Что предназначено тебе… Книга первая

— Псих! — выдохнул он.

— Зачем ты убил её?

— Кого «её» я успел убить?

— Хватит придуриваться, корс! Мне не до игр! Джессику, кого же ещё!

— Вот как… — медленно протянул Доминико. Секунда потребовалась ему, чтобы осознать новое положение вещей, а затем он повёл плечами и погладил кончиками пальцев горло, на котором теперь, должно быть, начинали расцветать синяки. — Я тебя предупреждал, коп, — жёстко отрезал он, — это произойдёт, если будешь вести себя как идиот.

— Она не сделала тебе ничего, — повторил Стефано, но тут же замолк, потому что к ним подоспел Габино и почти что силой оттащил его прочь.

— Какого чёрта произошло? — спросил Доминико, как только ему удалось остаться с Мариано наедине. — Я не приказывал её убивать. Только следить.

— Всё верно, капо, — Мариано закурил и, подойдя к окну, выпустил в форточку чёрную струю, — полагаю, это люди Дель Маро. Хотя точнее было бы трудно сказать. Какой-то мальчишка принёс ей корзину цветов около трёх часов ночи. Хотите, чтобы мы его нашли?

— Почему ей никто не помог?

Мариано пожал плечами.

— Бинзотти в это время сидел в баре и напивался, больше в квартире не было никого.

— А вы?

— А мы разве служба ЧС, шеф?

Доминико скрипнул зубами.

Мариано, в общем-то, был прав. Приказа вмешиваться во что бы то ни было, защищать девчонку или копа — он не давал. К тому же вмешательство со стороны могло бы заставить Дель Маро насторожиться — а этого сейчас не хотел никто.

— Ладно. Пусть разбирается тот, кто намусорил. Досье ты достал?

Мариано кивнул и, покинув ненадолго гостиную в апартаментах Доминико в «Il Magnifico Castello», вернулся уже с чёрной папкой, которую опустил перед Доминико на стол.

Доминико поблагодарил и, не дожидаясь, пока Мариано оставит его, раскурил сигару и стал листать дела. Большинство из них не говорило ему ничего — пока, наконец, он не остановил взгляд на фотографии испанца, которого видел уже несколько раз.

Доминико постучал по досье кончиком пальцев.

— Вот это… — задумчиво сказал он. — Кто он такой? С Дель Маро связи имел?

— Трудно сказать, — Мариано остановился у него за спиной.

Таскони поморщился.

— Ты становишься слишком осторожным в суждениях.

— Это неудивительно, капо, когда людей убивают как мышей.

— Да или нет?

— Да.

— Уберите его. Сегодня же. И как можно скорей.

— Что на тебя нашло? — спросил Габино, усаживаясь за руль и закрывая за собой дверь.

Какое-то время Стефано молчал. Он не привык рассказывать о том, что касалось только его.

Габино завёл мотор, и полицейский форд, негромко рокоча, тронулся с места. Стефано приоткрыл окно и, раскурив сигарету, выдохнул струю тёмного дыма.

— Ну, — поторопил его Габино.

— Полное дерьмо, — коротко сообщил Стефано. Снова замолк, а затем всё-таки продолжил. — Джессика мертва.

Габино с подозрением посмотрел на него.

— Джессика? Это твоя?

Стефано вздохнул. Он не знал, как объяснить.

— Я не знаю, кто она мне, — сказал он наконец, — я вообще толком так и не узнал, кто она. Мы жили вместе — потому что у меня не было другого жилья. Мне казалось, что она журналистка — но я никогда не видел, чтобы она работала. И она… Как тебе сказать. Она была добра ко мне. Даже мила. Она, конечно, хотела что-то от меня… И, наверное, у меня бы не отвалилось ей это дать. А теперь она не хочет уже ничего. И я никогда не смогу с ней расплатиться. И самое дерьмовое, что я думаю, что она умерла из-за меня.

— Что произошло?

— Не хочу говорить, — Стефано дёрнул плечом.

Какое-то время он молчал. Затем форд свернул в боковой проулок, миновал несколько поворотов и снова выехал на Двенадцатую авеню.

— И куда мы едем? — мрачно спросил Стефано.

— Тебе надо выпить.

— Тебе не кажется, что сейчас не самое лучшее время? До конца смены ещё шесть часов.

Габино не ответил. Остановив машину около одного из баров, он вышел и кивнул Стефано, предлагая последовать за собой.

Стефано поколебался немного, а затем мысленно послал всё к чертям — бесполезную работу, которая ничего не могла изменить, и не менее бесполезный устав.

— Почему только они и могут убивать друг друга, скажи мне, Гэб? — спросил он, когда, спустившись в полуподвальное помещение, они усаживались за стол. — Кто придумал эти чёртовы правила, по которым должны играть только мы?

Габино пожал плечами.

— Ты хочешь, чтобы я прочитал тебе мораль? — спросил он.

— Наверное, нет, — ответил Стефано со вздохом и показал официантке, что хочет получить двойной скотч.

Габино заказал то же самое, и какое-то время они сидели молча.

— У нас с тобой как-то не получилось дружбы, — сказал Габино наконец, — мне никогда не удавалось тебя понять.

— Это точно, — Стефано усмехнулся и пригубил напиток.

— Но это не значит, что я не могу понять, как тебе хреново теперь. Потерять близкого человека всегда тяжело.

Стефано молчал. Вся затея с этим баром показалась ему вдруг невозможно бестолковой.

— Погоди пару секунд, — сказал Габино через некоторое время, — я на сейчас вернусь.

Стефано кивнул и, проводив взглядом удаляющегося в направлении туалета напарника, продолжил глушить скотч.

Чем дольше он сидел наедине со стаканом за столом, тем больше ему хотелось уйти отсюда — но идти было некуда. Ни сейчас, ни после смены. Вернуться в квартиру Джессики, где все еще было полно полиции, он не мог.

Время шло, но Габино всё не появлялся и, в конце концов, бросив десятку на стол, Стефано направился следом за ним.

Стены туалета были исписаны многозначительными надписями, читать которые Стефано не стал. Внутри царила тишина — и на какое-то время Стефано заколебался, подумав было, что мог не заметить, как Габино выходил.

На всякий случай он всё-таки толкнул дверцу кабинки. Потом ещё одну — и так одну за другой, пока в предпоследней из них не наткнулся на что-то. Просунув голову в щель, Стефано увидел Габино, лежащего в обнимку с унитазом. Из рассечённого виска сочилась кровь.

Стефано выругался, а в следующую секунду за спиной его хлопнула дверца последней кабинки, и раздался топот ног. Стефано инстинктивно рванул пистолет и бросился вслед за убегавшим, но не успел сделать и двух шагов — проход перекрыли двое людей в форме. В руках каждого был пистолет, и дула смотрели на него.