Что предназначено тебе… Книга первая

— Бросай оружие!

Стефано не сразу расслышал приказ сквозь шум крови в висках.

— Всё в порядке! — рявкнул он и потянулся было к удостоверению, но достать его не успел — пуля свистнула у самого его плеча и рикошетом отскочила от покрытой кафелем стены.

— Бросить оружие, руки за голову! — услышал он приказ, прозвучавший в очередной раз.

— Чёрт с вами! — выплюнул он и, бросив пистолет, сам встал лицом к стене.

18

Киллеры, убившие Дель Маро, как сквозь землю провалились. Никто из находившихся в тот момент на улице, не смог назвать следователям Сартенской прокуратуры особых примет. Все до одного ссылались на психологическую травму от увиденного или стресс.

Беседуя с полицейскими, владелец траттории и кельнер с огромным уважением вспоминали о Доминико Таскони. Они уверяли полицию в том, что этот приятный сеньор и так трагично почивший Дель Маро чудесно проводили время, делились забавными воспоминаниями, громко смеялись и всем было понятно, что они — самые лучшие друзья. «Разве Доминико Таскони мог так поступить со своим другом? — с возмущением тряс головой владелец траттории. — Вы глубоко заблуждаетесь, настаивая на том, что такой прекрасно воспитанный и добросердечный человек, как Доминико Таскони, может оказаться причастным с такому вопиющему преступлению!».

В общей сложности следствие длилось почти что до конца осени — и закончилось ничем. В руках сартенской полиции, ФБС — Федерального Бюро Содружества — и городского следственного отдела не было никаких улик, на основании которых можно было предъявить Доминико Таскони обвинение в заказе нападения на Дель Маро и тем более пожизненно посадить в тюрьму. Следствие было прекращёно из-за невозможности доказать причастность Таскони, подозреваемый отпущен. Полиция принесла Доминико извинения за доставленные неудобства.

Все эти три месяца Доминико провёл на одной из вилл Антонио Джамонны — прокурор уже на третий день выпустил его под залог. К тому времени очередное совещание Капитула было завершено, и Антонио Джамонна встретил Доминико у дверей участка вместе с Мариано Лучи — чтобы пожать ему руку и отвести туда, где он мог бы отдохнуть.

— Поздравляю, — сказал он, пока они двигались по направлению к новому месту обитания Доминико, — вы набрали нужное количество голосов.

— Хорошо, — Таскони откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, наслаждаясь последними лучами сентябрьского солнца.

— Что вы будете делать теперь?

Доминико помолчал.

— Мне нужно завершить кое-какие дела, — сказал он наконец. — Затем я готов взяться за то, что обещал.

— Не уверен, что сейчас самое лучшее время. Семья гудит, как растревоженный улей. Возможно, вам лучше вернуться домой.

— Может быть, — согласился Доминико, хотя возвращаться домой он абсолютно не хотел. Там было пусто, и каждый камень его дома напоминал ему о Пьетро, который больше не вернётся из полёта никогда. — Но нужно закончить начатую игру.

Вопросов Джамонна задавать не стал. А сам Доминико больше ничего не сказал.

К середине дня они прибыли к месту назначения, на Villa il Castello, располагавшуюся в предместье Сартена, в деревушке Канелла на побережье озера Савиоре.

Когда-то давно семья сартенских книгоиздателей Триесте приобрела здесь участок земли и построила два дома. Триесте были хозяевами имения почти две сотни лет — пока вдова последнего Триесте не продала — вынужденно, как подозревал Доминико — семейное гнездо одному из своих крестьян, Антонио Джамонне.

Антонио два небольших дома переделал в один большой и назвал его Il Castello*. Получившееся здание он снабдил пятью башнями, возвел рядом параклис** и обустроил окружавший его лес.

Здесь, на вилле Джамонны, было всё, что только требовалось человеку, проведшему в камере несколько тяжёлых ночей и намеревавшемуся отдохнуть от городской суеты: полный сумрака и прохлады парк с оливами, абрикосовыми рощами и знаменитыми сартенскими кипарисами, пиниями и дикой вишней. Огород и оранжереи, снабжавшие хозяина и его гостей продуктами к столу.

Ни одна комната на Villa il Castello не была похожа на другую — но все их объединял флорентийский стиль, комбинация провинциального комфорта и городского шика. Особенно понравились Доминико апартаменты с верандами в западном крыле — с нарочито оставленными некрашенными сосновыми балками и завораживающими видами на сартенские холмы и Савиоре.

Устроившись здесь в первый же день, то и дело впадая в сладкую дрёму после трёх бессонных ночей, Доминико всё же собрался с силами и позвал к себе Мариано.

— Чем закончилось дело, о котором я говорил? — поинтересовался он и, не глядя нашарив на серебряном подносе ягодку винограда, оторвал её от веточки и опустил в рот.

— Сицилиец в тюрьме.

Таскони выпрямился и, открыв глаза, посмотрел на него.

— Нужно же было кого-то обвинить, — Мариано пожал плечами.

Таскони выплюнул косточки и, взявшись за инжир, положил в рот и его. Тщательно прожевал, раздумывая о том, что делать теперь.

— Очень хорошо, — сказал наконец он и широко улыбнулся, — ты не представляешь, Мариано, как мне нравится твоя мысль. У кого он сейчас?

— Его взяли люди Вико.

— Пусть его переведут, — Доминико махнул рукой и снова опустил голову на подушки, — не хочу, чтобы Вико заподозрил что-нибудь, иначе придётся расправиться и с ним.

— Он ещё нужен вам?

— Конечно! — Доминико улыбнулся и подставил лицо солнышку. — Договорись с охраной. Пусть хорошенько допросят его. Уверен, он в чём-нибудь виноват.

— Хотите его посадить?

— Не обязательно. Хотя это тоже было бы хорошо. В общем, работай, — Доминико хлопнул в ладоши и поудобнее устроился в кресле, — и если не трудно, Мариано… — продолжил он уже мягче, — узнай, есть ли здесь массажист? У меня так ноет правое плечо…

Последние жаркие деньки провоцировали Доминико спуститься к берегу озера и погрузиться в ледяную воду хоть на несколько минут, но Антонио отговорил его и вместо этого приучил проводить долгие часы в бассейне, формой напоминавшем восьмерку, наполненную кристально чистой водой, бортики которого были облицованы светлыми породами дерева. Вечерами они встречались здесь для беседы.

Хороши были и погреба виллы: само подвальное помещение было обустроено как старинная таверна с широкими столами, удобными креслами, обшитыми бордовым бархатом, и свечами в темных канделябрах, расставленными вдоль стен.