Что-то взятое взаймы
Шрифт:
— Ты ее видел?
— Я хотел исчезнуть на время. Это реклама.
Я как-нибудь в другой раз попробую разобраться, зачем, почему и как.
— Здесь что-то есть, — выдохнул Ломакин, и контуры его тела начали бледнеть и растекаться. — Оно меня не пускает. Оно не выпустило меня. Оно здесь. Оно меня не пускает. Оно за тобой, оно прямо у тебя за спиной.
— Забудь о ней, она не причинит тебе вреда. — Ха-ха, я именно так и думала всю свою жизнь. — Останься, не преследуй ее, и вы оба будете свободны. Как ты попал в ливневку?
Ломакин указал поверх моей головы. Может так статься, что он рехнулся в последние секунды своей жизни?
Я
Дверь особняка осталась открытой. Это же я открыла ее — да, конечно, а прежде это было бездумное воображение: Лариса вбегала в открытую дверь, в проеме пропадал Ломакин. Разум шутит опасней, чем призраки и порождения, его причуды способны заманить человека разумного в уютную комнату с мягкими стенами. Наверное, такие до сих пор еще есть, а куда еще помещать нас, конченых психов.
Я летела, не чуя под собой земли, расшвыривая лапами палые листья, единственное животное здесь за несколько лет.
Так быстро я не бегала никогда и не обращалась в человека с такой скоростью. Руки ходили ходуном, ноги не слушались, перед глазами стоял туман, в ушах звенело, и мне было плевать, даже если Лариса с Ломакиным, сиамские призраки, притащились за мной и увлеченно смотрят, как задом наперед я напяливаю трусы. Зачем я трачу на это время, мне гигиена важнее, чем жизнь?
Почти ничего не помня и не соображая, я на четвереньках выбралась из кустов, огляделась и плашмя упала на землю. Я была мокрой и грязной, как бродяга со стажем. Ногтями я словно рыла землю. От меня воняло псиной и первобытным страхом — острые запахи будут преследовать меня еще пару часов, прежде чем оборотень окончательно уступит место человеку. Но я успела, и будет время послушать, что здесь творилось по версии примчавшихся полицейских.
Остатками звериного слуха я ловила шаги группы людей. От одного из них, насколько я помню, ничем не должно пахнуть.
— Анна! Анна! Э-гей! Анна!
Я обессиленно улыбнулась и закрыла глаза.
Глава 10
Глава 10
У врача скорой помощи кстати оказался в термосе горячий травяной чай, а у меня так же кстати не оказалось ни капли совести, и я пила этот чай, кутаясь в термоодеяло и обхватив металлическую крышку термоса озябшими, все еще черными от земли руками.
Совсем стемнело, но оперативная группа работала, а я сидела в машине, решая, куда пойти: к коллектору, откуда сейчас извлекали тело Ломакина, или чуть выше парковки, дальше в парк, где под светом прожектора тоже возились криминалисты.
Запах тлена таял, и, как ни странно, теперь мне казалось, что я вдыхаю чистейшую соль. Что было чушью — ветер дул с гор на море, и, несмотря на остатки озноба, мне было душно. А может, я зря пила чай.
Где был Вадим, я не знала, машина скорой стояла так, что я ворота санатория не видела и Вадима легко могла пропустить, вошел он или же вышел. Но, как известно, любопытство сгубило не одну легкомысленную кошку, и я отставила опустевшую крышку в сторону, стащила одеяло, поблагодарила увлеченного футбольным матчем водителя за гостеприимство и выбралась из машины.
— А вы куда? — окликнул меня молоденький полицейский.
— А я с Ремезовым, — отозвалась я, но трюк не сработал.
—
Ну и что?Полицейский был полон решимости не пустить меня на территорию, и я сдалась. Улучив момент, когда он отвернулся, я скрылась в кустах и отправилась выяснять, что откопали криминалисты.
Вадим и полицейские нашли меня сидящей на земле — у меня достало сил хотя бы усесться, но не хватило на все остальное. Я была мокрая, грязная, дрожащая и, вероятно, воняла, и прежде чем разрешила усадить себя в машину, истратила весь запас влажных салфеток — свой и чужой. Бригаде я сообщила, что у меня резко скакнуло давление.
После обращения давление подскакивает всегда, а после нескольких подряд, да еще настолько быстрых, я затруднялась спрогнозировать показания тонометра. Бледный доктор пару раз перепроверил результаты измерения, а я виновато думала, что обычный человек при давлении двести сорок на двести, наверное, и не выживет.
От немедленной госпитализации я отказалась, подсказала, что мне поможет привычный укол — беспроигрышно и проверено не один раз, и врач, всадив мне препарат и вручив одеяло и чай, воспользовался своим положением и ушел вместе с фельдшером помогать какой-то из групп. Не то чтобы их помощь могла действительно оказаться необходимой, скорее ими, как и прочими, двигал интерес. Как ни крути, история с пропажей Ломакина шуму наделала.
Криминалисты приехали не сразу, прошло достаточно времени, я успела и окончательно отойти, и согреться. Не сразу отыскали ливневку, потому что я блеяла и стучала зубами, а врач не позволял со мной разговаривать, пока не подействовал препарат. Место, куда сейчас направлялась я, искали еще дольше.
Зону осмотра успели огородить, негромко тарахтел современный генератор, прожектор ярко освещал участок под стеной санатория и кирпичный колодец. Ровесник особняка графа Березина и той самой стены, куда, на свою беду, согласилась забраться Лариса.
Крышка, которой колодец прикрыли, была, возможно, не настолько старой, но в этом климате дереву хватит пяти лет, чтобы из надежной преграды превратиться в капкан. Крышку словно разбили, и колодец ощетинился обломанными почерневшими досками.
Я встала возле ленты, стараясь не отсвечивать и никому не мешать, пока не погнали, но ко мне обернулся, а затем подошел молодой парень в штатском, и я тут же придала себе независимый и высокомерный вид и изо всех сил постаралась на него не пялиться.
— Вадима ищете? — спросил полицейский и почему-то взглянул на стену: — Он на территории, там интереснее, там достают тело из коллектора.
Я кивнула. Момент, когда я наконец объяснила Вадиму и кому-то еще — все остальные люди стали одинаково безликими, — где я нашла тело Ломакина, я помнила очень плохо. Назвала лишь ориентир — вдоль вон той ливневки наверх, и ненадолго отключилась. Быстро они отыскали тело или же нет, но ко мне с уточнениями не подходили.
— Как Ломакин очутился в коллекторе?
Полицейский, видя, что я упрямо продолжаю тормозить, вместо ответа поднял руку и непонятно прочертил ей в воздухе. Может, он посчитал, что пантомима будет доходчивей, но у меня от быстрых множественных превращений все еще мозги были в кашу, и я жалобно надула губы.
— Пытаемся выяснить, — усмехнувшись, пояснил полицейский. — Нам даже планы прислали, та ливневка напрямую связана только с этим колодцем. Вон ветка нависает над «колючкой», но сомнительно, что по ней полз кто-то. Она слишком тонкая, человека не выдержит.