Четвертый брак черной вдовы

Катарина схватила за руку Лусию, которая, пискнув, помчалась на улицу.

— Он опять начнет драку! Это чудовище! — произнесла Лусия, задыхаясь. Она все порывалась освободиться, но Катарина крепко держала ее за руку.

— Успокойся. Не видишь — они просто разговаривают.

— Знаю я, чем заканчиваются эти разговоры! — возмутилась Лусия, но Катарина уже обняла ее за талию, увлекая в дом.

Тем более, что мужчины уже закончили разговаривать, и дон Тадео быстрым шагом, придерживая головной убор, чтобы не потерять, пошел вниз по улице, а Хоэль вернулся к коню и прижался лицом к его шее.

Уже стоя на пороге Катарина подумала, что так, пожалуй, встречают горячо любимого брата, а не бессловесное животное.

— Пойдем, — сказала она Лусии, — не будем мешать их встрече.

Компаньонка насупилась, но больше не возражала. Катарина вернулась к книге, что читала раньше, а Лусия села на диван, достав ленты и швейные принадлежности. Она принялась шить, но была такой рассеянной, что только колола иглой пальцы и делала затяжки на шелке.

Катарина не мешала ей, но сама изнывала от ожидания. Кто бы мог подумать, что она станет скучать без компании мужа? Она то и дело поглядывала на часы, чьи стрелки, как ей казалось, совсем перестали двигаться. Прошел час и еще четверть, когда Хоэль вернулся.

Женщины посмотрели на него — одна внимательно, другая хмуро.

Хоэль остановился посреди комнаты и, пряча руки за спину, спросил у Катарины, как примерный школяр:

— Можно Кочерыж Трониталю остаться на пару дней? Вы же были, вроде, не против, донья? У него конь захромал, придется задержаться. Он будет жить со мной в мансарде и никого не побеспокоит.

— Думаю, коню будет неудобно в мансарде, — мягко сказала Катарина. — Лучше определить его в конюшню.

Хоэль сначала не понял, а потом с такой готовностью расхохотался над ее шуткой, что Катарина поняла — ему очень хочется, чтобы его бывший оруженосец остался, и он готов услужливо смеяться, лишь бы она это разрешила.

— В мансарде только одна постель — сказала она, но Хоэль ее перебил.

— Ничего, он прекрасно устроится на полу!

— поэтому уступите мансарду гостю, а сами перебирайтесь в спальню, — закончила Катарина.

Хоэль замолчал на полуслове, пристально глядя на жену и покусывая губу, а Лусия отложила шитье и тихонько вышла из комнаты с таким удрученным видом, будто Катарина заболела неизлечимой болезнью, и теперь диагноз подтвердился. Но ее ухода никто не заметил, а Хоэль придвинулся к Катарине, все так же пряча руки за спиной.

— Мне съехать из мансарды в спальню? — переспросил он. — Я не ослышался? В вашу спальню?

— На втором этаже есть несколько спален для гостей, — ответила Катарина с милой улыбкой. — Одну из них вы вполне можете занять, Хучо.

— А, — он опомнился и усмехнулся. — Ну ладно. Спасибо, что не отказали Коч Трончиталю. И вот еще, — он сделал шаг вперед и поставил на подоконник рядом с Катариной шкатулку. — Здесь ровно сто золотых, я пересчитал. Мой долг, как и обещал.

Катарина смотрела на шкатулку, не торопясь ее открывать.

— Где вы взяли деньги? — спросила благородная донна с беспокойством. — Это ваш оруженосец привез вам такую сумму?

— Конечно, кто же еще? Но это мои деньги, у меня было кое-что припрятано на черный день, — Хоэль вдруг наклонился и поцеловал жену в шею — как раз над черным кружевным воротничком. Поцелуй вышел быстрым, но обжигающе горячим.

Катарина тихонько ахнула и покраснела, а Хоэль был уже у порога:

— Пойду, устрою Кочерыжку и сразу вернусь!

Он и в самом деле вернулся очень быстро — очень довольный, уселся на диван, развалившись на подушках, и сказал, благодушно улыбаясь:

— Ну что там было дальше в вашей книжке? Вы остановились на том, как Фабриччио сказал, что женится на мегере, потому что ему главное — сколько приданого за ней дадут.

— Вовсе нет, — возразила Катарина. — Фабриччио сказал, что сделает одолжение своим друзьям, чтобы они могли просить руки Бьянки Хоэль, — она помолчала, а потом осторожно спросила, — но ведь все ваше имущество было конфисковано после ареста.

— Не все, — ответил он, но Катарину не обманул его беззаботный вид. — Отобрали только королевские милости и льготы Мальчеде. Но я же не воробьем бедным женился. Читайте же, донья!

— Подождите, — Катарина отложила книгу и посмотрела сначала на шкатулку, а потом на мужа, и посмотрела строго, испытующе. — Вы хотите сказать, что у вас было припрятано больше сотни золотом? И я должна в это поверить?

— Все законно, можете не сомневаться, — ответил ей муж. — И что вы прицепились, донья? Моего слова вам недостаточно?

— Хоэль

— Ладно, успокойтесь, — проворчал он. — Я продал коня — только и всего.

Несколько секунд Катарине понадобилось, чтобы осмыслить сказанное.

— Вы продали этого серого андалузца? — уточнила она.

Хоэль кивнул.

— Вот этого — Катарина замялась, — Офико?

— Ну да, Мордоворота. Я сразу думал его продать, когда вы меня спасли. Поэтому и написал Кочерыжке.

— Мне показалось, вы очень к нему привязаны, — сказала Катарина задумчиво.

— К Кочерыжке-то? Да мы столько прошли и пережили, что он понимает меня с полуслова, — подтвердил Хоэль.

— Я говорила об Офико.

— А, — Хоэль нахмурился, — конь как конь. Не лучше и не хуже тех, что были у меня прежде. Вы будете читать, донья?

Катарина взяла книгу, но судьба главных героев перестала ее занимать. Прочитав с десяток страниц, она остановилась, сославшись на усталость.

— Хотите прогуляться? — тут же предложил ей муж. — Сядем в коляску и прокатимся до винной лавки?

— Хотите отпраздновать удачную сделку? — кивнула Катарина на шкатулку.

— Кочерыжка заслужил хорошего вина, — сказал Хоэль, широко улыбаясь.

— Пожалуй, я лучше прилягу и пережду жару, — ответила Катарина. — А вы можете съездить за вином для своего друга. Хотите скажу, чтобы приготовили закуски?

— Да вы просто ангел! — восхитился он. — Но лучше мы закусим где-нибудь в другом месте. Кочерыжке не по себе в вашем чистом домике.

Они собираются пойти в таверну? Это царапнуло Катарину остаточно сильно, но она не показала вида, что недовольна, и сказала:

— Только, Хоэль

— Да? — мыслями он был уже в винном погребке, но сразу оглянулся.

— Соблюдайте приличия. Двое пьяных мужчин — это будет слишком для Каса-Пелирохо.

Он хохотнул и погрозил ей пальцем:

— Не беспокойтесь, донья! Мы будем вести себя тихо, как мыши.