Что-то взятое взаймы

— Да-да, конечно, — позволила я, а стоило бы подумать, не влезла ли поперед батьки в пекло, но нет, Вадим тоже кивнул. Мы скомкано распрощались и пошли к машине.

— Дерьмо, — напомнила я. — Да не смотрите так, вы в него наступили.

Хотя бы ребенок не остался сиротой.

— Точно.

Пока Вадим тщательно вытирал ноги о траву, я раздумывала, что дальше. Мы отправимся в санаторий, и призрак проявится — один или другой, или оба разом. При мысли о серпантине мне заранее становилось дурно, Вадима перспектива спуска к побережью не радовала тоже, мы сели в машину и молча ехали минут двадцать, и дорога была все неприятнее, а Вадим — все угрюмее.

Я к нему не лезла, не хотела отвлекать, но едва мы оказались на трассе — или, по крайней мере, хоть насколько-то вменяемой дороге, он первый нарушил молчание.

— Когда-то я ушел из милиции именно потому, что не мог… ну, вы понимаете.

Да, я бы тоже не смогла. Резать по незажившей ране, резать не однажды и не одного человека, а эмпатия к потерям у не-людей намного острее. Терзания вроде измен мы, как правило, игнорируем как малозначимые, сказываются долгие лета и неоднократная переоценка жизненных ценностей. А ограниченный круг близких связывает нас друг с другом намного сильнее, чем того хочется. Но это у оборотней, что у вампиров и эльфов, живущих намного дольше, я даже спрашивать не хочу.

— Долго проработали?

— Одиннадцать лет. Был уже «важняком».

У меня отпали вопросы, каким образом он получает новые документы. Другое дело, как долго это продлится при нынешней цифровизации.

— Вы здорово продрыхли, но если мы поедем в санаторий, успеем засветло. В темноте там нечего делать — это только в кино призраки светятся, а мы можем и не увидеть ничего.

— Что всегда будет лежать в косметичке?

Я подавилась воздухом. Сама я таскала косметичку лишь на работу и то потому, что иногда требовалось нагнать на клиента жути. Но так как клиенты чаще заходили по случаю, а по звонку — хорошо если раз в квартал, то я плюнула на косметику.

— Сложно сказать. Таблетки и, э-э… ну, средства женской гигиены. Салфетки, опять же, помада, пудра, да мало ли. Некоторые туфли и колготки с собой носят…

— Вы забыли очевидное, — укорил меня Вадим. — Но я не уверен, что правильно все сложил. Вы точно хотите в санаторий?..

Я вытаращилась на него исподлобья, но не обиженно, а с любопытством. Вадим покосился, от дороги отвлекаться не стал. Куда еще навострить лыжи, как не в санаторий, после того как мы сняли кенотаф?

— Я хочу проверить свою догадку, — Вадим был сосредоточен, но разбери: это из-за сложного участка пути или еще по какой причине. — Версию, предположение, называйте как угодно, но если я прав, это все объясняет. Все или почти все… Что вы забыли?

— Я?.. — оскорбленно окрысилась я.

— Что вы забыли перечислить в косметичке?

— Румяна? Тушь? Лариса этим всем, конечно, пользовалась, но она модель, а я… Зеркало? В косметичке было зеркало? Именно его прикрепили на кенотаф? Безделушка, дешевая, никому не нужная, но она была связана с погибшей — раз, два — зеркало легко можно заметить.

Однако Ломакину зеркало совсем ни к чему. Что ему в нем рассматривать?

— Лучше, если я окажусь либо победителем, либо побежденным, но не так, что мы оба воодушевимся тем, чего нет, — Вадим перехватил руль и ловко вписался в поворот прямо перед носом идущей навстречу машины, а у меня от его маневра сердце ушло в пятки. Водит умело, но так, будто у него в запасе пять жизней. Но у меня-то, черт побери, она одна!

— Ну, если вам так легче пережить разочарование, — зашипела я, еле сдерживаясь, чтобы не наорать на него, теперь уже из-за рискованного вождения. — Высадите меня поближе к цивилизации и дайте ключи. Мне ничего не грозит, вы же видели. Я умею обращаться с призраками, способна справиться с несколькими крепкими мужиками и легко забраться на дерево, в крайнем случае я могу обернуться. Попробую, давно не делала, но бабушка уверяла, что это как плавать, раз научился — не забудешь.

В легендах никогда не было правды, начиная с того, что в полнолуние оборотни сходили с ума и пожирали всех, кто попадался им на пути. Обращаться мы могли когда угодно, если умели, если этому учили с детства, а жрали — ну, в былые века почему бы и не полакомиться чьим-то теленком, когда обычному человеку мясо не по карману? Особенно в западноевропейских странах, где с животной пищей было намного сложнее, чем в Восточной Европе, так что, пожалуй, я неправа, корни легенд растут из зерна истины…

Вадим не возражал, а я едва не включила заднюю. Пока я буду бегать по заброшке, сама себя сожру от любопытства. Если на кенотафе было зеркало, какую оно сыграло роль?

Вадим притормозил на остановке, и с полчаса я там простояла, копаясь в телефоне и настраивая рекламу. Транспорт ходил часто, но мне не повезло, а потом меня мотало по салону, потому что не оказалось свободных сидячих мест. Я сделала пересадку, в городе забежала в первый попавшийся фастфуд, купила здоровенную куриную шаурму, слопала ее и вызвала такси.

Мы поднимались к санаторию, и водитель чувствовал себя не в своей тарелке, но хотя бы не скандалил и не грозился высадить меня вон.

— А вы из полиции, да? — осмелел он. — Я к тому, что тут сколько народу-то ездило в последнее время. МЧС, спасатели… Пропал кто-то вроде прямо на этой заброшке.

— А-а, нет, — соврала я, для убедительности поморщившись. — Я садовод, ландшафтный архитектор, меня растения интересуют, какие вырубить, какие оставить.

— Еще и вырубить не всякое разрешат, — со знанием дела заметил водитель, а я подумала — сейчас окажется, что он коллега для души, а таксует, потому что денег не хватает. — Не поздно вы? Может, подождать или вернуться за вами?

— Потом коллега подъедет, — улыбнулась я, тронутая такой заботой, пусть она и была продиктована исключительно желанием получить плату за проезд, минуя жадность агрегатора. — Я уже была там, спасибо.

— Ну, как знаете.

Таксист остановился перед воротами, и я трясущимися руками и с уверенным видом долго открывала проклятый замок. В итоге все удалось, я закрыла за собой ворота, посмотрела на бетонную ограду и огоньки камер.

Хорошо, что я осталась одна, плохо, что камеры на каждом шагу. Их как-то обвел вокруг пальца Ломакин, но если он все еще здесь, я его непременно найду.

Его не искали с поисковыми собаками. Их мало, их берегут, а территория закрытая и посторонних никого нет, стало быть, собаки — прихоть, а не необходимость. Но поисковые собаки могли учуять то же, что и я.

Если Ломакин здесь, я отыщу его. Где бы он ни был.

Глава 9

Глава 9

Это не больно. Страшно поначалу и требует отличной растяжки, но природа предусмотрела все, хотя мы — ее неудавшийся эксперимент.

Мы все — неудавшийся эксперимент. Все как у людей, но копни глубже, и выйдет не в нашу пользу.

Вопреки вековым байкам вампиры не обращали людей и не делали кладки мертворожденных. Да, они, как и мы, запросто могли лишить человека жизни, но страхи беспочвенны, если вспомнить, сколько людей за всю историю человечества поубивали себе подобных. Нас всегда боялись, не зная, кто мы, а мы не без причин опасались открывать о себе правду. Не поверят, прикончат не задумываясь, и лучше и дальше позволить считать нас вымыслом фантастов и сказочников.

От вампира рождался вампир, от оборотня — оборотень. Найти случаи браков вампиров или оборотней с человеком или с другим не-людем и рождения полукровок мне не удалось, хотя полуэльф — вон он, поехал проверять свои версии. Я тоже проверяю версии, но в своем стиле. Подальше от камер, хотя бы пока.