Чертоги Казад-Дума

Торин улыбнулся. Он все ещё слышал вдали едва различимый топот девичьих ног. Ниар. Маленькая разбойница, встретившаяся гномам на пути к Эребору. Крохотный лучик надежды, впорхнувший в жизнь Короля-под-Горой белой птахой перемен. Может судьба и не благоволила ему, Торин был благодарен жизни в настоящий момент. Прежде эреборцу не доводилось ощущать ничего более прекрасного и сильного по отношению к живым существам. Новые чувства вдохновляли. И пусть этим чувствам вряд ли было суждено перерасти в нечто более крепкое, Торин не был готов отказаться от них.

В них он чувствовал себя живым… И это было прекрасно.

… И это было прекрасно. Кто бы мог подумать, но Ниар нашла гномью ласку прекрасной. Да, Торин Дубощит не виделся Красной Колдунье добрым и нежным, но душа у него действительно оказалась белой, как только что выпавший снег. И этот факт ужасал.

Пробежав вперёд несколько коридоров, старшая дочь Мелькора все же решилась остановиться. Не зная, от чего бежит и зачем, Миас прислонилась спиной к стене, сползая на пол. К горлу подкатывал крик отчаяния, голова гудела, в ушах слышалось утробное биение усталого сердца. Чародейке казалось, что по венам вместо крови тёк расплавленный свинец. Лицо горело, сердце трепетало в груди и что-то очень и очень горячее со всех сторон окутывало Ниар. Пытаясь отдышаться, девушка обхватила руками голову. Захотелось разрыдаться, но подобной слабости создательница Лугбурза позволить себе не могла.

— Я не думаю, что такую реакцию можно считать нормальной, Ниар, — Осаа подошла со стороны, сложив руки на груди. Вездесущий призрак не покидал старшую дочь Мелькора ни на секунду. — Ты вроде как должна сейчас хладнокровно идти к себе и радоваться собственным успехам.

— Замолчи, — мягко попросила Ниар. Ей не хотелось спорить с гномкой сейчас. Мать Торина Дубощита который день сопровождала чародейку на каждом шагу. От её речей принцесса ангбандская успела порядком устать.

— Даже не собираюсь, — присев подле, собеседница улыбнулась. — Скажи честно, разве этого ты от себя ожидала, деточка? Признаем, что нет. А подумай вот ещё о чем: для Торина это серьёзный шаг. Вряд ли бы он решился…

Ниар не слушала. Ей вдруг стало плевать на мнение призрака. Осаа являлась посыльной, простой куклой в руках кукловода. Прислушиваться к её мнению не следовало, хотя бы потому, что оно не могло быть непредвзятым. Что уж говорить о более веских причинах? Не нужно быть мудрецом, чтобы понять, во имя чего благодушные Айнур отпустили в мир живых существо из мира мёртвых. Кто-то расторопный постарался обеспечить Арде спокойное будущее на ближайшие лет пятьдесят. Ниар давно перестала верить в искренние порывы Осаа помочь своему сыну. Конечно, сомневаться в материнской любви Красная Колдунья не сомневалась, однако ставила под вопрос саму причину появления гномки рядом с собой. Никто из сыновей и дочерей Амана не мог услышать гласа Миас, рокочущего над Ардой. Вывод напрашивался сам.

Сглотнув, чародейка медленно коснулась пальцами своих губ. Ей доводилось множество раз познавать любовь, но никогда и ничьи слова не находили в душе Миас отклика. С Торином все оказалось иначе. Холодный Король-под-Горой, такой неприступный и безукоризненно целеустремлённый, пробуждал в Ниар давно забытые ощущения… А может, и не забытые вовсе? Может быть, эти чувства были совершенно новыми и Красная Колдунья, в силу прожитых лет, просто не поняла, чем они отличаются от уже зачахших? Ниар не знала. Она не понимала, что происходит. Ей просто хотелось вновь оказаться рядом с Королём Эребора, наблюдать за ним, смотреть на него, улыбаться ему. Глупости, конечно.

— Признай же, что он нравится тебе, Ниар, — Осаа не унималась. — В этом нет ничего зазорного. Торин хорош собой, и ты в определённом смысле не лишена красоты…

— Я Королева Дор-Даэделота, — прочеканила Миас, стараясь не вслушиваться в слова гномки. Прогоняя из головы прочь образ Торина Дубощита, Красная Колдунья вспоминала Ангбанд. Отца. Брата. Сестру. Даже Саурона. — Я наследница Темных Земель, повелительница Красного Огня, что спал в Тангородриме и ныне беснуется в жерлах Роковой Горы. Я по праву силы претендую на власть над Белериандом, я создала Барад-Дур, я скрепляла магией Кольцо Всевластия. Мне не должно колебаться в своих решениях и не достойно сомневаться в собственных силах. Мы есть конец Арды и эпохи правления Эру и не могут быть страшными нам древние заветы Айнур. Нам покровительствует магия Амана, и свет Сильмарилл освещает наш путь. Так было сказано в Утумно, так было завещано Морготом. И если ты думаешь, гномка, что какой-то маленький гном сможет остановить меня на моем пути домой, ты сильно ошибаешься. И лучше тебе понять это сейчас.

Встав на ноги, Ниар отряхнула одежду. Её все ещё колотило от волнения, и горечь подкатывала к горлу всякий раз, стоило вспомнить лицо Короля-под-Горой. Его синие, глубокие глаза и морщинку между бровей. Старшая Миас в ярости сжала руки в кулаки. Не нужно было привязываться к гному. В конце пути Торина ждала смерть, как и обоих его племянников. Так или иначе Хозяйка в Чёрном должна была найти путь к эреборцу, с помощью Миас или же без оной. Вставать лишний раз на пути у судьбы Ниар желания не имела.

— Ниар, послушай… — Осаа притихла, побледнев. Гномка явно растеряла весь свой пыл, услышав голос наследницы Ангбанда таким, каким привыкли его слышать орки – бездушным, рокочущим, властным. Ниар с радостью ухмыльнулась, понимая, что не зря сбила спесь с подгорной жительницы.

— Нет, это ты послушай, бесплотная тень, — старшая дочь Мелькора ступила вперёд, сверкая глазами. Ноги подкашивались от усталости и волнения, но Ниар приказала себе стоять прямо, широко расправив плечи. — Ещё хоть раз заикнёшься о своём сыне, я испепелю тебя. Ты не вернёшься в Чертоги Мандоса, не будешь бродить по свету как призрак, ты просто исчезнешь на веки вечные. Я проявила уважение и великодушие, позволяя тебе быть рядом со мной, но ты забылась. Я тёмное существо, моему терпению существует предел. Не переступи за грань.

Досказав последнее слово, Ниар развернулась и пружинистой походкой направилась к себе в покои. Предстоящий день казался тяжёлым, нужно было выспаться, а на душе скребли кошки. Множество планов следовало продумать, большая часть которых не казалась Красной Колдунье лёгкой. Приступать к работе не хотелось, а стратегию поведения нужно было срочно менять.

Потому что исполнять любовную комедию дочь Мелькора более была не в силах. Слишком уж велик был риск заиграться.

====== Глава 7.2: Бильбо Бэггинс ======

Приступать к работе не хотелось, а стратегию поведения нужно было срочно менять. Потому что исполнять любовную комедию дочь Мелькора более была не в силах. Слишком уж велик был риск заиграться. Ниар явно боялась оступиться, допустить ошибку, проявить лишний раз свою врождённую доброту. Она не желала играть по чужим правилам, а потому решила изменить свои. Осаа не могла в чем-то упрекнуть принцессу ангбандскую. Дитя Моргота не умело проигрывать, как не умело признавать собственных ошибок. Зато упрямства Ниар занимать не нужно было.

Тяжело вздохнув, гномка посмотрела на спящую Миас. Чародейка, плотно укутавшись в одеяло, всю ночь вертелась и что-то шептала себе под нос. Иногда вскрикивала во сне и тотчас забывалась, вновь погружаясь в свои кошмары. Плохие дрёмы всегда преследовали колдунью, но последние два дня просто не давали ей покоя. Ниар просыпалась ни свет, ни заря, уставшая и сердитая. Мрачнее тучи она присоединялась к компании гномов, изредка отшучиваясь и ещё реже улыбаясь им. Так бежали долгие часы, безмолвные, страшные. Будто перестав замечать гномку рядом с собой, всю свою силу и волю Ниар сосредоточила на предстоящем бое хоббита. Королеве Эребора изменения в Миас не понравились. Ничего хорошего они не предвещали.