Что скрывает темнота...

"Если вернется", — поправил он мысленно.

У юноши не хватало слов, в голове крутились обрывистые фразы и хаотичные мысли, которые никак не хотели складываться в вопросы, как ни пытался он себя заставить.

— Но когда же она вернется? — Правитель лишь слегка пожал плечами, глядя спокойно-выжидательно, и Нилю стало неуютно от этих равнодушных глаз. Он поспешил резко склониться в коротком поклоне и выскочить за дверь.

С минуту Алексиан буравил невидящим взглядом закрытую дверь. Эту долгую минуту он вглядывался внутрь себя, и не заметил, как в его руке треснуло металлическое перо, с лютой силой сжатое побелевшими пальцами. Как истинный правитель, он выбрал благополучие целого народа. Но какой ценой?

Вскоре его мысли потревожил уверенный стук в дверь. И на этот раз это был Меар. Старый ученый приветливо поклонился, и, следуя приглашающему жесту, прошагал к столу и уселся в низкое кресло напротив повелителя, зашелестев бумагами.

***

Следующие часы Ниль носился по замковой территории, как бешеный пёс, вынюхивая, заглядывая во все уголки, расспрашивая людей. Он прочесал все ее любимые укромные местечки в саду, заглянул к рыбным заводям, расспросил карателей. Никто ее не видел, и никуда она не заходила… Благо, любые передвижения в зимнем саду легко можно было увидеть по следам. Не осталось ни одной замковой комнаты, в которой девушка предположительно могла бы находиться в этот час. Спустя время он, окончательно вымотанный, наконец убедился, что Алексиан был прав. Тиа никуда не пропала, и не решила поиграть в прятки без предупреждения. Но как же так? В голове не укладывалась мысль, но она могла просто так уехать с острова, не сказав ему. Усевшись на главной лестнице, он подпер голову кулаками, и хмуро уставился вдаль, не чувствуя холода. Нестерпимо болело в груди. Ни разу Тиа не пропадала из поля его зрения, и вот сейчас он остро ощутил, как внезапно лишился чего-то дорогого. Единственного дорогого, что было в его жизни. И что делать дальше не представлялось возможным.

Вдруг на его плечо легла тяжелая рука. Он резко обернулся, встретившись взглядом с умными глазами старого ученого.

— Скучаешь, дружок? — Лоррх Меар присел рядом на лестнице, баюкая в руках какие-то важные бумаги. Вечно занятого Меара никогда не видели с пустыми руками, и Ниль не удивился его появлению, смутно припоминая, как едва не снес его на лестнице на пути к правителю.

В ответ юноша лишь тяжко вздохнул. Вот уже почти год он занимался в лаборатории ученого, ассистируя ему, и помогая по мелочам. Именно Тиа посоветовала наняться к лоррху Меару, когда юноша растерялся в многообразии предложенных вариантов основного занятия. И именно ее вариант показался ему тогда самым интересным. Ниль ни разу не пожалел о своем выборе после.

— Заскучаешь тут, — горько прошептал он сквозь зубы.

Старик хитро заблестел глазами и хлопнул его по плечу, призвав недоуменный взгляд в ответ.

— Собирайся, дружок, мы уезжаем!

— Куда это? — Ниль недоверчиво уставился на подозрительно веселого ученого. В настолько позитивном настрое он находился только тогда, когда оказывался близко к цели своих изысканий. Видимо, сейчас был именно тот момент. Лоррх приосанился, и сверкнул металлической оправой маленьких круглых очков:

— Я был у правителя по поводу нашей проблемы с Рыжими горами. Он согласился с необходимостью добыть материал для исследований из соседских минералов. Так что мы едем на Каменный остров в гости к эрсиорхам!

Ниль открыл было рот для очередного вопроса, но тут же резко вскочил и бросился вниз по лестнице, в лабораторию. Собрать все необходимое и погрузить в аэрокатер будет делом часа, не более. Вслед ему несся довольный смех старого лоррха.

3

Этот день продолжал удивлять. Казалось, эмоции на сегодня исчерпали свой суточный лимит, но нет. На крыльце Черного замка, лучезарно улыбаясь, в белом передничке и нарукавниках нас встречал никто иной, как моя горничная Римм.

— Добро пожаловать, лоррие! — приветствовала она, посмеиваясь над моим недоуменным выражением лица.

— Что ты здесь делаешь, Римм?!

— Подрабатываю, — невозмутимо ответствовала та, — два дня в неделю. Но, так как вы теперь здесь, думаю, перейду на пятидневку. — Ее быстрый взгляд на моего спутника, и его чуть заметный кивок в ответ пробудил едва задремавшую во мне тревогу.

С Римм мы воспитывались вместе ровно так же, как и с Нилем, но подругами не стали. После обучения она осталась работать в замке, но все мои наивные потуги завести дружбу закончились ничем. Может оттого, что девушка чувствовала разницу в характерах, или же я ей просто не нравилась? Это было ее право, и принуждать в таких делах крайне глупо. Ниль же полагал, Римм не смогла пересилить себя и стать ближе от банальной зависти. Я отнюдь не была согласна с его мнением. Завидовать моему положению на острове мог только глупец. Только он не заметил бы всеобщего ко мне отношения. Я склонялась к другой версии — девушка не хотела сближаться, дабы тень всеобщего презрения не задела ненароком и ее. Многие отворачивались именно поэтому, так что зависть — явно не та причина. Здесь же, у эрсиорхов, ситуация, видимо, кардинально поменялась, раз Римм впервые позволила себе столь дружелюбно улыбаться.

Примерно с минуту я переводила подозрительный взгляд с правителя на горничную и обратно, но ни один не смутился. Что ж, кое-кого вскоре ждет допрос с пристрастием, и она точно не отвертится. В противном случае придется применять пытки. Тяжко вздохнув, я ступила на лестницу.

Поначалу я недоумевала, отчего Черный замок назван именно черным, потому что снаружи он был из обычного серого гранита, и особой мрачностью не отличался. Другое дело мой дом. Белый замок Тсарниан мог по праву именоваться белым, ибо был отделан кварцем ослепительно светлых оттенков. Здесь же название замка, казалось, себя не оправдывало. Но едва я очутилась внутри, как все встало на свои места.

Всё, нет, не так, АБСОЛЮТНО ВСЁ внутри было выдержанно в темной цветовой гамме. Интерьер замка представлял собой место, где не нашлось уголка ни одному светлому пятну. Блестящие ониксовые полы, покрытые темно-бордовыми коврами, тяжелые портьеры в тон коврам, узорчатые стены цвета воронова крыла, витые тускло поблескивающие металлические колонны, массивная дубовая мебель… Казалось, все это мрачное великолепие поглощало не только свет, но и радость и надежду, настолько не по себе становилось в подобной жутковато-величественной атмосфере. Ну что ж, чужие вкусы осуждать — дело неблагодарное, поэтому я благоразумно смолчала, не подав виду, что слегка обескуражена.

Главный наказал Римм проводить меня до гостевой комнаты, чтобы я могла отдохнуть и приготовиться к обеду, который состоится через полтора часа. Он повторно коснулся губами моих пальцев, призвав очередной поток колючих мурашек вдоль моей спины, и исчез.

— Римм? — тихо позвала я, пока мы поднимались по лестнице.

— Не сейчас, лоррие, — одними губами ответила та, на втором этаже сворачивая от лестницы направо. Я послушно замолчала, поспешив следом.

Что сказать, все здесь было непросто. От мягких ковров, скрадывающих звук любых шагов и отсутствия какого-либо видимого освещения, до нереальной тишины и чистоты. В нашем замке редко когда представлялся случай остаться в тишине, так как все коридоры, пролеты и комнаты были постоянно заняты то важными гостями, то прогуливающимися министрами, то снующими туда-сюда работниками, то посетителями. Даже находясь в своих комнатах, я привыкла к несмолкаемому гулу разговоров, выкрикам, и постоянным звукам шагов по каменным плитам полов. И вся эта хроническая толпа создавала неимоверную грязь. Я содрогнулась от одной только мысли постелить подобный здешним восхитительный ворсовый ковер к брату в приемную. От него за пару часов останется лишь жуткая пыльная тряпка на выброс. Десять человек уборщиц ежедневно мели, мыли, чистили и облагораживали светлый интерьер, но общее санитарное состояние Белого замка можно считать удовлетворительным лишь с натяжкой. Здесь же… Можно было подумать, что грязи не видно из-за безраздельно царящего сумрака… но нет, этот потрясающе свежий аромат чистоты с нотками мяты и древесины, без жуткой примеси запаха пыли мог принадлежать только до щепетильности ухоженному интерьеру. Так! Где мой обещанный блокнот? Этот вопрос на будущее тоже неплохо бы записать. Но я не смогла не озвучить своего восхищения.

— Римм, какая чистота…

Та недобро усмехнулась одним уголком губ, покосившись на меня.

— Еще бы… Правитель за лишнюю пылинку всю кровь высосет.

— И что, бывали прецеденты? — По крайней мере, мотивация работников стала ясна.

— При мне не было. Но говорят, лучше не испытывать судьбу.

Жаль, данный метод мне не подойдет. Я мысленно вычеркнула вопрос из своего воображаемого блокнота. Бояться меня все равно никто не боялся, да и тиранство явно не мой стиль. Даже если я и рискну попробовать строить из себя грозную владычицу Белого замка, скорее всего уборщицы в первый же день соберутся и, не сговариваясь, под громогласные овации островитян вышвырнут меня в океан. А там с любым неместным существом разговор короткий, и не важно, насколько ты грозный. Был.

Пройдя до конца длинного коридора — галереи, Римм толкнула внушительную торцевую дверь, и мы вошли внутрь.

Я смутно представляла, каково мне будет находиться в подобной давящей атмосфере дольше часа, и хорошо, что не пригодилось. Потому как комната явно отличалась. Здесь оказалось почти как в моих собственных комнатах дома: просторная светлая гостиная с высоким окном, книжным шкафом, столиком и парой кресел, дверь, ведущая в уютную спальню, и ванная. Но мой домашний интерьер был гораааздо проще. Например, вместо пушистого ковра лежал обычный плетеный половичок, свои домашние шторы, довольно старые и потрепанные я не снимала из принципа экономии, мол, когда сами отвалятся от старости, тогда и поменяю. Кровать у меня была тоже довольно потрепанная, кое где древесина поцарапалась, балдахин провис, да и матрас ощутимо проваливался в середине… Но все это было свое, родное, и ничуть не смущало меня своей невзрачностью. Но, как говорится, лучшее — враг хорошего. Комната мне понравилась, все здесь дышало дорогостоящим комфортом и новизной так, как будто до меня никто тут и не жил раньше.