Чертоги Казад-Дума
Шрифт:
— Где мы? — старшая Миас улыбнулась. Помещение за дверью оказалось небольшим, скромным, и на удивление уютным. Крохотная дубовая кровать, низкий столик, стул, пара свечей и прочие предметы мебели, не слишком пестрые, местами обшарпанные, но аккуратные. Обитатель этого гнездышка был крайне непритязателен в своих нуждах.
— Это моя старая комната, — Торин прошел вглубь покоев, начав разжигать потушенные свечи. — Еще с детства. Мне довольно часто приходилось гостить у Даина…
Ниар улыбнулась, коснувшись рукой книжного шкафа. Заставленный древними сказаниями, он пестрил корешками фолиантов и манил к себе, как и любое другое хранилище книг. Хмыкнув, Миас вытащила наугад
— Здесь тесновато и темно до жути, — Торин зажёг последнюю свечу и обернулся к Ниар. — И, как в любой другой гномьей комнате, пахнет сыростью и пылью. Но зато тут Вам не будут мешать, а в соседнем помещении сможете спокойно умыться…
Торин смолк, вновь задержав взгляд на лице Ниар. Сглотнув, девушка представила себе, как ужасно выглядит. Наверное, кровь на лице успела обратиться в черную корочку. Потупив взор, Ниар отерла рукой губы, морщась при этом. Хорошо, что все зубы остались целыми.
— Поспите, — эреборец кивнул на кровать, — вам станет намного легче. Завтра, конечно, вы вряд ли сможете бегать, и все тело будет до ужаса болеть. Если вдруг вам что-нибудь понадобится, Вы найдете меня у Фили и Кили. Это не слишком далеко – в этом же коридоре, пятая дверь справа.
— Спасибо, — Ниар сжала крохотный томик в руке. Где-то в нем должны были храниться те предания, что рассказывал некогда Мелькор своим детям. А еще, вероятно, в нем же хранились сказания о Дор Даэделоте. И тех ужасах, что крылись под мрачными сводами ангбадской крепости. — Спасибо, Ваше Величество.
— Прекратите ко мне так обращаться, — вежливо попросил Торин, уже стоя на пороге собственной комнаты. — Все называют меня по имени, Вы не должны быть исключением. Кстати, если захотите переодеться…
— Вы не ответили мне, почему так добры, — Ниар выпрямилась, понимая, что держит в руках книгу об истории собственной семьи. Если бы Король-под-Горой знал, кто сопровождал его на пути к Эребору, не стал бы медлить и снес бы древнему чудовищу голову с плеч. Ведь именно чудовищем Ниар представлялась всем жителям Арды: древним порождением темных пучин Белерианда, его мрачной и злой стороны. И клинок в руке Короля-под-Горой рассыпался бы на части, потому что кровь Миас несла в себе ту же магию, что и клинки из Гондолина. — Ваше Величество не хочет говорить чего-то? Неужели я настолько жалка?
Молодой наследник рода Дурина прищурился. Никаких эмоций не читалось на лице гнома, лишь спокойствие и сдержанность, к которым Ниар уже успела привыкнуть. В синих глазах плясали холодные искорки. Красная Колдунья нервно попятилась, желая провалиться сквозь землю. Лучше бы эреборец просто ушел восвояси – ледяной взгляд пронзал душу насквозь, вытаскивая на свет тайны и секреты, о которых бы лучше никому не знать.
— Отнюдь, в этом и проблема, — Торин качнул головой, будто бы о чем-то усердно размышляя. — Я понятия не имею, почему произошла драка, но хочу верить, что правда была на вашей стороне. К тому же, я видел, как вы дрались…
Ниар вновь встретилась взглядом с Королем-под-Горой. Из легких будто бы в одну секунду исчез весь воздух. Хотелось сделать глубокий вдох, но тело отчего-то решило не слушаться разума. Ноги налились свинцом, руки отяжелели, а язык будто присох к небу. Ниар попыталась сдвинуться с места – тщетно.
— Двалин был прав, говоря мне о том, что в Вас скрывается нечто большее, чем просто смертный человек, — глаза гнома вновь полыхнули режущими искрами льда. — Вы ведь поддавались своей противнице, умело поддавались, не желая, видимо,
причинять ей вред. Может, кто-то не заметит Вашей боевой подготовки, однако мне повезло наблюдать за множеством воинов… Умелых бойцов смогу отличить от неумелых. Вы умелы, бесспорно, и, признаться, я вновь приятно удивлен.— Вы уходите от ответа, — осмелилась перебить Короля Ниар. Как-то не ожидая от Торина такой проницательности, старшая Миас поспешила перевести тему разговора в другое русло. — Скажите мне, отчего так добры со мной?
— Я не прошу рассказать мне правду, Ниар, так и Вы не просите меня о ней, — голос Торина вновь наполнился мягкими нотками ласки. Красную Колдунью пробрал холодок. Что-то странное происходило вокруг. Понимая, что покусывает от волнения нижнюю губу, и так распухшую до ужасных размеров, Миас сглотнула. Не в силах отвести взгляда от Короля-под-Горой, ждала продолжения его речи. — Ложитесь спать и отдохните немного. А после мы обсудим путь, который позволит нам безопасно вернуть Вас к Беорну.
Торин нежданно-негаданно улыбнулся, полез в карман своего сюртука и вытащил из него красивое зеленое яблочко, круглое и блестящее. По комнате разлился кисловатый запах уходящего лета.
— Это не ваши наливные яблоки, — эреборец подбросил сочный фрукт в руке, после чего кинул его Красной Колдунье. Без проблем поймав маленький подарок, Ниар прижала его к губам. — Но это все, что удалось найти в Железных Холмах. Если найдутся красные, клянусь Аулэ, принесу Вам.
Ниар робко улыбнулась, провожая взглядом уходящего прочь гнома. Дождавшись, пока захлопнется дверь, понуро опустила плечи. Сердце, будто спятившая птица, билось о ребра, силясь вырваться из груди. Спина болела, ободранные коленки саднило чуть ли не хуже, чем сбитые костяшки пальцев. И в целом, состояние было ужасным. Старшей Миас захотелось вдруг забиться под теплое одеяло и представить себя маленькой. Такой, какой она была тысячи лет назад – наивной, непорочной, смешливой. Когда-то давно ведь и сама Ниар верила в добрые сказки…
К глазам отчего-то подступили слезы. Собираясь в уголках, они слетали по щекам к полу, расчерчивая солоноватые дорожки на красных от синяков щеках. Вновь вспомнился отец. Он ведь так заботился о своих детях… Вспомнились Талрис и Анаэль. Снова и снова – ответственность за семью, за будущее родины, за те ценности, что защищались в Ангбанде. Разве можно было усомниться в избранном пути? Нет, ни в коем случае. Стоило только вспомнить о том, где сейчас находился Мелькор. Чем рисковали брат с сестрой, подставляя свои шеи под плаху.
Ниар осела на пол. Душащая боль в груди не проходила, становясь все сильнее и сильнее. Вытянув перед собой руки, девушка с ненавистью оглядела ладони. Сколько же крови было на них…
— Ох, дитя… — Осаа вновь была рядом. Она прошла к Ниар и, немного погодя, села подле создательницы Лугбурза. — Не стоит. Поверь, не стоит корить себя за прошлое… Его не вернешь, не исправишь. Ты только изводишь себя, почем зря. Ведь в груди твоей бьется справедливое и доброе сердце. Ты и сама это знаешь…
От слов гномки становилось только хуже. Разве добрый человек в здравом уме пошлет на верную гибель тысячу-другую солдат? Вряд ли. Разве позволит он себе одним взмахом руки лишить жизни сотни живых существ? Разве станет драться за то, что приносит отчаяние и страх в существующую вселенную, и так не слишком светлую?
Рыдания разрывали Ниар глотку, а воспоминания терзали разум. Уже не зная, от чего устала больше – от постоянной войны или от собственного хладнокровия – Ниар просто сидела на полу и плакала, позволяя Осаа гладить себя по голове. В душе царил хаос. А в груди разгорался пожар.