинскую мудрость, Ундомиэль как можно тише произнесла: — Орки, Ваше Величество. Они здесь. За холмом. Я увидела одного. Но их может быть больше. Намного больше.

— Орки, Ваше величество. Они здесь. За холмом. Я увидела одного. Но их может быть больше. Намного больше.

Вот какую фразу сказала бессмертная дяде, прежде чем началась облава. Кили услышал ее мельком и даже не успел воспринять всерьез. Молодой гном раздумывал о тонкой остроте, которую можно было бы вклинить в тихую беседу Торина с Арвен, в момент, когда с двух сторон от путников появились отряды темнокровых бестий. Притаившиеся в пушистом снегу, они только дожидались подходящего момента для нападения. Их план после случившегося казался всем храбрецам, отчаявшимся на переход через Гундабад, очевидным и простым. Однако в те секунды, что предшествовали кровавой расправе, никто и не подозревал о прячущемся в белизне воинстве.

Прежде чем гномы сообразили, что происходит, воздух заполонили громогласные вопли орочьего племени. Серое с утра небо исполосовали тонкие ниточки падающих наравне со снегом стрел. Послышался девичий крик, донесшийся спереди, после громкая брань, сменившаяся почти тут же лязганьем оружия и призывами к битве. Мимо лица Кили пролетел большой снаряд – юноша не сразу понял, что это была пятифутовая пика – и врезался в лед с громким стоном. Глотая волнение, племянник Торина выхватил из колчана лук и стрелу, целясь в ближайшего врага. Пара точных движений и вот уже теплая черная жидкость растекается по узкой тропе.

Застигнутые врасплох, смельчаки не сразу поняли, что следует делать и какой тактики лучше придерживаться. Шедшие по узкому ущелью, ведущему к вершине горы, они оказались пойманными в искусно расставленную ловушку. Кое-как отбиваясь от нападок серокожих прислужников Азога, гномы Эребора в компании двух эльфов, одного хоббита и одного человека, кинулись вперед, к заветному пику второй от Гундабада горы. Спокойный день в одночасье окрасился темными тонами и пропах запахом мертвечины.

Спокойный день в одночасье окрасился темными тонами и пропах запахом мертвечины. Все произошло так быстро, что Ниар даже не успела ничего предпринять – с крайним интересом слушавшая речи Осаа, шедшей подле, старшая Миас просмотрела орочий капкан. О чем очень пожалела в дальнейшем. В этот раз Красную Колдунью от неприятностей не спасли ни выработанная за веки осмотрительность, ни чутье убийцы. Пелена умиротворения, застлавшая глаза чародейки, спала лишь тогда, когда пролилась первая кровь. Красная кровь.