Четвёртый долг

– Черт возьми, - прошипела я.

– Вот, попробуй это.
– Перед моим носом возник нож для резки бумаги. Я подпрыгнула. Спеша увидеть брата, я совсем забыла о Жасмин.

– Ты ещё кто такая, черт возьми?
– Рявкнул Ви, его глаза впились в Жасмин.

Я приняла нож.

– Спасибо.

Мой собственный нож был у меня за поясом, проклиная меня за то, что я им не воспользовалась.

Жасмин взглянула на моего близнеца, покрытого синяками. Ее глаза оставались ледяными, но голос был достаточно теплым.

– Скоро ты все узнаешь.
– Откатившись назад, она любезно предоставила мне немного уединения, пока я разрезала веревку вокруг запястий Ви и освобождала его.

Как только он смог пошевелиться, он приподнялся и обнял меня. Его мускулистое тело не было теплым, как обычно - лед из комнаты высосал из него всю теплоту, заставляя меня думать, будто я обнимаю мрамор.

Он крепче прижал меня к себе.

– Твоя мать, Ниточка. Что, черт возьми, происходит?

Я крепко прижалась к нему.

Вон был жив.

Джетро был жив.

Даже Кес был жив.

Столько счастья, но все, что я хотела сделать, это разрыдаться.

– Это долгая история.
– Я вдохнула его знакомый лосьон после бритья.

Его тело содрогнулось, подбородок прижался к моей макушке. Он не отпустил меня, а только крепче обнял.

– Боже, я думал, что они убили и тебя тоже.
– Он покачал головой.
– Эти выстрелы. Этот чертов маньяк. Какого черта?

Я выпуталась из его объятий.

– Как я уже сказала, это долгая история.

Он произнёс в гневе:

– Где же эти чертовы копы! Они пришли за тобой. Они привезли тебя домой. Тем не менее, вы дали это дурацкое интервью для журнала, и все испортили. Ты закричала «волк», Ниточка, и теперь мы действительно облажались…

– Прекрати, ладно? Я знаю, что сделала несколько вещей, которые не имеют смысла. Я знаю, что сделала нашу семью посмешищем, отрицая все, что вы сказали, и полиция не хочет иметь с нами ничего общего, но все это не имеет значения.
– Одарив его слабой улыбкой, я потерла глаза, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.
– Главное, что ты еще жив. Я все еще жива, и мы собираемся дать им отпор.

Он сжал челюсть.

– Чертовски верно, мы собираемся дать отпор. Я хочу, чтобы все до единого Хоука были мертвы.

– Не каждый Хоук заслуживает смерти.
– В голосе Жасмин послышался холод.

Я повернулась к ней лицом, улыбнувшись по-дружески.

– Только прогнившие.

Он жив.

Он жив.

Оба брата все еще в этом мире.

Вон зарычал.

– Они все прогнившие. Все до последнего.

Жасмин нахмурилась.

У нас не было времени выяснять отношения.

– Мы поговорим об этом позже. А пока скажи мне, все ли у тебя в порядке. Никаких сломанных костей или чего-нибудь еще?

Ви вздохнул, снова обнимая меня. Его сила намекала, что, если не считать нескольких синяков, он не слишком пострадал.

– Я сильнее, чем кажусь, сестренка.
– Он не мог перестать прикасаться ко мне -заправлять волосы за уши, водить пальцами по щекам и рукам. Это была нежность, но не из-за любви или потребности ощутить связь.

С тех пор как наша мама стала собственностью Хоуков, вон всегда исцелял меня. Он находил меня распростертой у подножия лестницы от приступа головокружения и заклеивал царапины на моих руках пластырем. Он каким-то образом всегда оказывался рядом, если я упаду и порежусь - всегда вооруженный бинтами и обезболивающими для его провинившейся сестры.

Он так привык к тому, что я причиняю себе боль, что у него была своя схема.

Я могла лгать об испытываемой мною боли от падения, отмахиваясь, будто всё это пустяк. Но прикосновение не могло скрыть правды. На ощупь можно было почувствовать жар нового синяка или сломанную кость.

И даже сейчас, когда он сам избит и страдал, он все еще пытался излечить и защитить меня.

Я оттолкнула его.

– Я в порядке, Ви. Честное слово.

– Мы должны вытащить тебя отсюда.
– Он спустил ноги с кровати. – Сейчас же. Сегодня вечером.

– Ты никуда не пойдешь.

Обе наши головы резко повернулись к Жасмин. Она придвинулась ближе, сидя в своём кресле, сложив руки на коленях. Я ни на секунду не поверила, что она такая кроткая, какой кажется. Вероятно, у нее под одеялом были спрятаны сотни единиц оружия.

– Я дала тебе время поздороваться. Я дала тебе время, которое не должна была давать. Но теперь ты должен пойти со мной.

Вон напрягся.

– Я тебе ничего не должен.
– Схватив меня за руку, он сжал ее.
– Я забираю свою сестру, и мы уезжаем.

– Нет, это не так, - лицо Жасмин потемнело.
– Ты сделаешь то, что я скажу.

Я замерла. И снова мои чувства разделились. Раньше я полностью принадлежала Вону. Мы были одной крови. Он был точной копией меня во всех отношениях. Но мое сердце заменило его моим возлюбленным.

Тем, кого я считала мертвым.

Мы никогда больше не будем настолько близки, потому что никогда не будем нуждаться друг в друге так сильно, как когда-то.

Это было одновременно грустно и давало ощущение свободы.

– Она права, Ви, мы не можем уехать. Ещё нет.

Глаза Вона широко раскрылись.

– Что, черт возьми, это значит?
– Подняв палец, он указал на Жасмин.
– Подожди-ка ... кто ты?
– Его голос перешел в шипение.
– Ты одна из них? Потому что если это так, то, черт возьми, помоги мне Боже, я сверну тебе шею - женщина ты или нет.

Жасмин не отступила. Она даже не вздрогнула.

– Если ты спрашиваешь, Хоук ли я, то ответ - да. Если ты спрашиваешь, люблю ли я своих братьев так же сильно, как ты свою сестру, то ответ - да. И если ты спрашиваешь, на вашей ли я стороне, ответ не так прост.

Вон отпустил меня и, оттолкнувшись от кровати, навис над ней. Он немного споткнулся, но это не помешало ему сделать глубокий вдох и вспылить.

– Если то, что ты говоришь, правда, тогда ты знаешь, что я чувствую, и я сделаю все, чтобы защитить своего близнеца. Я не поставлю ваши потребности выше ее. Никогда.

Жасмин стиснула зубы. Ее глаза вспыхнули в беспокойстве за Джетро и Кеса.

– Чем дольше мы спорим, тем меньше у нас остаётся времени.

Они нуждаются в нас. Сейчас. Пока не стало слишком поздно.